Иван Фирсов - Адмирал Сенявин

И вдруг случилось так, что неприятель, огрызаясь, одним из редких выстрелов угодил именно в ту часть батарейного дека, где находились орудия Родионова.

Что-то вдруг просвистело за соседним орудием, сверкнуло оранжево-ослепительным пятном, тяжело придавливая Петра к борту. Сухой треск заглушил в этот момент все звуки, ударило вдруг стопудовым молотом по голове, мириады игл вонзились в барабанные перепонки. Все вокруг заволокло горячим, едким дымом. Показалось, будто время замерло и остановилось.

Понемногу осмотревшись, Родионов понял, что жив. Стряхивая оцепенение, он затряс головой. Она болезненно гудела, странный звон давил на уши. Дым еще не сошел, как раздались первые стоны. У соседнего орудия разметало по палубе в стороны троих матросов. Один из них, зажав в руке банник, неподвижно лежал, уткнувшись носом в лужу крови. Другой, в тлеющей рубахе, с начисто оторванной по локоть рукой, пытался, цепляясь здоровой рукой за орудийный станок, приподняться. Третий, раненный в живот, скрючившись от боли, загребая ногами рассыпанный по палубе песок, пытался отползти в сторону. Родионов и еще двое-трое подоспевших матросов кинулись к раненым, подняли их и отвели к переборке. Убитого оттащили в сторону.

В ту же минуту появился батарейный офицер без фуражки.

— Живей, братцы, живей. Раненых в лазарет, остальные к орудиям. — Он вытер с измазанной копотью щеки сочившуюся из ссадины кровь и побежал дальше, крикнув на ходу:

— Орудия, товьсь!..

«Венус» преследовала неприятеля, не выпуская его из своих огненных клещей.

В отличие от «Венус», мертвой хваткой вцепившейся в концевые корабли турецкой эскадры, командиру «Селафаила», капитану второго ранга Рожнову, искусным маневром удалось выйти в голову турецкой эскадры. Помня напутствие адмирала, он устремился к видневшемуся флагману турок, кораблю Саида-Али. Но путь ему преградил семидесятипушечный турецкий корабль. Его капитан, прикрывая капудан-пашу, открыл жестокую пальбу по «Селафаилу». Всплески воды от падающих ядер завесой встали перед форштевнем «Селафаила». Несколько ядер ударили по борту, но не пробили корпус, затрещала перебитая нижняя рея фок-мачты и рухнула на палубу.

— Право руля! — скомандовал Рожнов и, не поворачиваясь, крикнул старшему офицеру: — Передайте в батарейные деки — атакуем турка левым бортом!

Спустя несколько минут «Селафаил» вздрогнул всем корпусом и качнулся на правый борт — одновременный залп тридцати шести пушек батарей левого борта накренил на миг корабль, и шквал огня и раскаленного металла обрушился на турецкий корабль. Подавив его сопротивление, Рожнов догонял главную цель атаки — стодвадцатипушечный корабль Саида-Али «Седель-Бахри». На его гафеле трепетал на ветру кроваво-красный флаг турецкого адмирала.

— Резать по корме турецкого флагмана! — последовала команда на руль и следом: — Атакуем супостата правым бортом!..

Как только «Селафаил» показался за кормой громадины «Седель-Бахри», на его палубе заметались турецкие матросы.

На юте стоял, нахмурившись, Саид-Али.

Проклятие! Как не хотелось ему выходить из проливов. Пока не поздно, надо сохранить корабли…

— Держать к проливам! — отрывисто бросил он капитану.

Но едва корабль начал поворот, как перед его форштевнем высоко взметнулись фонтаны. Ядра «Селафаила» преградили путь к проливам.

— А, шайтан! — прокричал в сердцах Саид-Али и скомандовал капитану: — Поворачивай на прежний галс!

Но и это не спасло турецкого адмирала. Повернув через фордевинд, «Селафаил» уложил весь бортовой залп вдоль палубы «Седель-Бахри». Рушились расщепленные реи, болтались на ветру перебитые ванты, всюду раздавались стоны раненых.

Лишь поставив все паруса и направившись к берегу, где маячили крепостные орудия, туркам удалось оторваться от «Селафаила», но ненадолго.

— Русский корабль слева! — донесся вдруг испуганный голос с марса.

Саид-Али перебежал на наветренный борт. Закрытый прежде парусами, прямо на них надвигался корабль флагмана русской эскадры, «Твердый».

На шканцах, широко расставив ноги, стоял Сенявин. Сражение продолжалось всего около часа. Турки всюду биты и бегут. Однако успех надо развивать и добивать неприятеля, а слабый ветер в этом плохой помощник. Только что он получил печальную весть с «Сильного» — там убит храбрый и решительный капитан-командор Игнатьев.

…«Сильный» одним из первых решительно атаковал младших турецких флагманов, а когда те ускользнули к проливам, сблизился с другим турецким кораблем. Приближаясь к нему, Игнатьев задумал обрушить на врага весь бортовой залп.

— Приводитесь к ветру и ворочайте оверштаг. Будем бить супостата левым бортом, — передал он старшему офицеру, лейтенанту Шишмареву.

Когда «Сильный» подошел к линии ветра, он внезапно стих, и поворот замедлился. Продолжавший двигаться турецкий корабль оказался в удобном положении и открыл жестокий огонь.

Шишмарев, руководивший поворотом, вдруг услышал встревоженный крик:

— Командира убило!

Перебежав на правый борт, Шишмарев чуть не наткнулся на распластанное в огромной луже крови тело Игнатьева. Ядром перебило шею, из нее хлестала кровь, а рядом, искромсанная, валялась голова командира.

Весь сжавшись, Шишмарев негромко приказал оторопевшим мичману и двум матросам, сдернувшим фуражки:

— Тело командира обернуть простыней и отнести в кают-компанию.

Повернувшись к рулевому, крикнул:

— Так держать, прямо под корму турка! Боцман, ставить все паруса! Орудиям обоих бортов всех деков, товьсь!

Медленно, но верно «Сильный» приближался к неприятельскому кораблю, лишившему жизни их командира.

— Пали!

Град ядер и брандскугелей обрушился на турок. Повалились перебитые реи, засияли огромные дыры в парусах, задымилась тут и там верхняя палуба, зачернели пробоины в бортах. Турки, не открывая огня, в панике повернули корабль к берегу, но «Сильный» преследовал его даже под огнем крепостной артиллерии, и спасла неприятеля только наступившая темнота…

Адмирал бросил взгляд на алый флаг Саида-Али. Наконец-то он добрался до капудан-паши. Сокрушать и уничтожать флагманов неприятеля по традициям ушаковских сражений стало его главным правилом при встрече с противником.

«Твердый», сближаясь с «Седель-Бахри», непрерывно вел пальбу. Уже запылали пожары на его верхней палубе, упала надломленная половина грот-мачты, а Сенявин упорно шел вперед, сближаясь чуть не вплотную с противником, так, «что реи с реями почти сходились».

Внезапно с противоположного, наветренного борта, засвистели вражеские ядра, раздалась ружейная пальба.

— Ваше превосходительство, — донесся встревоженный голос Рожнова, — мы под самым берегом.