Виктор Сергеев - Унтовое войско

— Совсем не исключено, что нас пошлют к вам в устье Амура, — сказал на прощанье старший уполномоченный китайской делегации.

— Я отправлю лист в трибунал, где отпишу, что готов принять ваших уполномоченных на устье.

Муравьев тронулся вниз по реке и был со всеми почестями принят айгуньским амбанем.

Амбань думал поразить воображение генерала своим войском и оружием. Повел показывать.

Лодки военной флотилии имели яркие флаги, на бортах нарисованы зубастые драконы с таинственными иероглифами. Но суда старые, частью рассохшиеся, частью полусгнившие. Их охраняли полицейские из маньчжур, одетые бедно и неряшливо. Оружием им служили длинные палки, которыми они угрожающе помахивали, не подпуская близко любопытствующих зевак.

На глинобитной стене, тянувшейся вдоль берега, установлено с дюжину чугунных и медных пушек. Вместо лафетов громоздились какие-то деревянные и бамбуковые сооружения. Муравьев поинтересовался, проводились ли стрельбы из пушек. Амбань ответил, что в стрельбе нужды нет. «При первых же выстрелах, — подумал генерал, — пушки разнесут при отдаче этот бамбук и сами свалятся со стен».

Подали лошадей с мягкими седлами, похожими на кресла. Муравьев и амбань поехали в крепость.

В крепости выделялось одноэтажное здание с гнутой, позолоченной крышей, широким крыльцом с резными перилами. Вдоль стен — крытые галереи на бамбуковых подпорках.

У каждого порога амбань произносил благодарственные тосты в честь высокого гостя. Муравьев отвечал тем же. Пока добрались до губернаторского кабинета, у генерала на лбу проступил пот.

Амбань справился, не нужно ли чем помочь русскому отряду. Муравьев пожаловался на частые мели в реке. Кое-какие суда побило на камнях. У некоторых барж потрескалось днище от тяжести крепостных орудий. Амбань тут же, к удивлению гостя, распорядился выдать русским столько лесу и инструмента, сколько они пожелают. Обещал послать и ремесленников.

Поговорили о китайских чиновниках, ехавших на переговоры с Муравьевым. Видя дружественное расположение к нему амбаня, Муравьев, ничего не скрывая, прямо и твердо объявил ему, что если Пекин будет выдвигать свои прежние требования, то на это у него нет ни согласия своего, ни полномочий от царя.

Амбань кивал головой и щурил маленькие колючие глаза. Налил Муравьеву чай, подвинул сладости. И заговорил улыбаясь:

— Я получил уведомление от верных мне сановников, что англичане в недавнее время… да и американцы… старались внушать пекинскому кабинету опасения против России. Они толкают нас на войну с вами. Я бы не хотел…

Муравьев ответил, отхлебывая чай:

— И я не хотел бы войны. Нашим государствам не из-за чего воевать. Давайте вспомним, господин амбань, о том, что русские имели на Амуре и поселения, и крепости. Историю полезно знать и помнить.

Амбань согласился, что в словах генерала много правды, и он надеется, что в Пекине придут в конце концов к справедливому решению.

Муравьев выразил желание, чтобы переговоры побыстрее завершились к обоюдному согласию сторон. Он подчеркнул, что весьма нежелательны всякие пограничные споры и нарушения.

— Что имеет сказать генерал? — спросил китайский губернатор.

— Дикие орочоны переходят границу при попустительстве ваших караулов. Было даже убийство нашего офицера.

— Мы же выдали убийц!

— Если бы их совсем не было — куда лучше!

— Но и ваши подданные кое-когда попадают к нам, — с улыбкой парировал замечание Муравьева китаец. — Несколько лет назад в Айгуне поймали вашего бурята, его опознали… Зачем он плавал по Амуру? Зачем убил солдата-караулыцика? А?

Муравьев сокрушенно покачал головой:

— Это не иначе, как беглый… из наших тюрем. Если у вас его кое-кто опознал, то дайте нам его приметы, его имя.

Амбань распорядился отыскать в канцелярии дело об аресте и побеге бурята.

Слуги меняли чай, закуски.

Амбань и генерал учтиво беседовали, высказывали друг другу любезности.

Принесли лист на бурята, бежавшего из-под стражи. Муравьев убедился, что это был тот самый казак из команды шарагольского хорунжего, который убил главаря хунхузов, был в секретном сплаве по Амуру, бежал с Карийской каторги, нападал на конвои колодничьих партий под кличкой Очир-хана, подозревался в убийстве сына хоринского тайши и его слуг. И он же почему-то хотел спасти Ваганова…

Муравьев обещал амбаню, что русская полиция отыщет преступника.

Я бы желал, чтобы впредь ничего подобного не случалось, — заметил амбань. — Когда повара дерутся, на кухне у хозяина все стынет или горит.

Мариинский пост, куда прибыли суда Муравьева, уже имел вид деревни. Казармы, офицерские домики с верандами, избы семейных солдат и казаков. Госпиталь под черепичной крышей.

Население поста высыпало на берег. Подплывающие барки, баржи, плоты встречали криками «ура», стрельбой из ружей и пистолетов.

Муравьев, сойдя на берег, пожал руки офицерам, поздоровался с солдатами и казаками. Тут же было объявлено, что вся местная власть и корабли передаются в подчинение Завойко. Невельской назначался начальником штаба при генерале. Геннадий Иванович понял, что его службе на Амуре пришел конец…

Екатерина Николаевна с женами офицеров отправилась осматривать пост, а Муравьев пригласил Завойко и Невельского к себе в каюту на баркас.

Узнав о том, что неприятельский десант, посаженный на шлюпки, побывал на берегу бухты Де-Кастри, погромил казарменные бараки и захватил госпитальную аптеку, Муравьев побагровел и ударил кулаком по столу.

Все штабные чины да и оба контр-адмирала были не столько напуганы, сколько ошеломлены. Радость встречи омрачена…

— Нам удалось спасти флот, ваше превосходительство. Стоит ли волноваться из-за какой-то аптеки?

Мягкий, успокаивающий тон Завойко не возымел действия на генерала.

— Бресить бухту на произвол судьбы! — выкрикнул Муравьев.

Невельской понял, что камушек брошен в его огород. Он шагнул к столу и, покраснев, ответил:

— Что там бухта, когда бросаем целый порт!

— Оставление Петропавловского порта вызвано военной необходимостью, — резко проговорил Муравьев. — А вы, любезный, помнится, никогда не были склонны защищать Петропавловск.

Да, не был склонен, господин главнокомандующий. И оказался прав. Последовали бы совету…

Поднялся взволнованный Завойко:

— Геннадий Иваныч! Господа! Что вы… Николай Николаич!

Муравьев стукнул саблей об пол:

— Довольно, господа! Запомните… Если б не оборона Камчатки, государь не пустил бы нас сплавом по Амуру. Мы защитили Камчатку! Герои Петропавловского порта показали всем нам пример самоотверженья, русской силы и безусловного повиновения. Теперь Петропавловск оставлен нами, но война продолжается, и я, господа, не потерплю, если мои приказы не будут выполняться. Почему гарнизон Кизи не охранял бухту Де-Кастри? Кто позволил неприятелю хозяйничать на русском берегу? Сегодня разграблено поселенье в бухте, завтра отдадим, на милость неприятеля устье Амура, Николаевский пост, а там, глядишь, и вовсе оконфузимся!