Виктор Сергеев - Унтовое войско

— Мы идем с малыми силами. Как бы манджуры не надумали учинить нам чего-либо худого.

— Никогда, ни при каких случаях нельзя показы вать манджуру, что ты его боишься. Запомни, пятидесятник.

Невельской сам никак не похож на храбреца. Оружия при нем не видать, командует негромко, ничем не похваляется, хотя повидал на свете много чего. А бывал ли в бою? Не растеряется ли, если манджуры затеют стычку? Смело ли пойдут за ним офицеры, матросы?

— Вот что, Ранжуров, — проговорил Невельской. — Мундир пятидесятника тебе, я вижу, дорог, да здесь, у меня, о своем унтер-офицерском чине вспоминай пореже. Ты обязан все уметь делать, как рядовой. Управлять ли собаками — каюрить, ходить ли на лыжах, грести в лодке. Все честь по чести. Без этих., барских привычек.

— Да я, в аше высокоблагородие… — засмущался Ранжуров. — Какой я барин? Так… только что мундир…

— Ну, так и мундир почаще скидывай.

— Слушаю.

Ранжуров знал, что капитан строг даже с флотскими офицерами, постоянно твердил им, чтобы на Амуре о своем дворянском происхождении они позабыли думать.

После излучины фарватер придвинулся к берегу, поросшему кугой и осокой. Блеснуло озерцо. А вот уже видны фанзы, шалаши, дымки костров. У причала покачивались на волне лодки с узкими длинными носами. Паруса спущены.

Чедано со страхом объявил, что это маньчжуры.

У Ранжурова к сердцу подкатил холодок.

На берег высыпала толпа маньчжур с фитильными ружьями и луками. На солнце лоснились бритые голо вы, чернели косы… Толпа сердитая, возбужденная.

Невельской скомандовал:

— Быть наготове!

А сам сбежал по трапу на берег, как ни в чем не бывало, без охраны. Уже с берега крикнул:

— Разложить товары!

От толпы отделился старый маньчжур в меховой куртке, шелковых шароварах, с саблей на боку. С ним переводчик.

— Кто ты? — спросил маньчжур Невельского.

Толпа сгрудилась, притихла. Слышно, как лязгали, сталкиваясь, замки ружей. Матросы тащили по сходням ящики с товаром.

— А ты кто?

Невельской не хотел назвать себя первым. Он давал понять маньчжуру, что у него больше прав на то, чтобы объявить себя хозяином здешней земли, нежели у маньчжура.

Начальник отряда восьмизнаменных подумал, поколебался и, хотя надменно, но все же первым назвал себя:

— Я маньчжур.

— А я русский.

Начальник отряда посмотрел на Невельского с недоверием, подозвал своих помощников, посовещался с ними.

— Зачем ты здесь?

Невельскому пришлась не по душе такая бестактность. Маньчжур вел себя как властелин. Держался высокомерно, нагло.

Капитан ответил с достоинством:

— Тот заслуживает уважения, кто сбрасывает с себя подступивший гнев, как змея сбрасывает с себя старую кожу. А здесь я за тем же, что и ты, — и показал на товары. — Торгую.

— Мы пришли торговать с гиляками. Они нам близки, как близки у человека губы и зубы, — заявил маньчжур. — Он поправил саблю на перевязи, проговорил, не скрывая неприязни:

— Это чужая для вас земля.

— Чья же это земля?

Начальнику отряда подали из толпы обтянутый материей обрубок дерева. Молча, с надменной неторопливостью разглаживая усы, он собрался сесть. Невельской преспокойно взял маньчжура за ворот куртки, притянул к себе:

— Мы оба купцы, и посему должны разговаривать или оба стоя, или оба сидя!

Начальник отряда опешил, испуганно заморгал, пятясь от Невельского. Однако тут же повелел своим людям подать такое же сидение и для русского.

Они оба сели, и вооруженные маньчжуры по чьей-то команде окружили их, отрезав Невельскому путь к вельботу. С капитаном остались только Ранжуров, два гиляка и гольд-переводчик. Остальные гиляки, нейдальцы и самогиры то ли отступили по своей воле, то ли были оттеснены маньчжурами.

Ранжуров, положа руку на пистолет, ждал, что прикажет Невельской. «Или стрелять, или сдаваться… Неужели плен?» Услышав Невельского, пятидесятник не знал, что и подумать… Капитан невозмутимо добивался у маньчжура ответа:

— Так чья же это земля?

— Мы здесь торгуем, а земля эта гиляков, — резко отозвался начальник отряда. — Ты лучше скажи, зачем ты тут и кто ты? Бывает, и так: посмотришь — человек, всмотришься — сатана.

«Скорее бы уж кончилось чем-нибудь», — подумал Ранжуров, стараясь стать вполоборота к Невельскому, чтобы обезопасить его и себя от возможных ударов сзади.

— Мы оба купцы, нам не время и не место спорить, — сказал Невельской. — Я понимаю, что нельзя пожать руку, сжатую в кулак, но манджурам не мешало бы одуматься.

Старый маньчжур с дерзостью ответил:

— Нас много, а вас мало.

Гиляки, стоящие по бокам Невельского, схватились за ножи. Невельской вынул из кармана мундира двуствольный пистолет и приставил дуло ко лбу начальника отряда.

— Кто осмелится меня тронуть?

Толпа шарахнулась. Старый маньчжур, чуть не упав, попятился от капитана.

Скоро уже все маньчжуры вместе со своим начальником кланялись Невельскому издали. Невельской положил пистолет в карман. Старый маньчжур, не переспросил:

— Не рыжий [33] Так называли маньчжуры англичан. ли ты? Не с того ли судна, что стояло у селения Погоби? У рыжих на лицах улыбки, а в душах злоба.

Гиляки закричали наперебой, что перед маньчжурами русский дженьги, самый старший русский с корабля, что стоял в гавани возле Иская.

— Я не хочу, чтобы рыжие приходили сюда, — сказал Невельской маньчжурам и подошел к старику-начальнику, взял его за руку, поздоровался и похлопал по плечу.

Матросы раскинули палатку, и капитан пригласил старших по чину маньчжур пить вино и чай. Скованность и напряжение постепенно падали, все чаще можно было услышать смех и веселые возгласы. Старик-начальник, выпив вина, показал свое миролюбие.

Он жалел, что враждебно встретил русских и уверял Невельского, что принял его за посланца рыжих.

— Завязавший узел должен его и распутать! — воскликнул он, поднимая чашу с вином.

Маньчжуры соглашались, что земли самогиров, нейдальцев и гиляков им не принадлежат, что торговля с этими народами дозволена правительством Пекина в местечке Мылка, близ города Готто, на самой маньчжурской границе. Невельской и Ранжуров узнали, что в Мылку время от времени наезжают гиляки, нейдальцы, самогиры, делают подарок маньчжурскому начальству и тогда им разрешают мену, но непременно в особо устроенной ограде. В земли же гиляков, нейдальцев и самогиров маньчжурские купцы приезжают торговать без дозволения правительства.

— Как же купцы переходят границу? — спросил Невельской. — Правительство может их наказать.

— Может, но… они переходят границу, выставляя удобный предлог.

— Что же это за предлог?

— Наши купцы объясняют страже, что направляются на Амур захватывать женщин у тамошних народов, ибо это не считается у нас дурным поступком.