Александр Золототрубов - Опальный адмирал

— Подбитый «Харьков» будут охранять наши самолеты, а эсминцы пусть возвращаются в гавань, иначе погибнут и они.

Владимирский тут же отдал приказ Негоде, но было уже поздно. Пикирующие бомбардировщики атаковали наши корабли, эсминцы «Способный» и «Беспощадный» были потоплены. Владимирский бледный ходил по КП. Смотрел на море, а в глазах стоял туман. Николай Герасимович видел его белое, как полотно, лицо, но не пощадил.

— Лев Владимирович, вы и капитан 2-го ранга Негода поступили опрометчиво, если не сказать хуже, — сердито произнес он. — Зачем стали вылавливать из воды летчиков? Подумаешь, находка! Клюнули на мелюзгу, а потеряли китов. Доложите о гибели кораблей в Генштаб маршалу Василевскому, а я завтра улетаю в Москву и все объясню в Ставке.

— Вас понял, — мрачно обронил Владимирский.

Глубокой ночью, однако, наркома разбудил дежурный по штабу флота:

— Вам немедленно вылетать. Звонил адмирал Степанов…

И вот теперь нарком прибыл в Ставку. Сталин стоял у стола и курил трубку. Лицо его было хмурым, озабоченным. Он подошел к Кузнецову ближе, и тот увидел в его глазах холодный блеск.

— Что там случилось? — спросил Верховный. — Почему вы как представитель Ставки не приняли должных мер? Я слушаю вас. Только честно, по-большевистски.

Кузнецов немного успокоился, сердце хотя и билось гулко в груди, но боли он не ощущал.

— Хочу сразу заявить, что решение на проведение операции командующий флотом принял правильное, он опирался на ваше требование срывать немецкие перевозки, чтобы лишить их возможности снабжать морем блокированные в Крыму вражеские войска…

— Вы что, решили защитить адмирала Владимирского? — жестко прервал наркома Верховный. — А кто будет защищать командующего фронтом генерала Петрова? — с иронией добавил он. — Он ведь санкционировал операцию?

— Нет, товарищ Сталин, адмирала Владимирского я не защищаю, — спокойно возразил нарком. — Но скажу честно: вины Петрова в случившемся я не вижу.

— А вы виновны? — вдруг в упор спросил Верховный.

У наркома будто что-то оборвалось в груди.

— Я вмешался в это дело, но было уже поздно. — И он объяснил подробности Верховному. — В том, что случилось, есть и моя вина. Как наркома ВМФ, и не более. Впредь, однако, буду требовательнее к своим подчиненным.

Верховный молчал. Но его лицо слегка посветлело, словно на него упал лучик солнца, заглянувшего в окно.

— Вы как-то говорили, что во время обороны Одессы адмирал Владимирский тонул на корабле, или я что-то напутал?

По лицу наркома скользнула улыбка.

— Все верно, товарищ Сталин. Помните, Черноморский флот высаживал десант в районе Григорьевки? Так вот руководителем этого морского десанта был Владимирский. В район Одессы он шел на эсминце «Фрунзе», но на переходе корабль атаковали «юнкерсы» и он затонул. Раненый адмирал Владимирский оказался в воде. Его спасли и доставили в Одессу моряки торпедного катера. Перевязали, но руководство десантом он не оставил: будучи на крейсере «Красный Кавказ», он сделал все, чтобы десант успешно высадился и решил свою задачу.

В кабинет вошел Поскребышев.

— Товарищ Сталин, срочная телеграмма от комфронта генерала Петрова!

Верховный прочел, и его лицо подобрело. Наконец-то завершен разгром таманской группировки врага и полностью очищен от немцев Таманский полуостров!

— Петров доносит, что на Кубани и Таманском полуострове не осталось ни одного живого немца, кроме пленных, — весело сказал Сталин. — Таким образом окончательно ликвидирован оперативно важный плацдарм врага на Кубани! — Он вернул Поскребышеву телеграмму. — Передайте в Генштаб, пусть подготовят приказ…

К удовлетворению Кузнецова, несмотря на гибель трех кораблей, в приказе среди тех, кто отличился в ожесточенных боях за освобождение Таманского полуострова, были названы моряки вице-адмирала Владимирского и контр-адмирала Горшкова.

…Кажется, разговор был исчерпан, нарком ВМФ даже встал, чтобы идти, но Сталин его почему-то не отпускал. Он сел за стол, нашел в папке какой-то документ, прочел его про себя, снова положил в папку, потом вскинул глаза на Кузнецова.

— Генштаб ознакомил вас с планом овладения Крымом? — спросил он.

— Да, это сделал маршал Василевский, — ответил Николай Герасимович. — Я уже отдал приказ командующему Азовской военной флотилией контр-адмиралу Горшкову, чтобы готовил морской десант в Геническ. Уже ведется подготовка кораблей, моряки проводят учения по высадке людей на берег, укрепленный противником…

Верховный чему-то усмехнулся, но в его глазах была грусть.

— Ставка приняла другой план с учетом изменившейся обстановки, — вдруг произнес он. — Теперь решено сначала захватить плацдарм на Керченском полуострове путем высадки морского десанта, затем вместе с войсками Южного фронта наступать на Крым. Как видите, задачу по овладению Крымом надо решать совместными ударами войск генерала Толбухина и генерала Петрова с привлечением Черноморского флота и Азовской военной флотилии…

Слушая Верховного, нарком про себя подсчитал, сколько времени отводится ему на подготовку крупнейшей операции. Всего три недели. Об этом он и сказал Сталину.

— Иного выхода у нас нет, — жестко возразил Верховный. — Вам снова придется лететь на Черноморский флот.

— Я готов завтра вылететь…

— Не завтра, — одернул его Сталин. — Там сейчас наш представитель маршал Тимошенко, а вы поедете через неделю. — Он подошел к Кузнецову ближе. — А теперь о гибели трех кораблей… Пусть эта трагедия будет для вас, для Владимирского и для Петрова суровым уроком!

Николай Герасимович вышел из кабинета и только сейчас почувствовал, как ему стало легче. Больше волновался не за себя — за комфлота Владимирского. У себя в кабинете, отдышавшись от быстрой ходьбы, он снял трубку прямого телефона с Главморштабом.

— Георгий Андреевич, созвонитесь с адмиралом Владимирским и передайте ему, чтобы он мне позвонил… Что? Уже звонил?! Так, ясно, убыл к генералу Петрову? Тогда завтра утром я сам выйду с ним на связь…

Кузнецов задумался. Да, надо переговорить с Носенко. Но в Москве ли он сейчас? Невольно вспомнил 1927 год, когда служил вахтенным начальником на крейсере «Червона Украина». В то время крейсер достраивался в городе Николаеве, где его и посетил нарком маршал Ворошилов. Вскоре после того как уехал Ворошилов, в выходной день на «Червоной Украине» побывали студенты Николаевского кораблестроительного института. Командир крейсера, уходя на берег, поручил Кузнецову, по его словам, «эрудированному и молодому моряку», показать студентам кубрики и каюты. Вахтенному начальнику поручение пришлось по душе, и он с увлечением стал рассказывать студентам о крейсере, красивом и элегантном, как девушка. Среди студентов послышался смешок.