Александр Золототрубов - Опальный адмирал

Тот молча кивнул. Борисов приник к окулярам и четко увидел в линзах два больших судна.

— Грузят, по-моему, никель, — молвил он, глядя на Климова.

Потом все было для Климова как во сне. Лодка дерзко атаковала транспорты, выпустив по ним две торпеды, и сразу же погрузилась на глубину. Мощные взрывы донеслись в центральный пост. Климов приказал всплыть под перископ. Транспорт, объятый пламенем, тонул, второй тоже горел, но был еще на воде.

— Неплохо, а? — улыбнулся Климов, посмотрев на старпома.

Его голос заглушил доклад акустика: по курсу шум винтов надводного корабля! А через несколько секунд неподалеку от лодки стали взрываться глубинные бомбы. Климов, не растерявшись, повел корабль на выход из гавани. Кажется, прорвались. И вдруг лодка задрожала, как в приступе лихорадки, ее отбросило чуть назад, старпом едва не упал, ухватившись за тумбу перископа.

— Что это, командир? — только и спросил Борисов.

— Лодка попала в противолодочную есть и запуталась в ее ячейках, — ответил Климов.

Он делал отчаянные попытки вырваться из западни, но лодку словно зажал огромный капкан. Тогда Климов дал ход назад и сразу почувствовал, как корабль стал легкоуправляемым.

— Мы вырвались из сети! — возбужденно крикнул командир. — Сейчас мы поднырнем под нее и уйдем…

Лодка погрузилась, но едва повернула вправо, как встретила упругое сопротивление. Тогда Климов снова отработал задний ход, и лодка вышла из ловушки. Хорошо, что над лодкой не появились вражеские корабли, не то они забросали бы ее глубинными бомбами…

Лодка вернулась в Полярный глубокой ночью. Комбриг встретил экипаж на пирсе. Небо было чистое, лишь на западе все еще оставались островки бурых туч. Ярко светила луна, вода в бухте серебрилась, казалось, что кто-то разлил ртуть.

— Как прошел поход? — спросил Коровин.

— В порту Линахамари двумя торпедами мы уничтожили два судна, которые стояли под погрузкой. Когда выходили под водой из бухты, попали в противолодочную сеть, — стараясь не выдать своего волнения, ответил Климов. — Нам, однако, удалось вырваться из железного капкана.

— Молодцы! — похвалил комбриг экипаж. — Сейчас всем отдыхать, а в десять утра вам, командир, старпому и штурману быть у меня на плавбазе. Я хочу знать обо всех деталях похода… — И, глядя Климову в лицо, добавил: — Рад за тебя, Федор Максимович, кажется, ты вышел в герои. Прорваться в Линахамари, где сплошь и рядом вражеские мины, — на такое и я бы, пожалуй, не сразу решился… Ладно, иди отдыхай.

Когда старпом и командир спустились в центральный пост, Климов сказал Борисову:

— Проверь торпедный отсек, там барахлит одна торпеда, а я пойду к себе. Что-то разболелась голова.

— Наверное, переволновался, когда нас терзала сеть.

— Может быть…

В каюте Климов выпил таблетку от головной боли и прилег на диван. Мысли его потекли в недавнее прошлое. Да, крепко его подвел этот лже-Астахов! Когда Климов после очередной встречи с ним прибыл на лодку, его вызвал к себе комбриг Коровин.

— Я просмотрел ваш отчет о торпедных стрельбах, — сказал он. — Две торпеды из трех поразили противника. Неплохо! Конечно, в боевой обстановке будет сложнее атаковать врага, но у вас это получится.

— Я тоже так думаю, — коротко отозвался Климов.

— Однако в скромности вам не откажешь, — усмехнулся комбриг. — Лучше скажите, кто вам дал фотокарточку отца?

— Астахов, штурман с «Ориона».

— Вчера утром я случайно увидел вас во дворе с каким-то человеком — не он ли? В черном плаще и в черных очках?

— Это он. Был у меня в гостях. До войны служил на лодке штурманским, электриком. Просит показать ему нашу лодку.

Коровин нахмурил брови:

— Нет уж, пусть любуется своим судном. У нас боевой корабль, а не музей.

— Я бы просил вас… — начал было Климов, но комбриг прервал его:

— Не будем дискутировать! — Он вынул из стола какие-то бумаги. — Хочу объявить вам задание на предстоящее учение. — Брови комбрига прыгнули к переносице. — Вашей лодке предстоит прорвать противолодочную оборону противника и атаковать головной корабль конвоя. Задача не из легких, но она вам по плечу.

— Я готов! — коротко бросил Климов. — Вас что-то смущает?

— Не буду я лукавить — на вашей лодке в море идет комфлот. Так что не я, а он даст вам оценку. Вас это смущает?

— Нет! — Климов улыбнулся. — Тут уж я постараюсь…

— Ну-ну… — только и произнес комбриг.

А через час лодка уже выходила из бухты в море. Климов стоял на ходовом мостике, и в его голове появились тревожные мысли: «Коровин не разрешил мне показать лодку Астахову. Как же теперь быть?..»

Под утро лодка вернулась с моря, и Климов был доволен, что экипаж выполнил свою задачу. Но то, что командующий флотом похвалил его, не прибавило ему настроения — в голове вертелся тот самый Астахов, после знакомства с которым у Климова пошла беспокойная жизнь. Не проходило и дня, чтобы Федор не думал о своем отце…

Климов поспешил в столовую на ужин. Когда проходил мимо дежурного по бригаде, тот сказал ему:

— Вам звонят из города, Федор Максимович, возьмите трубку!

«Не Астахов ли?» — пронеслось в голове Климова. Но сомнения рассеялись, когда на другом конце провода раздался голос капитана 1-го ранга Коровина:

— Федор Максимович, фамилия штурмана с «Ориона» Астахов? У меня на лодке, помнится, был штурманский электрик с такой фамилией.

— Так это он и есть, — подтвердил Климов.

— Это несколько меняет дело. Можете показать ему свою лодку, пусть приходит. У него, видно, что-то вроде ностальгии по прошлому. Пусть поглядит, пройдется по отсекам…

— Он будет очень рад, ваш бывший краснофлотец, — едва не воскликнул Климов. — Я доложу вам, как только приведу его на лодку. Он также будет рад увидеться со своим бывшим командиром…

И надо же, словно по заказу, Астахов позвонил Климову домой.

— У меня все в порядке, — пробасил он в трубку. — А как там вы?

— Федор Сергеевич, есть возможность показать вам мое хозяйство, — ответил Климов. — Получил «добро» от своего начальства, так что приезжайте завтра к десяти утра. Позже сделать это будет труднее: мы надолго уходим в море!

С минуту штурман молчал, словно растерялся. Наконец он подал голос:

— Вы человек слова. До встречи!..

Едва Федор положил трубку, как Дарья спросила, кто звонил. Он пояснил: тот, кто принес ему фотокарточку отца. И вдруг, сам того не желая, выпалил:

— А знаешь, Дарьюшка, мой отец жив! Да-да, в бою он не погиб, а был лишь ранен.

Лицо у Дарьи окаменело.

— Что ты сказал?

— Отец мой жив! — И, понизив голос, Федор добавил: — Извини, что раньше не мог сказать тебе об этом. Я даже письмо отцу с Астаховым посылал, и Астахов привез мне ответ. Хочешь прочесть?