Александр Золототрубов - Опальный адмирал

— На причале. Она с малышом приходила к тебе, а ты уже ушел в море. Красивая у тебя жена. Любишь ее?

Кузнецов шевельнул бровями.

— Сына мне родила, как же ее не любить?!

Кожанов помолчал, о чем-то задумавшись. Потом спросил Кузнецова, почему на прошлой неделе, когда корабли вернулись с моря, тот ночевал на корабле. Об этом ему сказал старпом.

— Повздорил я с женой, — признался Николай Герасимович. — У Натальи колючий характер… Пришел домой, а ее нет. Оказывается, оставила сына у соседки, а сама ушла к подруге. Вернулась поздно ночью. Ну а я, значит, вспылил…

— С женой воевать грешно, — с усмешкой заметил Кожанов. — Ты уж постарайся сдерживать свои эмоции. Думаешь, у меня жена сахар? Как бы не так! Тоже порой ссоримся, но я стараюсь во всем ей уступать.

«Моя Наталья на мужиков глаза пялит», — едва не вырвалось у Николая Герасимовича.

— Пора тебе помириться с ней, не то если придет ко мне с жалобой, пеняй на себя. У командира семья должна быть крепкой!

— Учту, товарищ командующий, — напряженным голосом произнес Кузнецов.

Кожанов ценил его за «неукротимую энергию и энтузиазм». Кузнецов разработал систему боевой готовности одиночного корабля, позже ее внедрили на всех флотах. Если раньше крейсер готовился к выходу в море едва ли не четыре часа, то теперь метод экстренного прогрева турбин позволял это сделать за 15–20 минут. По инициативе Кузнецова комендоры{Комендоры — артиллеристы.} крейсера повели борьбу за поражение противника первым залпом. Почин «Червоной Украины» подхватили другие корабли, а вскоре и весь флот.

— Я, конечно, не герой, но приятно, когда по моему крейсеру равняются другие, — сказал Николай Герасимович, когда на разборе учений комфлот похвалил его.

Правда, в тот же день начальник штаба Душенов за чашкой чаю как бы вскользь заметил Кожанову: мол, на крейсере люди хорошо действуют на учениях, а в повседневной службе там имеются серьезные огрехи…

— Да? — насторожился комфлот.

В канун ноябрьских праздников Кожанов неожиданно устроил проверку боевой готовности крейсера. Едва ступив на палубу корабля и приняв рапорт капитана 2-го ранга Кузнецова, он сухо произнес:

— Боевая тревога! Срочный выход в море! — И, понизив голос, добавил, глядя на недоумевающего командира: — Хочу проверить организацию службы на общекорабельном учении, имитируя бой с противником.

— Есть! — повеселел Кузнецов.

Колокола громкого боя раскололи тишину в Севастопольской бухте. И вот уже крейсер снялся с якоря и взял курс в открытое море. За кормой белым кружевом пенилась вода, чайки резали крыльями воздух, озорными криками провожая корабль. Густая синева висела над водой, и шторма не предвиделось. Но когда начались учения, подул северный ветер, нагнал волну, и работа на боевых постах резко осложнилась. Но моряки действовали так, словно и вправду шел морской бой. Они отражали атаки самолетов противника, боролись с пожаром в корме, куда «попала» торпеда, комендоры стреляли по щиту, который тащил за собой другой крейсер, и накрыли цель первым залпом.

— Я хотел бы сам посмотреть щит, — сказал Кожанов, глядя на командира корабля.

Крейсер подошел к щиту, и все увидели на нем большие дыры. Комфлот подозвал к себе артиллериста корабля Аркадия Свердлова и крепко пожал ему руку.

— Молодцы ваши комендоры: цель поражена с первого залпа. Так держать!

Свердлов смутился и совсем не по-уставному ответил:

— У нас, товарищ командующий, есть традиция — бить врага наверняка!..

Крейсер возвращался. Уже темнело. В небе зажглись первые звезды. На море была зыбь. Оставив за себя на мостике старпома, Кузнецов спустился в каюту командующего и пригласил его отужинать.

— Не откажусь!..

Во время ужина комфлот спросил Кузнецова:

— Хочешь знать, почему я сделал внезапную проверку экипажу? Так вот, в штабе флота кое-кто считает, что экипаж «Червоной Украины» трудится в поте лица лишь на учениях, а в повседневной службе у вас порядка нет.

— Кто этот кое-кто? — В голосе Кузнецова звучала обида.

— Зачем тебе знать? — усмехнулся Кожанов. — Главное, я убедился, что это не так…

Кузнецов пришел домой усталый и какой-то разбитый. Жил он с женой и сыном в трехкомнатной квартире, которую получил год назад, когда в Севастополе построили дом для флагманов. Было уже поздно, но жена не спала. Уложив сына в детской, она сидела на диване и читала книгу. Увидев мужа, встала.

— Что-то ты засиделся на своем крейсере, дорогой морячок! — с улыбкой промолвила она и шагнула к нему, чтобы снять с его головы фуражку, но он мягко возразил:

— Я сам… — Кузнецов повесил фуражку на вешалку. — Витек уже спит?

— Намаялся с игрушками.

Наталья присела к столу. Она и вправду была красива. Лицо открытое, глаза большие, черные, блестящие. Над ними такие же черные брови. Но порой в ее глазах была такая грусть, что Николаю Герасимовичу становилось не по себе, казалось, что это он чем-то обидел жену.

— Ужинать будешь?

— Нет, я сыт, на своем корвете ел котлеты с гречкой. — Он сел на диван, ладонью пригладил волосы. — Устал я чертовски. Комфлот устроил проверку крейсеру, и весь день в море мы «сражались» с противником.

— И как он, Кожанов, остался доволен? — Наталья повела бровью.

— Экипажу и мне персонально объявил благодарность!

— Ты, конечно, рад? — В глазах жены читалась усмешка.

— Море — моя жизнь, и, если все идет как надо, почему бы не радоваться? — Кузнецов помолчал. — Кстати, о тебе Иван Кузьмич сказал, что ты красива.

— Вот как! — воскликнула Наталья. — А мне он не понравился, глаза раскосые, как у японца. Я случайно познакомилась с ним. Хотела тебя увидеть, но крейсер уже ушел в море. Так объяснил мне дежурный КПП. Собралась уходить, как к причалу подкатила легковушка и из нее вышел какой-то начальник. Из рапорта дежурного я поняла, что это и есть командующий флотом. Он поздоровался со мной, спросил, кто я и зачем пришла. Он был вежлив, сдержан, улыбался и даже пошутил: мол, не сбежала ли я с картины художника? Вообще-то забавный ваш комфлот.

— Мне он по душе, — сказал Николай Герасимович. — Умен, прост в общении с людьми, моряки его почитают…

Утром на крейсер пришли свежие газеты. Кузнецов развернул «Красную Звезду», в глаза бросился крупный заголовок: «Капитан первого ранга». Николай Герасимович прочел статью на одном дыхании. В ней комфлот назвал его «самым молодым капитаном первого ранга всех морей мира».

— Я ничего не напутал в статье? — спросил Кожанов, когда зашел к Кузнецову в каюту.

— Нет, — смутился Николай Герасимович.

— Наталья Казимировна расцелует тебя, когда узнает, что ты капитан 1-го ранга.

— Вряд ли, Иван Кузьмич, — грустно отозвался Кузнецов.