Анатолий Марченко - Звезда Тухачевского

Надо отвечать на вопросы. Но о чем говорить? К чему оправдываться? Все показания уже выбиты следователем с помощью самых изощренных пыток. Был, конечно, выбор: пытки или смерть. Пусть лучше смерть, чем новые пытки…

…Суд еще не был завершен, а Сталин уже подписал телеграмму:

«Нац. ЦК, крайкомам, обкомам. В связи с происходящим судом над шпионами и вредителями Тухачевским, Якиром, Уборевичем ЦК предлагает вам организовать митинги, рабочих, а где возможно, и крестьян, а также митинги красноармейских частей и выносить резолюции о необходимости применения высшей меры репрессии. Суд, должно быть, будет окончен сегодня ночью. Сообщение о приговоре будет опубликовано завтра, т. е. 12 июня. Секретарь ЦК Сталин».

Еще до суда над Тухачевским и его сподвижниками 2 июня 1937 года на Военном совете в наркомате обороны выступил Сталин. Речь его мало походила на столь знакомые и обычные «сталинские» речи — крепко «сшитые» логикой, выстроенные по привычному «чертежу», выверенные до последней запятой, покоряющие непреложной силой выводов и заранее отсекающие все возможности для какого-либо иного толкования или дискуссии. В отличие от такого рода речей, выступление его на Военном совете было излишне многословно, не всегда последовательно, а порой и просто сумбурно. Единственное, что определяло схожесть всех его речей, так это отсутствие конкретных фактов и доказательств, которые подменялись готовыми выводами, положениями и заключениями. Эти выводы нельзя было подвергать даже малейшим сомнениям, в них полагалось просто верить.

На Военном совете Сталин появлялся не часто, и его присутствие говорило о чрезвычайной значимости нынешнего заседания. И потому собравшиеся в зале военачальники ждали выступления Сталина с напряженным вниманием и с тем чувством своей ничтожности перед фантастической силой власти, которую олицетворял собой сидевший за столом президиума вождь. Казалось, даже Ворошилов, сидевший рядом с ним, померк и вылинял, потеряв свой маршальский блеск и наркомовское величие.

— Товарищи, — начал Сталин, когда Ворошилов предоставил ему слово. — В том, что военно-политический заговор против Советской власти — не вымысел, что он существовал на самом деле, теперь, я надеюсь, никто не сомневается. — Он умолк и обвел присутствующих долгим взглядом, как бы изучая всех и каждого и пытаясь убедиться в том, что в зале нет сомневающихся. — Бесспорно, здесь имеет место военно-политический заговор против Советской власти, стимулировавшийся и финансировавшийся германскими фашистами.

Он снова помолчал и продолжил в зловещей тишине зала:

— Что за люди стояли во главе военно-политического заговора? Я не говорю о тех, которые уже расстреляны, я говорю о тех, которые еще недавно были на воле. Троцкий, Рыков, Бухарин — это, так сказать, политические руководители. К ним я отношу и Рудзутака, который также стоял во главе и очень хитро работал, путал все, а всего-навсего оказался немецким шпионом. Среди руководителей по военной линии идут Ягода, Тухачевский, Якир, Уборевич, Корк, Эйдеман, Гамарник. Всего в этой компании тринадцать человек. Что это за люди? Это очень интересно знать. Это — ядро военно-политического заговора, ядро, которое имело систематические сношения с германскими фашистами, особенно с германским рейхсвером, и которое приспосабливало всю свою работу ко вкусам и заказам германских фашистов. Итак, что это за люди?

Сталин грозно оглядел зал, как бы призывая ответить на этот вопрос присутствующих. Обвальная тишина зала вдруг прорвалась нервным, полным ненависти выкриком:

— Известно, что это за люди! Это — нелюди! Тухачевский — помещик!

— Вот вы говорите — помещик, — спокойно отреагировал Сталин, в глубине души довольный тем, что уже в начале своей речи сумел накалить атмосферу. — Ну и что? Ленин был дворянского происхождения, вы это знаете?

— Знаем! — откликнулся все тот же голос.

— Энгельс был сыном фабриканта — непролетарский элемент, как хотите. Сам Энгельс управлял своей фабрикой и кормил этим Маркса. Чернышевский был сын попа — неплохой был человек. И наоборот. Серебряков был рабочий, а вы знаете, каким мерзавцем он оказался. Лившиц был рабочим, малограмотным рабочим, а оказался шпионом. Подход к кадрам по социологическому признаку — не марксистский подход. Мы марксизм считаем не биологической наукой, а социологической наукой. Так что общая мерка, совершенно верная в отношении сословий, групп, прослоек, неприменима к отдельным лицам, имеющим непролетарское или некрестьянское происхождение.

Или говорят, — продолжал Сталин, — такой-то человек в 1922 году голосовал за Троцкого, поэтому он — не наш человек. Тоже неправильно. Человек мог быть молодым, просто не разбирался, был задира. Дзержинский голосовал за Троцкого, не только голосовал, а открыто Троцкого поддерживал при Ленине против Ленина. Вы это знаете? Но потом он отошел от троцкизма и вместе с нами очень хорошо дрался с троцкистами. Какой вывод следует из этого? Из этого следует вывод, что самое лучшее — судить о человеке, о людях не по их словам, а по их делам, по их работе.

Итак, я назвал вам тринадцать человек. Чертова дюжина! Назову еще раз: Троцкий, Рыков, Бухарин, Енукидзе, Карахан, Рудзутак, Ягода, Тухачевский, Якир, Уборевич, Корк, Эйдеман, Гамарник. Из этой чертовой дюжины десять человек — шпионы. Главный вдохновитель — Троцкий. Он организовал группу, которую прямо натаскивал, поучал: давайте сведения немцам, чтобы они поверили, что у меня, Троцкого, есть люди. Делайте диверсии, крушения, чтобы они поверили, что у меня, Троцкого, есть сила. Троцкий организатор шпионов из людей, либо состоявших в нашей партии, либо находящихся вокруг нашей партии. Троцкий — это обер-шпион.

А вы читали показания Тухачевского? Он оперативный план — наш оперативный план! — Сталин возвысил голос. — Наше святая святых передал немецкому рейхсверу. Имел свидания с представителями немецкого рейхсвера. Шпион? Шпион. Все они — немецкие шпионы. — Казалось, Сталину доставляет особое удовольствие произносить слово «шпион», всякий раз придавая ему все новые и новые оттенки. — В Германии, в Берлине есть одна опытная разведчица. Ее зовут Жозефина Ганзи. Она красивая женщина, что не только не мешает ей быть хорошей разведчицей, но, напротив, помогает выполнять шпионские задания. Она завербовала Карахана. Она помогла завербовать Тухачевского. Завербовала их по бабской части. Она завербовала Енукидзе. Она же держит в руках Рудзутака. Это очень опытная разведчица, Жозефина Ганзи. Она датчанка, но состоит на службе германского рейхсвера. Красивая, очень охотно идет на всякие предложения мужчин, а потом их гробит.