Алексей Шишов - Четырех царей слуга

— Будет так, как Пётр Иванович сказал. Он прав — обученный солдат казне дорог. Поберегём его для будущего. Идите в полки, готовьте их к приступу...

Однако штурму крепости было суждено не состояться. В полдень 18 июля турки из Азова стали, махая шапками и преклоняя знамёна, делать знаки, что желают вступить в переговоры. Речь могла идти только о сдаче города. Царь Пётр Алексеевич, бывший на одной из гордоновской батарей, приказал всюду прекратить пальбу по крепости. Поэтому в ней сразу поняли, что русские готовы начать переговоры.

Вскоре из Азова выехал парламентёр, знатный осман Кегай-Мустафа в сопровождении мурзы-толмача с письмом, которые беспрепятственно прибыли на русские позиции. Посланник турецкого гарнизона оказался в лагере генерала Головина. Письмо он просил передать лично в руки царскому главнокомандующему. Кегай-Мустафу приняли с вежливостью, но с известной для таких случаев строгостью.

Турки предлагали сдать город-крепость с условием, чтобы им была предоставлена свобода выхода с жёнами, детьми и личным имуществом, какое можно было им унести с собой. Янычары хотели сохранить и личное оружие, которым они так дорожили. Османы просили: в случае принятия таких почётных для них условий сдачи Азова представить им повозки или речные суда, чтобы отвезти их за реку Кагальник в лагерь конного войска крымского хана.

Генералиссимус Алексей Семёнович Шеин, выслушав перевод письма и устные просьбы Кегай-Мустафы относительно семей воинов султана, выразил своё согласие. Он приказал угостить парламентёра чашечкой кофе по-турецки и послать в город письмо за его печатью. Русский главнокомандующий подтверждал своё ранее данное обещание пощадить капитулирующих перед русским оружием турок и разрешить им с семьями свободный выход из Азовской крепости.

Запечатанное при Кегай-Мустафе письмо вручили донскому казаку Самарину, и тот поскакал к городским воротам. Там его уже поджидали турки из числа начальных людей султанского гарнизона. Поприветствовав их на татарском языке, казак передал шеинское послание.

Меньше чем через час из крепости выехал начальник гарнизона бей Гассан Арасланов. Он лично хотел удостовериться в принятии условий капитуляции Азовской крепости и уточнить условия сдачи. При его разговоре в шатре Шеина присутствовали все генералы и молчаливо стоявший в стороне «капитан Пётр Алексеев». Из всех присутствовавших он один находился в немалом волнении.

Подошедший к нему Патрик Гордон, одетый по такому торжественному случаю в парадную стальную кирасу с золотой насечкой, вполголоса сказал царю Московии:

— Ваше величество, вот она, большая победа на войне. Блестящая виктория против туркского султана. Поздравляю вас с ней, мой государь, от всего сердца...

Генерал Гордон поздравил и главнокомандующего при бомбардире Петре Алексееве боярина и князя Алексея Семёновича Шеина, с кем уже давно имел честь сдружиться:

— Ваша светлость, с победой вас как первого в Российском царстве генералиссимуса...

Азовскому гарнизону были представлены льготные условия капитуляции: весь его личный состав уходил из крепости с личным «лёгким» оружием и «со имением и пожитками»; жителям тоже разрешалось покинуть разрушенный бомбардировкой город. Турки обязывались также вернуть всех пленных и укрывавшихся в Азове «охреян» или раскольников, беглецов из Московского царства, за исключением тех, которые приняли мусульманство. В этих переговорах прошёл весь день 18 июля.

Лишь одно требование русского командования носило категорический характер. Оно решительно настаивало на выдаче «немчина Якушки» — того самого голландского матроса, перебежчика Якова Янсена, по совету которого во время прошлогодней осады османы предприняли удачную вылазку на позиции спящих после обеда стрельцов. Янсен к тому времени успел «обасурманиться» — перешёл в магометанскую веру и записался в янычары азовского гарнизона. О возвращении к себе на родину в Голландию он и не думал.

Турецкие переговорщики долго не соглашались выдать янычара-голландца. Тогда генералиссимус Шеин пригрозил им прервать мирные переговоры и возобновить бомбардировку крепости:

— Коли не согласны на то наше непременное требование, то езжайте обратно в крепость. Как только за вами закроются крепостные ворота — прикажу пушкам стрелять по Азову без пощады вам.

Тогда османы сразу уступили. Султанский воин Якушка Янсен был доставлен связанным в русский лагерь, где его заковали в кандалы. Вместе с ним из Азова доставили и несколько перебежчиков-раскольников, которых по царскому повелению отправили на казнь в город Черкасск. Врагам православной веры пощады не было никакой.

В таких непрерывных трудах прошёл весь день. Поскольку стемнело, то принятие капитуляции Азовской крепости решили перенести на следующий день. Её комендант бей Гассан Арасланов был оставлен в русском лагере в качестве аманата — заложника. Ему отвели отдельную палатку, у входа в которую поставили часовым солдата. Здесь он пребывал в большой безопасности, чем среди собственных янычар, часть которых требовала сражаться до конца. Бей с откровением сказал через толмача русскому генералиссимусу:

— Многие янычары мной недовольны. Если они убьют меня этой ночью, то крепость ещё будет защищаться. Так и знай...

19 июля в 5 часов утра начался выход турок из города к лодкам, подведённым к берегу ниже крепости. Капитулировавший гарнизон проходил между двумя шеренгами восьми русских полков. Турки шли в беспорядке, кто как успел собраться. Они шли, не поднимая глаз от земли, нагруженные узлами с домашними вещами, обвешанные оружием, которое не пожелали оставить победителям. Лодки для них были подведены к берегу Дона ниже города.

«Некоторые, — сообщает в своих записях генерал Патрик Гордон, — сели в лодки в самом городе, чего не имели права делать по условиям капитуляции. Но мы, — прибавляет он, — рады были их выпустить и на мелкие нарушения смотрели сквозь пальцы».

Всего из крепости вышло около 3000 вооружённых турок, не считая их семей и мирных жителей-мусульман. На берегу их поджидало 30 стругов и две галеры для перевозки к устью реки Кагальник, где расположился походный лагерь крымской конницы.

Последними крепость покинули азовский комендант бей Гассан Арасланов, янычарский ага с «несколькими важными особами» из числа гарнизонных военачальников. Вместе с ними выступали знамёнщики с 16 знамёнами. Свита бея с нарочито гордым видом стала не торопясь спускаться к донскому берегу.

Там её в окружении генералов и полковых начальников, принарядившихся по такому торжественному случаю, поджидал русский главнокомандующий боярин-воевода Алексей Семёнович Шеин. При виде подходившего неприятельского гарнизонного начальства он приказал стоявшей позади него шеренге полковых барабанщиков и музыкантов: