Алексей Шишов - Четырех царей слуга

— Теперь ваше слово, Пётр Иванович. Говори только о деле, о месте для гавани. И чем можно сию гавань защитить с моря и с берега.

— Ваше величество, можно полностью довериться местным казакам — лучше их окрестности Дона никто из нас не знает. Мыс скалист, высок и потому будет хорошей преградой для противного ветра. Это не Очаковский Рог. Дно у здешнего берега якорь держит хорошо, в чём мы и убедились. Если бухту обустроить, то здесь найдётся стоянка не одному паруснику, а целой эскадре...

— Стоянка для флота корабельного у Таганьего Рога отменная. Но гавань нуждается в защите. Крепость здесь на берегу строить надо.

— Мой государь, холмы у родника — лучшее место для берегового форта. Он и гавань прикроет в случае надобности залповой пальбой, и не даст туркам и татарской коннице ударить по гавани с суши. По сему случаю я в полном согласии с другими генералами вашего величества...

Выступление Патрика Гордона как бы заключало сказанное на «консилии». Пётр, показывая рукой на скалистый мыс, вокруг которого пенился морской прибой, утвердился в своём решении:

— Консилия заключает: строить военную гавань у Таганьего Рога. Весь новопостроенный парусный да галерный флоты будут здесь квартировать. Таганрог начнётся строиться с суши, с форта и его артиллерийских батарей...

2 августа русская армия начала с победой возвращаться домой. Первым покинул осадный лагерь и тронулся в путь вверх по Дону на стругах Преображенский полк. Петровские потешные оказались гребцами хоть куда — и против речного течения, и против морских ветров.

Перед преображенцами отправились в обратный путь малороссийские казаки. Пётр щедро наградил их за царскую службу, повелев выдать им пятнадцать тысяч рублей серебром и дав казакам в подарок шесть полевых пушек. Не отбитых у турок, а своих, современных, с достаточным числом боевых зарядов.

Царь-государь особенно обласкал походного атамана Лизогуба, наказного гетмана украинского казачества. Тому было дадено 40 соболей (огромное богатство), 30 золотых, три «косяка материи лаудану». Лизогубовские полковники получили в награду за взятие Азова-города по 15 золотых и по два «косяка лаудану».

Прощаясь с государем, Яков Лизогуб, отвесив поклон до земли, сказал слово верности:

— Ваше царское величество, мы твои верные слуги после Переяславской рады. Будет ещё война — зови нас, казаков, с Малороссии под свои знамёна. Враз придём на твой царский указ.

— В случае надобности такой указ будет послан. А пока Лизогуб, передай старшине и гетману, чтоб пуще глаз берегли Украйну от крымского хана. Коль в чём нужда будет — шлите на Москву грамоту.

— Благодарим за честь, ваше царское величество. С крымского рубежа глаз не спустим. Так и знай про то...

В тот день, когда малороссийское казачество выступило из-под Азова назад, пришло известие о приходе к Черкасску запоздавших союзников царского войска — кочевых калмыков, присланных Аюкой-ханом. Оттуда они перешли к Азовской крепости, пригнав с собой для продажи множество лошадей, которых быстро распродали за хорошую цену. В этом и состояло их участие в победном петровском походе на юг.

Всё же царь озадачил степных конных воинов хитрого властителя Аюки-хана. Он приказал им отправиться к берегам реки Кубани и разгромить откочевавших туда ногайских татар, подданных крымского хана. Однако калмыки предпочли вернуться в родные стойбища, будучи не настроены на войну в степи.

Пётр торопился закрепить за Москвой город-крепость Азов и устье Дона. Потому после возвращения от Таганьего Рога он приказал генералу Гордону:

— Ваша милость, господин генерал-инженер, вам восстановить Азов, укрепить его. На то мой царский указ.

Степенно поклонившись государю, ответил:

— Всё будет сработано по указу его царского величества.

Пётр собственноручно начертил план Азовской крепости с указанием новых фортификационных сооружений на том и другом берегах Дона. Все надписи на нём были сделаны на немецком языке. Этот чертёж самодержец вручил Гордону:

— Ваша милость, Пётр Иванович, сделай всё так, как здесь мною указано. Где что надо — поправь на месте...

Гордон руководил восстановительными работами в крепости. По его предложению полки, участвовавшие в земляных работах, работали в три смены — днём и ночью. Одновременно с починкой городских укреплений шли работы по восстановлению жилых домов в городе: сносились развалины разрушенных зданий, убирался мусор, строились различные служебные помещения, собирались русские чугунные ядра.

Две полуразрушенные турецкие мечети перестраивались в христианские храмы. Восстанавливалась небольшая, существовавшая при османах, православная церковь Иоанна Предтечи. Забот у первого помощника генералиссимуса Алексея Семёновича Шеина было хоть отбавляй. Он не знал ни сна, ни отдыха, пунктуально выполняя всё указанное царём. Любое его приказание полковым командирам начиналось со слов:

— Его величество государь Пётр Алексеевич повелел мне и вам, господа полковники...

Государь, покинувший Азов 15 августа, остался доволен ходом восстановительных работ. За десять дней до этого, 5-го числа он отправил из-под Азова последние письма в Москву, написанные им на борту галеры «Принципиум». В одном из них думному дьяку Андрею Андреевичу Виниусу царь сообщал:

«...А о здешнем известен, ваша милость, будь... В Азове и Лютике пушек взято больших и малых и баштыкин 132, 1076 пищалей и стволов целых и ломаных, 1 пансырь да 57 бахтерцев, 64 сабли целых да 16 ломаных, пороху пуд с 1000 или болши, также и иных всяких припасов немало взято. Господа инженеры Леваль и Брюкель непрестанно труждаются в строении города, того для и войск отпуск ещё удержан. А черкасы июля в 30 день пошли в домы свои, также и донские пошли многие. А генеральный (общий) подъем будет после взятия Богородицына (праздника Успения Пресвятой Богородицы. — А. Ш.)...

8 августа состоялось торжественное освещение одной из православных церквей, переделанной из мечети, — Похвалы Богородицы. Службу в ней служили священники, взятые в поход из Москвы. На богослужении присутствовали царь, его генералитет, всё офицерство пехотных полков и гребной Донской флотилии.

«Турецкая мечеть была готова, — описывает это событие Патрик Гордон, — и доведена до крыши. Она была с большой торжественностью освещена, и в ней было совершено первое христианское богослужение, во время которого троекратно палили большие орудия вокруг города, с галер и галеасов, а также в лагере. Я отправился туда, чтобы принести поздравление его величеству, когда он шёл с богослужения...»

Шотландец Патрик Леопольд Гордон оставался ревностным католиком и потому не посещал богослужения в русских православных храмах. Только этим можно объяснить то, что в день такого большого торжества, как освещение новой церкви, он не присутствовал в царской свите. Однако наёмный иноземец счёл своим верноподданническим долгом поздравить монарха Московии с этим торжеством. Он давно уже понял, сколь великую роль в жизни русских играло православие и её живописные обряды, лишённые строгости шотландских храмов.