Алексей Шишов - Четырех царей слуга

— Я скорее прикажу бросить их в реку с мешками на шеях, чем дам им волю в моей армии!

После сказанного король сел в карету и в сопровождении конвоя конных драбантов удалился в город. Делегатам лейб-роты, на лицах которых было написано неподдельное отчаяние, пришлось вернуться к товарищам, как говорится, несолоно хлебавши. Больше настаивать на положительном решении просьбы, изложенной в петиции, они не стали. В противном случае их настойчивость могла обернуться для них знакомством с профосом и наказанием.

С отбытием короля Карла X Густава и его полководца Дугласа из Польши положение шведской армии заметно ухудшилось. И дело было не столько в смелости поляков, сколько в том, что произошла измена — немецкие полки из Бранденбурга перешли на сторону императора Священной Римской (Германской) империи Леопольда I, союзника Польши. То есть стали воевать не на стороне Стокгольма, который к тому же не платил жалованья, а на стороне Вены.

Для многих шотландцев из лейб-роты это закончилось весьма трагично. Когда шведские наёмные войска стали лагерем вокруг города Пултуска, то корнеты Патрик Гордон и Роберт Стюарт с несколькими товарищами решили поискать счастья в поисках добычи. В поход они выступили после заката, но когда с восходом солнца влетели на конях в Пшасныш, то обнаружили много шведов и немцев. Они прежде шотландцев обчистили здесь все места, но поживиться им ничем, кроме бочек с пивом, не удалось.

Тогда те отправились из этого городка дальше и в поле повстречали восьмерых поляков, разъезжавших на лошадях перед Пшаснышем. Поскольку шотландских дворян вместе с вооружёнными слугами насчитывалось девятнадцать человек, то они смело погнались за врагами. Те стали уходить от них по узкой гати среди болота к лесу, настойчиво демонстрируя преследователям, что их кони устали. Последние слишком поздно поняли, что их заманивают в засаду.

Всё же шотландцам удалось отстреляться от вышедшего из засады польского конного отряда, и они избежали рукопашной схватки. Им удалось прорваться через гать и начать отступление в сторону, где, по их предположению, должна была двигаться шведская армия. Вскоре шотландцы присоединились к ней в Торне и там стали свидетелями отбытия короля Карла Густава.

Тот, проезжая через мост, подозвал к карете корнета-шотландца Джона Мелдрама, протянул ему руку для поцелуя и сказал:

— Мелдрам, служите нам как и прежде, и вы удостоитесь столь же великой нашей милости, как всегда.

Слова шведского монарха стали как бы прощением лейб-роте за петицию. Шотландцы дружно прокричали в ответ:

— Виват королю Карлу! Виват! Виват! Виват!..

После этого шведская армия, остававшаяся в Польше, вновь выступила в поход против подходивших неприятельских войск. Рота шотландских дворян двигалась на фланге и, выйдя из леса в широкое поле, неожиданно столкнулась с неизвестной кавалерией. Всадники двигались в шахматном порядке. Вскоре можно было разглядеть, что они одеты в немецкие мундиры. О том, что бранденбуржцы взбунтовались и перешли на сторону римского императора, точно ещё не было известно.

Патрика Гордона охватило нехорошее предчувствие. Он сказал товарищам:

— Они могут быть кем угодно, но, без сомнения, это неприятель, и нам придётся с ним биться.

— Брось, Гордон. Разве ты не видишь на них синие мундиры шведского короля? Это явно не поляки...

Когда стороны сблизились, корнет и капитан Джемс Кит подскакали поближе к незнакомому отряду, двигавшемуся в молчании, и крикнули по-немецки:

— Что вы за люди?

Ответ ошеломил двух переговорщиков:

— Подданные императора Леопольда.

Не растерявшись, Гордон и Кит выкрикнули противникам:

— А мы подданные короля Карла.

В ответ им было сказано:

— Просите у нас пощады и сдавайтесь в плен, господа.

Шотландцы стали было разворачивать коней, но тут прозвучал залп из карабинов. Капитан был убит наповал, а его товарищ получил пулю в грудь, но сумел удержаться на коне. Один из офицеров-бранденбуржцев, подскакавший к Патрику, с самого близкого расстояния выстрелил в упор, но карабин дал осечку.

Гордон сумел доскакать до своих шотландцев, крича им на ходу:

— Теперь вы видите, кто они такие!

Лейб-рота шотландских дворян в той неравной конной схватке показала всю доблесть, на какую только была способна. Вместо того чтобы сразу обратиться в спасительное бегство, товарищи Гордона вместе с ним пошли на врага. Большинство из них прорвали строй бранденбургских рейтар, но, рассыпавшись по полю, оказались предоставлены самим себе. И теперь смельчаки больше уповали на помощь Бога, скорость своей лошади и мастерство владения знаменитым шотландским палашом с широким обоюдоострым клинком и гардой [3] ...гардой в виде чаши... — Гарда — часть эфеса клинкового холодного оружия, предназначенная для защиты от удара пальцев руки, обхватывающих рукоятку. в виде чаши или «корзинки». Теперь поле боя больше напоминало ристалище [4] ...ристалище... — площадь для гимнастических, конных и других состязаний, а также само состязание. , где сражались одиночки.

Патрик, пригнувшись к шее коня, скакал к лесу с одним-единственным заряженным пистолетом. Его преследовали, постреливая на ходу, десяток немцев, пожелавших пленить королевского офицера. Шотландец, может быть, и успел бы достичь спасительного леса, но тут вражеская пуля ранила его лошадь в ногу, и та сразу заковыляла по полю. Во время преследования корнет сам получил пулевое ранение — в левое плечо. Кровь стала заливать рубашку.

Пришлось сдаваться в плен на милость победителя. У него отобрали всё оружие, но снимать расшитый серебряными позументами кафтан не стали, поскольку он был в нескольких местах продырявлен пулями и в крови. Гордон был свидетелем, как спасались немногие его товарищи, как брали в плен других. Имперские германцы не стали далеко преследовать беглецов-одиночек, поскольку сами опасались кавалерии шведов.

Так корнет в очередной раз попал во вражеский плен и оказался в тюрьме Плоцка, которая размещалась в подземелье городской ратуши. Вместе с ним в темнице оказались несколько товарищей по лейб-роте. Правда, помощь раненым была оказана — их перевязал и осмотрел немецкий лекарь.

Вскоре у дворян-шотландцев появилась надежда на избавление. Вскоре в Плоцк вступил имперский пехотный полк, в котором служил их земляк — аристократ капитан Джеймс Лесли, племянник и наследник графа австрийского фельдмаршала Уолтера Лесли, полководца династии Габсбургов.

Когда капитану Лесли сообщили, что в плоцкой тюрьме находятся пленные родовитые дворяне из его Шотландии и просят о помощи, то наследник графского титула Священной Римской империи ответил им на латыни не совсем верной цитатой из «Скорбных элегий» Овидия: