Анатолий Карчмит - Рокоссовский. Терновый венец славы

Обнажив головы, молчаливо и понуро стояли партизаны. Многие из них не скрывали горьких мужских слез. В философском раздумье стоял лес, не шумели сосны и березы, не пели птицы — все притихло. Под тяжестью утраты склонила голову плакучая ива.

Командир отряда Муц, окинув взглядом мрачно-сосредоточенные лица партизан, дрожащими губами произнес:

— Мы воевали с тобой, Чесик, против фашистов не один год. — Его крупное лицо казалось похудевшим, выступали скулы. — Мы восхищались твоим умом, храбростью и жизнелюбием… Прости, дорогой друг, что мы не уберегли тебя. Мы тебя никогда не забудем.

Вслед за командиром отряда на свежий холмик поднялся Белозеров. Он посмотрел на лицо Жуковского, на партизан и сказал:

— Тебе не придется встретиться, дорогой мой друг, с твоим обожаемым полководцем Рокоссовским, я за тебя обязательно это сделаю. Я расскажу ему все, о чем мы с тобой говорили, о чем мечтали. Ты уже не примешь участия в освобождении Варшавы, но мы это сделаем вместо тебя. Я клянусь, что увековечу твою память в сердце белорусского народа, за свободу которого ты отдал свою красивую и молодую жизнь. Нам не хватило лишь нескольких секунд для того, чтобы ты остался жив… Мы отомстим фашистам за твою смерть.

Белозеров попытался еще что-то сказать, но ему не хватило слов — комок в горле и навернувшиеся слезы не позволили это сделать.

Гроб на веревках начали опускать в землю. Партизаны подняли над головой оружие — прозвучали прощальные очереди. В могилу, стуча о крышку гроба, посыпались влажные комки земли.

К весне 1944 года Красная Армия очистила от захватчиков огромную территорию. Но под властью гитлеровцев находились еще Прибалтика, большая часть Белоруссии, Правобережная Украина и Молдавия. За Вислой и Дунаем ждали прихода наших войск стонавшие под ярмом фашизма народы Европы. Советское Верховное командование готовилось к летней кампании 1944 года.

Согласно предварительному плану войскам 1-го Белорусского фронта предстояло обойти Полесье с севера и дальше наступать в направлении Бобруйск — Баранович — Варшава. Левое крыло фронта Рокоссовского упиралось в бескрайние полесские болота, и это ограничивало возможность маневра и взаимодействия со вторым Белорусским фронтом. По предложению Рокоссовского часть сил этого фронта была передана в подчинение 1-му Белорусскому фронту. Таким образом, в состав фронта Рокоссовского входили десять общевойсковых, одна танковая, две воздушных армии, три танковых, три кавалерийских и один механизированный корпус.

Стремясь удержаться в Белоруссии, германское командование сосредоточило там крупные силы группы армий «Центр», которой командовал генерал-фельдмаршал Буш [40] Буш Эрнст (1885–1945), генерал-фельдмаршал. Во Второй мировой войне командовал армией во Французской и Польской кампаниях. На советском фронте командовал армией и группой армий «Центр». На захваченных территориях устанавливал жесткий оккупационный террористический режим. После капитуляции Германии сдался в плен англичанам. . Немцы готовились к нашему наступлению. Дивизии фон Буша, собранные против 1-го Белорусского, числом своим не уступали дивизиям, подготовленным к встрече английских и американских войск во Франции. Но войска Буша превосходили европейские армии фашистов своей выучкой и богатым военным опытом. Эти вышколенные и отборные войска готовились отражать атаку армий Рокоссовского.

Буш лично незадолго до нашего наступления объезжал дивизии и полки, призывая солдат и офицеров к стойкости. С них брали подписку, что они умрут, но не отступят ни на шаг.

Гитлеровцы организовали многокилометровую оборону. Они ждали удара. Захваченный в плен офицер рассказал, что единственной темой разговоров среди немецкого офицерства было предстоящее наступление советских войск. Ломали голову над вопросом о направлении главного удара и немецкие генералы.

Об этом же думали в Ставке и в штабе 1-го Белорусского фронта. Плану наступательных боев в Белоруссии было присвоено кодовое название «Багратион».

Командующий 1-м Белорусским фронтом генерал армии Рокоссовский, тщательно изучив расположение обороны противника, условия болотистой местности, пришел к выводу, что на правом участке фронта было бы целесообразней всего нанести два главных удара — один в направлении на Бобруйск, второй — на Слуцк.

Такое решение командующего фронтом было совершенно необычным. История войн, военное искусство учили, что нельзя распылять силы, надо наносить мощный удар в одном направлении.

Рокоссовский был искренне рад, когда его вызвали в Ставку, где 22 и 23 мая предстояло окончательно отработать план операции «Багратион». Появилась возможность отстоять свою позицию по двум ударам и повидать семью.

Штаб фронта располагался в разрушенном фашистами Гомеле. Командующий фронтом только что вернулся из поездки, в ходе которой им были приняты под командование войска 2-го Белорусского фронта. Теперь фронт Рокоссовского растянулся более чем на 900 километров. Практика Второй мировой войны не знала такого случая, когда фронт, имевший наступательные цели, имел бы такую большую протяженность. Уже в начале апреля Военный Совет фронта представил в Ставку свои соображения о предполагаемой операции. И теперь Рокоссовский был готов отстаивать свои идеи в Москве.

20 мая к исходу дня генерал армии подъехал к деревенскому дому на окраине Гомеля, где можно было передохнуть и перед поездкой в Москву собраться с мыслями.

В сосновом лесу, примыкающем к дому, ни на минуту не умолкал щебет птиц. Рокоссовский присел на скамейку у дома, а вернее, на доску с двумя подпорками, и закурил. Живительный, смолистый воздух леса залил свежим румянцем его усталое выразительное лицо. Ему только сегодня вручили письмо из Москвы, и он хотел прочитать его в уединении. С каким-то особым душевным трепетом он достал из полевой сумки письмо и начал читать:

«Дорогой наш папа, Константин Константинович!

Я очень долго думала, колебалась — написать или промолчать. Потом набралась храбрости и взялась за ручку. Я давно собиралась это сделать, но, подумав, откладывала. Ведь у тебя, как принято говорить, есть законные жена и дочь. В жизни женщины есть только одно счастье — это любить и быть любимой. Я это поняла, когда была с тобой.

Дорогой мой и до конца моей жизни любимый Костя, я теперь не одинока. У меня есть наша дочь Надя — Наденька, которой уже будет скоро годик. Если бы ты видел, какая она красавица — очень похожа на тебя. Наш маленький ангелочек — вот моя теперь любовь. Такие наши вести, наш дорогой папочка.