Анатолий Карчмит - Рокоссовский. Терновый венец славы

В течение нескольких дней мать уговаривала, просила, убеждала дочку не ходить больше на собрания баптистов и порвать с ними все отношения, но та стояла на своем.

— Мама, — говорила она, — нет другого пути, чтобы обрести спасение. Со мной бесполезно разговаривать на эту тему: я все равно буду с ними. Там, на небесах, открыта книга жизни. Придет перекличка, и если мы в этой книге не записаны, то в Царство Божие не попадем.

Рокоссовская выяснила, что исподволь, почти ежедневно, кода мать с утра до вечера была занята в школе, Лузанн проводил с Адой беседы и его слова легли на благоприятную почву — открытая и добрая душа ребенка приняла баптистские догмы за истину. Она пыталась поговорить с духовным наставником баптистов, но тот неизменно отвечал:

— Юлия Петровна, не берите грех на душу. Господь полюбил Вашу дочь. Как дышит в семени цветок, а дерево в зерне, так и Бог живет в Вашей дочери.

Рокоссовская вынуждена была написать родному брату в Новосибирск, чтобы он принял их. Она разыскала его только несколько недель тому назад и знала, что брат после десяти лет лагерей (это он воевал на стороне атамана Семенова, а потом перешел со своей сотней в ряды Красной Армии) стал инвалидом. Другого выхода у нее не было — она могла потерять дочь. В мае Рокоссовская получила письмо от брата, который согласился принять их в свою семью. Учителя собрали денег на дорогу, и Рокоссовские с разрешения коменданта выехали в Новосибирск.

Ада попала в совершенно другую обстановку и вскоре забыла о своих увлечениях. Юлия Петровна устроилась работать на почту и в июле 1942 года написала обстоятельное письмо в Генеральный штаб, где сообщила свой адрес и просила его передать на фронт мужу. В это время уже вовсю гремело имя Рокоссовского в газетах и по радио. Она могла бы узнать о муже и раньше, но в семьях баптистов не читали газет и не слушали радио.

После зимнего наступления Советская Армия все же вынуждена была весну 1942 года встретить в обороне. Войска вгрызались в мерзлую землю, минировали подступы, ставили различные заграждения. А Ставка и Генеральный штаб разрабатывали план дальнейшего ведения войны.

Страна продолжала активно помогать фронту. К маю 1942 года в действующей армии насчитывалось более пяти миллионов человек, около четырех тысяч танков, более двух тысяч самолетов.

Рассчитывая на обещанное союзниками открытие второго фронта, располагая такими силами, Верховное Главнокомандование намеревалось не только ограничиться активной стратегической обороной, но и провести ряд наступательных операций: под Ленинградом, на смоленском и курском направлениях, в районе Харькова и в Крыму.

Оценивая стратегические планы противника, Ставка и Генштаб считали наиболее вероятным с его стороны удар на Москву с обходом столицы с юго-запада. Но, как показали дальнейшие боевые действия, наши стратеги просчитались.

Немецко-фашистское командование тоже активно готовилось к весне 1942 года. Раз молниеносная война провалилась, пришлось думать об изнурительной затяжной войне.

Гитлеровскому военному руководству удалось к маю этого года сосредоточить на восточном фронте более шести миллионов солдат, свыше трех тысяч танков и почти три с половиной тысячи самолетов.

Гитлер и его окружение пока не теряли оптимизма. В директиве № 41 от 5 апреля 1942 года фюрер ставил перед войсками задачу «снова овладеть инициативой и навязать свою волю противнику». Главный удар предусматривалось нанести не там, где предполагало советское руководство, а «на южном участке, с целью уничтожить противника западнее Дона, чтобы затем захватить нефтяные районы на Кавказе и перейти через кавказский хребет».

В начале мая развернулись ожесточенные бои, где советские войска потерпели ряд неудач. В середине мая войска Крымского фронта оставили Керчь, пал Севастополь. Под Харьковом фашисты окружили большую часть Юго-Западного фронта. Гитлеровское командование развернуло масштабную подготовку к главной летней операции — удару на Сталинград и Северный Кавказ.

Вот в такой обстановке в конце мая 1942 года Рокоссовский, восторженно встреченный сослуживцами, вновь принимает командование 16-й армией. Именно в этот момент готовилась частная наступательная операция. Армии Рокоссовского и 61-й армии М. М. Попова предстояло отвлечь внимание фашистов от подготовки наступления на правом фланге Западного фронта.

В обеих армиях не хватало людей, и они не могли создать группировку для прорыва фронта. За короткий срок к предстоящему бою было подобрано все, что можно было найти, — из госпиталей возвратили подлечившихся солдат и командиров, под ружье поставили многих работников тыла. Но и это не помогло.

В конце мая началась операция. Пехота с приданными ей танками сумела потеснить противника, но развить успех не удалось. В ходе боя обнаружилось, что танковый корпус, составляющий резерв армии, расположился слишком далеко от исходных позиций, завяз в заболоченной местности и не успел вступить в бой. За это время противник подтянул свежие силы и остановил пехоту. Этот просчет послужил хорошим уроком для командования армии, особенно для начальника штаба Малинина, который, как бывший танкист, сам взялся вводить в бой танковый корпус.

К тому же, стремясь выиграть время для переброски войск, немцы использовали авиацию, которая продолжала господствовать в воздухе. Вклинившись в оборону противника на глубину до десяти километров, армия по приказу командарма перешла к обороне.

Не имела успеха операция, проведенная и в июне 1942 года. Когда все было готово к операции, Рокоссовский находился на НП, устроенном на высоте, откуда прекрасно было видно поле, на котором должно было развернуться наступление.

Из тыла к позициям одной из дивизий подъехал командующий фронтом Жуков. Он был в плащ-палатке, в простой офицерской фуражке. Его «газик» ничем не отличался от обыкновенных батальонных машин. Он слышал ругань уставших солдат и офицеров.

Он подъехал к одному из командиров, на которого указали солдаты.

— Майор, почему у тебя такие злые подчиненные?

— Я сам скоро залаю собакой! — ответил командир полка, почти не глядя на командующего фронтом.

— Чем же ты так расстроен?

— Всю зиму и весну наступаем и наступаем! Азиатские верблюды и то не выдержали бы. В полку осталось чуть более двухсот человек! — майор оторвал глаза от планшета и в испуге произнес: — Извините, товарищ командующий!

— Ничего, майор, ничего, — успокоил его Жуков. — Здесь где-то должен быть командующий армией Рокоссовский.

— Он вот на той высоте, — указал майор, — в трехстах метрах отсюда.