Михаил Гершензон - Робин Гуд

Но Скателок застыл на месте, разинув рот. Отец Тук подошёл к нему, сгрёб в ладонь бородёнку виллана и щёлкнул его пальцем по лбу.

– Так-то, виллан! Видал, как Робин обдирает прохожих?

– Ай да Робин! А я-то думал, покарай меня святой Вульфстан и Вольфхэд… – проворчал Скателок, почёсывая макушку.

Но вспоминать всех святых было некогда, и он, вскочив, побежал следом за фриаром Туком.

Тень, отбрасываемая светом смоляного факела, запрыгала по стенам пещеры. В дальнем конце пещеры отец Тук остановился перед большим сундуком, передал Скателоку факел и принялся выгребать из сундука золотые.

– Ты считай, рябой, не зевай, – приговаривал отец Тук, а Скателок считал и считал, пока число золотых не перевалило за четыре сотни.

– Ну, теперь хватит, отец Тук. Четыре сотни тут уже есть.

– А тебе что, жалко? – подмигнул монах. – Нам понадобится – мы всегда добудем.

Бросив на разостланный плащ ещё две-три пригоршни, он вскинул тяжёлый свёрток на плечи и пошёл к столу.

– Послушай-ка, Робин, – сказал отец Тук, протягивая деньги гостю, – надо бы нашему рыцарю подарить и сукна на платье.

– Дельно сказано, святой отец! – откликнулся Робин. – Ступай отмерь по три ярда от каждого цвета.

Отец Тук прихватил свой лук, чтобы мерить сукно, и не складная тень его кувырком прокатилась по стенам пещеры.

Стрелок мерил много, а больше того припускал к длине своего лука. От каждого цвета он откроил по куску – малиновый, жёлтый, зелёный, а сверху на них ещё бросил алый, расшитый золотом плащ.

Сэр Ричард Ли смущённо смотрел, как растёт перед ним гора подарков.

– Хорошо бы ему ещё коня, – заметил Билль Статли.

По знаку Робина, он выбежал из пещеры и вернулся тотчас же с вороным жеребцом, который испуганно храпел, упираясь, у входа.

Скателок привстал на носки и шепнул на ухо фриару Туку:

– Там, в сундуке, я видал золотые шпоры.

Отец Тук рассмеялся и таким же шёпотом сообщил Робин Гуду:

– Скателок говорит, что видел и сундуке золотые шпоры.

– Ну, тащи их сюда, – кивнул стрелку Робин Гуд. – А ты, Клем из Клю, проводишь сэра в аббатство: не годится доброму рыцарю отправляться в путь без оруженосца.

Яркое утреннее солнце поднялось над соломенными крышами города Йорка и заглянуло в узкие окна аббатства святой Марии. Бесчисленные пылинки заплясали в солнечном луча над столом, заваленным свитками пергамента, зазубренными дощечками, и медленным золотым дождём стали сеяться на лиловую рясу аббата, на круглую головку приора и беспокойные руки эконома.

Откинувшись на спинку скамьи, аббат внимательно выслушивал отчёт о доходах и расходах своих земель. Красноватые глаза его быстро бегали по столбикам цифр, короткие пальцы ощупывали каждую зарубку на деревянных расписках – бирках.

Эконом говорил ровным, тягучим голосом, и приор то и дело принимался клевать носом, убаюканный долгим докладом.

Аббат неодобрительно посмотрел на приора и протянул руку к дощечке, покрытой тонким слоем воска.

– Сколько всего уродилось? – спросил он эконома.

– Урожая всего сто девяносто восемь квартеров.

– А сколько получено от наших вилланов из Понтефракта?

– Сто двадцать шесть квартеров по одной бирке и семьдесят один – по другой.

– Из Селби?

– Сорок шесть квартеров три с половиной бушеля.

– Значит, всего…

– Четыреста сорок один квартер три с половиной бушеля.

Острая палочка зачертила по мягкому воску.

– Правильно: четыреста сорок один и три с половиной. Теперь расход.

– На засев ста сорока восьми акров – шестьдесят с половиной квартеров. На осенние помочи… На выдачи пастуху овец, свинопасу, плетельщику изгородей… На прокорм собак Гервазия, охотника, в течение целого года… Корм волов от преображения до обретения святого креста, в течение семнадцати недель… Пребенда Генриха, пекаря, который часто приезжал…

Вздрагивая, отец приор открывал глаза. И тотчас же перед ним, прогоняя сон, начинали кружиться в солнечном луче золотые пылинки. А когда глаза, утомлённые их однообразной игрой, поневоле смыкались, ровный голос эконома убаюкивал слух, снова и снова пересыпая цифры и статьи: двухколёсные телеги, бочонки вина из Гамптона, шкуры баранов, головы сыра, галлоны мёда, потравы, пребенды пошлины, оброки, осенние помочи, корм для свиней и уэи шерсти.

Поспорив с экономом, аббат вызвал брата келаря, чтобы узнать, сколько, было представлено в кладовую орехов и солода.

– Вы спите, приор! – укоризненно сказал он в перерыве между делами. – Не слишком ли вы умерщвляете свою плоть ночными бдениями и молитвой? А мы тут уже успели рассмотреть почти все отчёты манора. Пора и за трапезу, не так ли? Надо бы вам, приор, побольше вникать в хозяйственные дела. Мне становится трудно одному следить за всеми этими жуликами и обманщиками. А ведь не дальше как завтра к нашим владениям прибавятся земля и замок сэра Ричарда Ли. Год со днём истекает сегодня с тех пор, как мы ссудили ему четыреста золотых.

– А вы не отсрочите ему уплату долга, аббат? – спросил приор, стряхивая с себя дремоту.

Аббат вытащил из-под груды пергаментных свитков резные чётки из жёлтой слоновой кости. Он весело рассмеялся.

– Неужто вы посоветуете мне, приор, лишить святую Марию добра, которое принадлежит ей по праву? Милосердие – великая добродетель, и я могу только хвалить вас за то, что вы и брат крестоносец поделились своим добром с первым встречным бродягой…

Тут аббат лукаво подмигнул своему собеседнику, а приор сморщился и позеленел при воспоминании о встрече в лесу, о молитве, о бегстве и неожиданном купании в ручье.

Заметив, что стрела попала в цель, аббат продолжал с усмешкой:

– Но вы пожертвовали от чистого сердца своё собственное добро, я же пекусь о землях святой Марии. Уж я и судью пригласил сегодня к обеду и лорда шерифа, чтобы покончить с этим делом. Конечно, замок рыцаря стар, и ветер гуляет в нём, как в хлеву, зато буковый лес его накормит желудями хорошее стадо свиней.

– Но ведь день ещё не кончен, – заметил приор. – Может быть, рыцарь ещё подоспеет.

– Денег-то взять ему негде. Найдётся ли такой человек во всём северном крае, чтобы поверить четыреста марок голодному рыцарю из Вирисдэля? Может быть, вы, приор, из уважения к его славным предкам… А вот и наши почтенные гости! Благословенны будьте, лорд судья! Благословенны будьте, лорд шериф! Близко ли солнце к закату?

– Благодарение богу, близко, – ответил королевский судья, отвешивая поклон аббату. – Во всяком случае, солнце ближе к закату, чем сэр Ричард Ли – к обители святой Марии.