Александр Струев - Царство. 1955–1957

— Булганин имел наглость назвать членов ЦК парламентариями! — возмутился Брежнев.

— До чего можно докатиться в своих нечистых устремлениях! Я никогда не видел у Маленкова, Кагановича, Молотова, Шепилова таких озлобленных лиц. Очевидно, что к этому Президиуму они готовились задолго и тщательно.

— Президиум ЦК созвали по боевой тревоге! — не удержался от оценки происходящего ленинградский секретарь Козлов.

— Суслов здесь объективно доложил, в чем обвиняли товарища Хрущева. Они это делали с разных позиций, хорошо, обдуманно, но я бы уточнил, пошло и недостойно. У товарища Хрущева, как уже отметил товарищ Суслов, как и у каждого из нас, есть недостатки и некоторые ошибки в работе, о которых он со всей присущей ему прямотой и чистосердечностью рассказал. Но, товарищи, ошибки Хрущева, я бы сказал, не давали никакого основания обвинить его хотя бы в малейшем отклонении от линии партии и предъявить ему какие-либо серьезные претензии!

— Правильно, товарищ Жуков!

— На ХХ Съезде товарищ Хрущев доложил о массовых незаконных репрессиях и расстрелах, явившихся следствием злоупотребления властью со стороны Сталина. Это была целиком его идея. Но тогда, по известным соображениям, не были названы имена Маленкова, Кагановича, Молотова, как главных соучастников Сталина, а может, и виновников арестов и расстрелов.

— Об этом давно в партийных организациях говорят, а ЦК не разбирал! — снова подал голос Брежнев.

— Почему они замаскировались? На Съезде говорить об этом, может, и не стоило, слишком много делегатов, но когда избрали новый состав Центрального Комитета, надо было встать и покаяться! Мужества не хватило. Это был бы для них выход. Не хочу заниматься гаданием, но думаю, что они умолчали умышленно, потому что, если бы сказали о своей причастности к казням, вряд ли бы попали в Президиум.

Мы знаем, что тогда было тяжкое время, и если бы любой из нас отказался подписывать проклятые приговоры, сам бы угодил за решетку. Время действительно было страшное, многие здесь его застали, а кое-кто хлебнул сполна. Чтобы не быть голословным, — продолжал маршал Жуков, — хочу ознакомить с некоторыми фактами, из которых видно, что преступления делались не только под влиянием Сталина, но и по собственной инициативе. Я докажу, что они, образно выражаясь, засучив рукава, с топором в руках, рубили безвинные головы! У меня подлинный материал, я отвечаю за каждое слово, на бумаге стоят подлинные подписи.

Жуков потряс перед собой пачкой бумаг.

— С 27 февраля 1937 года по 12 ноября 1938 года НКВД получил от Сталина, Молотова, Кагановича санкцию на расстрел 38 679 человек!

Зал притих.

— Санкция давалась на руководящих работников, на наркомов, их заместителей, крупных хозяйственных руководителей, видных военных, писателей, деятелей культуры, членов Центрального Комитета. Давая санкцию, Сталин, Молотов, Каганович заранее определяли меру наказания, а суд оформлял ее приговором, по существу, формально выполняя свою обязанность. На списках к расстрелу указывались лишь фамилия, имя и отчество, там не стояло дат рождения, не было сказано, в чем обвиняется человек. Санкция давалась на все количество сразу. Так, например, Сталин и Молотов в один день 12 ноября 1938 года санкционировали к расстрелу 3 167 человек!

— Сволочи! — раздалось из зала.

— Я не знаю, читали ли они вообще этот список, ведь на 3167 человек много бумаги уйдет. И никто не поинтересовался, кто эти несчастные, в чем обвиняются? Ничего этого не было. Как скот, по списку, гнали на бойню: быков столько-то, коров столько-то, овец столько-то! — продолжал Жуков. — Только вместо быков, коров и овец — были люди!

21 ноября 1938 года НКВД был представлен список для санкции на осуждение к расстрелу на 292 человека, в том числе бывших членов и кандидатов в члены ЦК 45 человек, бывших членов Комитета партийного контроля и членов Ревизионной комиссии 28 человек, бывших секретарей обкомов и крайкомов 12 человек, бывших наркомов, замнаркомов, председателей облисполкомов 26 человек, ответственных работников наркоматов 149 человек и так далее. После рассмотрения этого списка Сталиным, Молотовым, Кагановичем были санкционированы к высшей мере наказания 229 человек. Списки арестованных, которые посылались в ЦК для получения санкции на их осуждение, составлялись НКВД небрежно, с искажениями фамилий, имен и отчеств, а некоторые фамилии повторялись в этих списках дважды или трижды. Препроводительные к этим спискам составлялись Ежовым на клочках грязной бумаги. Так, например, сохранилось письмо Ежова к Сталину, написанное на обрывке бумаги, такого содержания: «Товарищу Сталину. Посылаю списки арестованных, подлежащих суду Военной коллегии по первой категории. Ежов». Первая категория означает расстрел, — пояснил Жуков. — Резолюция: «За расстрел всех 138 человек. И. Сталин, В. Молотов». Никакой пощады! — приподняв над собой документ, прогремел Георгий Константинович.

В числе обреченных на смерть были Алкснис, Антонов, Бубнов, Дыбенко, Межлаук, Рудзутак, Чубарь, Уншлихт и другие.

По залу шел гул.

— Следующая записка Ежова от 20 августа 1938 года. Секретно. «Посылаю на утверждение четыре списка на лиц, подлежащих суду: на 313, на 208, на 5 жен врагов народа, на военных работников — 200 человек. Прошу санкции осудить всех к расстрелу. Ежов». Резолюция Сталина: «За. И. Сталин. В. Молотов». В тот же день судьбу несчастных порешили — пуля в лоб!

Вы Якира знаете, он был крупнейший работник. И он был ни за что арестован. 29 июня 1937 года, накануне своей смерти, Якир написал письмо Сталину, в котором обращается так: «Родной, близкий товарищ Сталин! Я смею так к Вам обратиться, ибо все правдиво сказал, и мне кажется, что я честный и преданный партии, государству и народу боец, каким я был многие годы. Вся моя сознательная жизнь прошла в самоотверженной, честной работе на виду партии и ее руководителей. Я умираю со словами любви к Вам, к партии, к стране, с горячей верой в победу коммунизма!»

На этом заявлении имеется три такие резолюции: «Подлец и проститутка!» — Сталин. «Совершенно точное определение!» — Молотов. «Мерзавцу, сволочи и бл…, одна кара — смертная казнь!» — Каганович.

Зал залихорадило:

— Палачи! Дайте ответ!

— А Каганович сейчас выйдет и скажет, что обстановка была такая, — продолжал Жуков, глядя на Кагановича. — Только Сталин тут уже ни при чем, раз от себя пишет, ведь не Сталин, он написал! На месте этих несчастных могли быть и мы с вами.

1 августа 1937 года нарком путей сообщения Каганович пишет в НКВД Ежову: «Арестовать Филатова — заместителя начальника Трансторгпита, ранее работавшего начальником Юго-Восточной дороги, как троцкиста-вредителя». Каганович сам определил, что он троцкист и вредитель. Из материалов дела видно, что Филатов — старейший член партии, характеризовался исключительно с положительной стороны. 14 августа он был арестован и расстрелян, а сейчас посмертно реабилитирован без каких-либо претензий, и никакого состава преступления за ним нет.