Олег Фурсин - Калигула

А Эмилий Лепид! Какой же красавец! И его захватила себе Агриппина. Ну почему ей достается всегда только лучшее! А Луций Анней Сенека? Пусть этот не красавец, но ведь крепкий такой мужчина; и повсюду известен, как же, учен, умен…

Марка Виниция отослали в Азию. Ливилла за ним не последовала.

И началось! Почему ей так хотелось объедков с чужого стола?

Она попыталась привлечь Домиция Агенобарба. Но, тот, оказалось, жил прежней славой, а по нынешним временам уже ни на что не был годен. Проводил в постели все свое время. Болел…

Как-то, приблизившись к родственнику на весьма близкое расстояние, вдохнула Юлия Ливилла его запах. Смрад, вот что она вдохнула, и тление…

Только ее и видели после этого!

Агриппина ласкала Лепида. Лепид сделался Ливилле нужнее самой жизни. Этот не отказал ей. Был здоров, причем настолько, что ему не хватало одной женщины, ни в какие времена его жизни с тех пор, как стал он мужчиной. Снова Юлия ощутила себя второй, а то и третьей…

Сенека увлекся Ливиллой всерьез. Но Агриппина не дремала! Ливилла знала, что время от времени сестра зазывает любовника к себе, и волей ли, неволей, но тот отдает ей мужской свой долг. Разделяет пыл, так сказать…

Ей казалось, что Агриппина держит мужчину на привязи. Чем-то таким, что не является плотской привязанностью. У них была общая тайна. Какая? Кто же сказал бы это Ливилле, вечной третьей…

И когда Сенека вовлек Ливиллу в заговор, она не только не отказалась. Она летела, она рвалась к участию…

Ее посвятили! Ей доверились! Она, если помогут боги, может потеснить Агриппину. Марк Виниций может стать принцепсом, и принцепсом может стать Эмилий Лепид. Она, Ливилла, имеет вдвое больше возможностей против одной у Агриппины!

Трудно судить с точностью о том, что было два тысячелетия назад на уме и в сердце троих предателей. Но с определенной вероятностью можно: люди так предсказуемы, по крайней мере, большинство людей. Чем ближе человек к власти, тем больше непреодолимых соблазнов встает перед ним. История с ослом и морковкой повторяется из века в век. Изучив эпоху со вниманием и определенным усердием, можно уточнить, что представляла собой сладкая сочная морковка для каждого в отдельности. Она ведь лишь символ, а так-то у каждого своя, другая…

Ах да, конечно, ведь был еще заговор, и о нем надо повествовать тоже. Ну, а что заговор? Заговор как заговор. Калигула в ходе военных действий должен был бы прибыть в Могонциак. Римский укрепленный лагерь на левом берегу Рейна, на месте слияния рек. Опорный пункт в войнах с германскими племенами. Здесь он должен был бы пасть от руки убийцы с мечом. С этим заговорщики не определились окончательно, кто же именно должен был бы им стать. Лентул Гетулик и Луций Апроний владели оружием достаточно, вероятно, им бы и досталась «честь» пролить кровь цезаря. Тем более, их прямою обязанностью было бы сопровождать принцепса в его поездках по рейнским землям. Большую близость к особе цезаря трудно и предположить: военачальники должны бы быть рядом с ним и днем, и ночью. Охрана цезаря не может обезоружить легата, и вынуждена оставлять его наедине с цезарем на каждом совете. Нарочно не придумаешь ничего более удобного. Далее одна из сестер (Ливилла бы огорчилась, но, вероятнее всего, Агриппина) и ее новоявленный муж (Марк Эмилий Лепид) были бы объявлены наследниками власти. Пользуясь угрозой в лице подвластных им легионов, Гетулик и Луций Апроний принудили бы сенат признать свершившееся злодеяние, оправдать его. И объявить его благом, а новых властителей — законными.

Но сложилось иначе. Калигула был поставлен в известность о заговоре стараниями Клавдия. Часть заговорщиков лишилась жизни, другая часть — положения и имущества, оказалась в ссылке. Обычный заговор. Обычные его итоги, если заговор не удался. Все, как всегда. Заколдованный круг из поступков и их последствий. Поистине, не случается ничего нового на этой земле…

В драмах, придуманных самою жизнью, роли имеют ту особенность, что непрерывно сменяются. Роль ребенка, потом юноши, взрослого, старика. Роли социальные: на ступенях социальной лестницы немало зрелищ и, соответственно, ролей разыграно и разыгрывается; посчитать не представляется возможным, проще, пожалуй, звезды в небе исчислить. Роли, что играет человек в семье: отца, матери, ребенка, подчиненного и подчиняющегося. И так далее. Во всех этих ролях, сыгранных нами, присутствуют и сочетаются в единство полярные противоположности победы и поражения. Сегодня ты жертва, обреченная на поражение, завтра победитель. Сегодня проиграл, завтра выиграл. Только не просто это дается. Изменить судьбу трудно, особенно со знаком «плюс». На это могут уйти годы и неимоверные усилия. Трудно дается любая борьба, не всякий готов к ней. Жертвой быть легче, проще, как ни странно это звучит.

Агриппина Младшая не могла пожаловаться на отсутствие мужества. И жаждой власти эта женщина была одержима. То жизненное противоборство, в которое вовлекла ее и дядю, Клавдия Нерона, судьба, поначалу закончилось для Агриппины поражением. Она сделала все, чтобы изменить результат. История подтверждает, что ей удалось…

Новый повсеместный набор Калигулы прошел весьма успешно. Он созвал отовсюду легионы и вспомогательные войска. Сделал все, чтоб число припасов было огромным, таким, которое никогда ранее не видывали. В месяце Германик император покинул Рим и двинулся в Галлию, а затем в Германию, можно сказать, со всеми чадами и домочадцами. В числе прочих была с ним беременная Цезония, сестры — Юлия Агриппина и Юлия Ливилла. Марк Эмилий Лепид сопровождал старшую из сестер. Ее собственный муж был тяжко болен. И Лепид рассматривался всеми как наиболее вероятный следующий муж Агриппины. А в том, что он ее нынешний любовник, никто не сомневался уже сейчас…

Когда римские войска начали переправу через Рейн, уже в октябре, случилось то, что должно было случиться. Поздней ночью домчался до ставки императора гонец из Рима. Был незамедлительно проведен к недовольному, срочно разбуженному принцепсу. Беседа была тайной. Продолжалась более часа. Те из преторианцев, кто сторожил в ту ночь, говорили, что она прерывалась криками Калигулы: «Что ты несешь, проклятый!»; «Да я тебе язык отрежу, негодяй! И не посмотрю, что ты свободный. Распятым будешь все равно, что раб!».

Говорили, что гонец с особыми полномочиями был прислан дядей Калигулы, Клавдием. Кто-то клялся, что чуть ли не сам Феликс это был. С ним спорили потом: отпущенники Клавдия не носятся по дорогам сами, у них полно собственной челяди. Они раздобрели давно, раздались, а этот был худеньким…