Давид Малкин - Король Шаул

В стороне, неподалёку от палатки Шаула сидели связанные ивусейские пленные. Им хорошо было видно «подношение даров» ивримскому королю.

– Дикари! – плевался ивусейский князь. – Веселье диких!

В этот вечер пришёл выкуп из Ивуса, и слуги из ивримского стана отвели пленных к воротам их города.

«Сказал Давид:

– Легко ли стать зятем короля? Я ведь человек бедный и презренный.

И доложили Шаулу: вот слово Давида.

И сказал Шаул:

– Так скажите Давиду: король не хочет выкупа, а только обрезания ста филистимлян, врагов<...>

Встал Давид и пошёл, сам и его люди. И убил Давид двести филистимлян, и принёс крайнюю плоть их, и представили это сполна королю, чтобы сделался Давид зятем королю <...>»

Обе дочери короля Шаула были старше Давида. Ему исполнилось девятнадцать, Михаль – двадцать один, а Мейрав – двадцать три года.

Сёстры отличались и внешностью, и характером – первые принцессы израилевы. Мейрав походила на мать гладкой кожей смуглого, с постоянно серьёзным выражением лица. Как и Ахиноам, она вечно воевала за порядок в домашнем хозяйстве и была равнодушна к почестям, которые ей воздавали с тех пор, как Шаул стал королём. Мать была для неё примером, крепкое хозяйство и большая семья – желанной целью. Она исполняла всё, что положено старшей дочери короля, но при каждой возможности старалась избежать многолюдных сборищ, потому что, как и отец, была очень застенчива. От отца же она унаследовала довольно высокий для девушки рост и тяжеловатую походку, однако, милое лицо Мейрав всегда привлекало к ней молодых людей Гив’ы.

Михаль росла совершенно другой девочкой. На отца она походила только светлыми волосами и карими глазами – правда, в отличие от отцовских, с выражением высокомерия. Подруг вокруг неё всегда вилось вдоволь, но дружба бывала неравной: Михаль добивалась преклонения. Пока дочь Шаула была крестьянкой, она вела себя, как принцесса, а, став принцессой – как королева. В детстве Михаль очень жалела, что Бог не создал её мальчиком. Она даже пыталась собрать из детей Гив’ы отряд, чтобы взять в плен филистимского басилевса. С годами мечтательность у Михаль не прошла, и она перенесла её на свои отношения с Давидом – ещё в ту пору, когда слушала его песни в стане отца.

И вот, не только принцессы, но и весь народ в Земле Израиля узнал о решении короля и о готовящейся в доме Шаула свадьбе. Сёстры никогда не были близки. Теперь, напуганные слухами, каждая отдельно гадала о предстоящих переменах. Мейрав испугалась, что отец отдаст её, как старшую, в жёны Давиду – победителю великана Голиафа, а она совсем этого не хотела. Мейрав мечтала о замужестве с Адриэлем из Мехолы. Тот уже просил у короля её руки, но Шаул тянул с ответом, не говорил ни да, ни нет.

Михаль пришла к Мейрав и попросила её пойти к отцу и сказать, что та любит Адриэля. Михаль открыла сестре, что дала обет вечно любить одного только Давида и что она никогда не выйдет замуж ни за кого другого.

Мейрав, растроганной и заплаканной, не пришлось идти к отцу для трудного разговора: Иосиф и его сын уже донесли Шаулу про обет, данный Михаль.

– Слышал, что болтают эти слуги! – сказал король Ахии бен-Ахитуву. – Что сказано про обеты в нашем Законе?

– Ты можешь отменить любой обет своей дочери до наступления ночи, – ответил коэн. – Говорил Господь Моше в пустыне: «И если воспрепятствовал отец её в день, когда услышал это, то все её обеты и её зароки, которые положила она на душу свою, не состоятся». Но если отменить его позднее, то не дочь, а отец будет нести ответ перед Богом за неисполнение того обета. Ты всё понял?

Шаул задумчиво кивнул. Потом переспросил:

– Значит, могу сейчас пойти и сказать: нет! Утешься, дочь моя, ты ничего не обещала Господу, это было затмение.

– Сейчас ещё можешь.

– Ладно. Спасибо, иди.

Ахия обернулся с порога.

– Отменишь?

– Нет, – сказал король Шаул. – Михаль выйдет замуж за Давида бен-Ишая.

Так коэн Ахия бен-Ахитув первым узнал, что король выдаёт замуж младшую дочь.

Знакомство Давида с Йонатаном произошло так. Оба стояли у ворот стана, когда неподалёку проходила группа солдат.

– Авинадав! – закричали оба, удивились, посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Я зову своего брата, – сказал один.

– Я тоже.

И опять оба засмеялись.

– Я позвал Авинадава бен-Шаула, – объяснил Ионатан.

– А я Авинадава бен-Ишая.

Так они познакомились.

Йонатан привязался к Давиду после того, как юноша камнем из пращи убил великана Голиафа. В том году Давиду исполнилось семнадцать, а Йонатану было уже тридцать шесть. Над телом поверженного великана произошёл разговор Давида с королём, впервые узнавшим, что перед ним тот самый помазанник Божий.

И было, когда окончил он разговор с Шаулом, душа Йонатана привязалась к душе Давида, и полюбил его Йонатан, как душу свою <...> и заключил с Давидом союз. И снял с себя Йонатан плащ, который был на нём, и отдал его Давиду, и воинскую одежду свою до меча своего и до лука своего, и до пояса своего <...>

Йонатан попросил у короля, чтобы Давид служил в его армии, пообещав, что будет отпускать его петь в королевском стане.

Вместе с другими новобранцами Давид проходил обучение. Первое занятие Авнер бен-Нер проводил сам.

– Как можно отличить филистимлян от других морских бродяг? – спрашивал он, и сам отвечал: – У филистимлян верх шлема имеет вид петушиного гребня, а у шарданов шлем с рогами, у расков – с солнцем. Доспехи у филистимлян из железных пластинок. В бой они выходят группами по четыре; у каждого с собой по мечу, по два копья и по круглому щиту.

Йонатан учил новобранцев, как не пугаться и побеждать в бою филистимские колесницы. В те годы Филистия ввела в свою армию новинку: тяжёлую повозку на колёсах с шестью спицами. В каждую такую повозку становилось по трое солдат, вооружённых луками и дротиками.

Заметив военные способности Давида, Йонатан стал давать ему всё более трудные поручения. Авнер бен-Нер ворчал, но скоро признал:

– А этот твой певец из Бет-Лехема, он ничего!

Йонатану же пришла мысль поставить Давида во главе тридцатки молодых воинов и поручать им самые смелые боевые операции. Про себя он им завидовал, но присоединиться не мог: он командовал своей армией. Йонатан был строгий командир, не дававший поблажек даже своим младшим братьям. На людях было невозможно перепутать, кто из них командир, а кто подчинённый, но когда Йонатан и Давид оставались вдвоём, это были два равных человека, не только по положению, но, казалось, и по возрасту. Те, кто случайно видел их беседу, бывали удивлены, как и близкие: жена Шема, сын Мерив, братья и отец – все они привыкли к молчаливости и даже сухости Йонатана. Но с Давидом он мог уединиться в пустыне и часами беседовать – расспрашивать, как Давид ходил с караванами по Царскому тракту, как живут народы, которые тот повидал. Очень скоро они уже всё знали друг о друге, пересказали свои детские истории, поведали семейные обычаи и обсудили сказания обоих племён, Йеѓуды и Биньямина, но всё не могли наговориться, шли друг к другу, советовались, поверяли тайны.