Борис Тумасов - Василий III

- Не виновен я, государь мой Василий Иванович. Оболгали меня.

- Так ли уж? - спрятал улыбку в бороду Василий и повернулся к дьяку. - А не покликать ли нам послухов?

И, не дождавшись ответа, велел стоявшему у двери ратнику.

- Покличь Лизуту с Версенем…

Тех с постели подняли сонных. В пыточную избу вошли, оба зуб на зуб не попадут от страха. Великий князь насквозь бояр пронзает глазищами, жжёт.

- Ну?

Лизута, осмелев, скользнул взглядом по Серому. Переспрашивать себя не заставил:

- Дьяк Серый, осударь, сказывал, не тебе, дескать, великим князем быть надлежит, а племяннику Димитрию.

- Вишь, заступник за Димитрия выискался, - протяжно выговорил Василий. - Ох-хо-хо, неблагодарность какая!

У Серого глаза от ужаса расширились, на Лизуту глядит недоумённо. Потом вдруг сообразил, закричал, взмолился:

- Государь Василий Иванович, облыжно поносит меня боярин!

Но Василий не слушает его, у Версеня спрашивает.

- Подтвердишь ли ты, боярин, слова Лизуты? Иль, может, и вправду оружничий поклёп возводит? - И прищурился настороженно.

Версеню хочется сказать, что не слышал он от дьяка Серого таких речей, но рядышком палач на боярина надвинулся, и язык заговорил иное:

- Под-подтверждаю!

Великий князь махнул рукой, произнёс устало:

- Отпускаю, не надобны вы мне ныне. - Уставился на Серого. - И теперь запираться станешь?

Дал знак дьяк Фёдор, и палач поволок Серого к дыбе. Дико завизжал он, заговорил торопливо:

- Государь Василий Иванович, не вели пытать, всё обскажу. Не мои слова то, а боярина Яропкина. Я же невиновен!

Вздохнул Василий:

- Час от часу не легче. Вона измена какими боярами завладела…

Уходя, угрюмо кинул дьяку.

- Дознавайся и дале, Федька, кем ещё дьяк науськан…

Не учуял Версень, как очутился у Твердиных хором. Воротний сторож впустил боярина. Холоп, сидевший на ступеньках крыльца, провёл в горницу.

Пока зажигали свечи, вышел из опочивальни боярин Твердя, взъерошенный, ночная рубаха до пят. Зевая, спросил:

- Стряслось чего, Иван Микитич? Лица на тебе нет, бледной какой…

- Страху-то, страху натерпелся я, боярин Родивон Зиновеич, - трясся в ознобе Версень. - Из пыточной избы я.

- Свят, свят, - пугается Твердя и отмахивается от Версеня пухлыми ладошками.

А боярин продолжает шептать:

- Васька-то, Васька с дьяком Федькой Серого казнят. Лизута, боярин, донос учинил… Серый не вытерпел пыток, на боярина Яропкина указал.

- О Господи, - крестится Твердя, - терновый венец нести Яропкину. Не очухался ещё от казанского глумления, в московское попал.

- Упредить бы боярина, - предложил Версень - Авось в Литву сбег бы.

- Нет, - крутит головой Твердя - Дознается Васька, нам вместо Яропкина не миновать пыточной избы. Не могу с огнём играть, боярин Иван Микитич, не хочу!

Из опочивальни недовольный голос боярыни Степаниды позвал Твердю:

- Родивон!

Тот поспешил выпроводить Версеня, на ходу приговаривая:

- Пусть его, Иван Микитич, своей судьбы не минуешь. Версень впопыхах шапку в горнице забыл. Вспомнил о ней уже во дворе. Не захотел ворочаться. Понурившись, побрёл ночной пустынной улицей.

Боярыня Яропкина укараулила государя, когда тот с братом Дмитрием из псарни ворочался, и, пышнотелая, ухоженная, плюхнулась ему в ноги.

За государев кафтан вцепилась, откуда и речь обрела, а раньше, бывало, в иной день и слова не вымолвит.

А Василий Яропкину слушать не желает, хмурится. Дмитрий отвернулся, жаль боярыню, унижение терпит. Вырвался Василий, отошёл.

Яропкина бранью разразилась, вслед государю кулаком грозит.

Василий покрутил головой:

- Вишь, каким голосом взвыла, старая волчица. Поглядим, како запрыгаешь у Федьки в пыточной, поглядим…

Дмитрий будто не расслышал.

- Онемел ты, брате, - сказал Василий, - вижу, не по нутру тебе моё обхождение. Ты, верно, мыслил, я ослушников по голове гладить учну?

- Тебе видней, ты государь, - поспешил сказать Дмитрий.

- Это верно. Власть свою я един держу, как и отец наш. Супротивников караю. А вдругорядь за всё, где князем ли, боярином по их неразумению что-либо натворилось, спрос строгий учиню. Мыслишь ли, на что намёк?

Дмитрий кивнул. Василий, не довольствуясь этим, сказал.

- За подобное казанскому, где полки наши срам приняли по княжьей и боярской дури, казнить велю.

И круто повернул от Дмитрия, оставив его одного.

Со времени Ягайла Великое княжество Литовское связано с польским королевством унией [209] В 1386 году великий князь Литовский Ягайло, приняв католицизм, женился на польской королеве Ядвиге и получил польскую корону. Унией (объединением) польская шляхта пыталась лишить Литву самостоятельности. . На засилье польских панов литовцы ответили восстанием. Его возглавил князь Витовт. Литовцы заставили Ягайла считаться со своей самостоятельностью.

В битве при Грюнвальде [210] В 1410 году. русские и литовско-польские полки разгромили немцев-рыцарей, намерившихся огнём и мечом поработить славян.

Выросло и усилилось Великое княжество Литовское. На юге оно подступало к Чёрному морю; на севере - почти до Балтийского; на востоке выдалось за Торопец, Вязьму и Мценск, Минск и Киев, Оршу и Смоленск, искони русские города и земли, захватили литовские князья.

Государь Иван Васильевич, не пустив орду Ахмата на Русь, ходил в лето 1494-е на Литву и хотя городов тех не воротил, но многие деревни и сёла всё же отобрал.

Король Польский и великий князь Литовский Александр не признал того. После смерти государя Ивана Васильевича он звал ливонского магистра Плетенберга к совместному походу на Русь, но магистр не решился.

Ко всему, в ту пору в Литву вторглись крымцы [211] …в ту пору в Литву вторглись крымцы. - Летом 1506 года король литовский Александр тяжело заболел. В это время толпы крымских татар напали на Литву и сильно опустошили её. Александр поручил войско М. Глинскому, и тот одержал над крымцами блистательную победу. .

Во главе литовских полков, давших отпор орде хана Менгли-Гирея, встал маршалок Михайло Глинский.

Был князь Михайло богат и могуч. Корнями род его уходил к тем литовским князьям, какие перемешали свою кровь с татарской. Несколько языков знал маршалок и во многих государствах побывал. Богат князь Михайло без счёта. Любимец короля и великого князя Александра, Глинский считался в Литве некоронованным королём…

Ещё вёрст за сто от Вильно Курбский пересел из колымаги в открытый возок. Весна брала своё. Открывшаяся от снега земля паровала пряно. Стаи воронья бродили по пахоте, рылись в бороздах. Поодаль, у леса и реки, стоял мрачный замок. Высокие крепостные стены и круглые башни, глубокий ров вокруг с единственным мостком, а за замком село. Избы, крытые соломой, рубленый овин на пригорке.