Детлеф Йена - Потемкин. Фаворит и фельдмаршал Екатерины II

30 сентября и 1 октября 1787 года турки атаковали крепость Кинбурн. Кинбурн располагался на косе напротив турецкой крепости Очаков и играл для России важную роль, потому что контролировал устье Днепра и Буга. После того как турки усилили свою эскадру, Потемкин расположил Лиманскую флотилию перед крепостью и энергично отразил атаку противника. Тем не менее эти успешные действия не могли предотвратить высадку турок. Суворов, который находился как раз в церкви на богослужении, спокойно отстоял службу и, не торопясь, отправился организовывать оборону. Сначала он выждал, чтобы все десантные войска высадились на берег. Однако сооружение турками укреплений на полуострове было не в интересах Суворова. Две русские атаки были отражены, и только третья, осуществленная после подхода резервов, оказалась успешной. Девять часов продолжалась ожесточенная борьба, из которой Суворов вышел победителем. Победой под Кинбурном они добились важного военного успеха, который, хоть и не обезопасил крепость окончательно, но доставил радость и восхищение Петербургу и императрице. По настоятельному предложению Потемкина Александр Суворов получил орден Святого Андрея Первозванного.

Несмотря на этот частный успех, находящаяся напротив крепость Очаков представляла постоянную угрозу для Кинбурна. И Екатерина, и Потемкин придавали большое значение захвату этой сильной крепости. 6 сентября 1787 года Совет при Высочайшем дворе дал рекомендацию захватить Очаков. 1 ноября 1787 года Потемкин писал императрице: «Кому больше на сердце Очаков, как мне? Несказанные заботы от сей стороны на меня все обращаются. Не стало бы за доброй волей моей, если б я видел возможность». Он не считал подготовку подразделений достаточной ни для штурма, ни для осады крепости: «Если бы следовало мне только жертвовать собою, то будьте уверены, что я не замешкаюсь минуты; но сохранение людей столь драгоценных обязывает иттить верными шагами и не делать сумнительной попытки, где может случиться, что потеря в несколько тысяч пойдет не взявши, и расстроимся так, что, уменьша старых солдат, будем слабее на будущую кампанию».

При всем необходимом уважении к заслугам отдельных полководцев, особенно Суворова, подготовка нападения на Очаков принадлежит к плюсам деятельности Потемкина. Именно ему должна быть благодарна Россия за создание Днепровской флотилии. Она состояла из многочисленных небольших кораблей, которые располагали высокой и разнообразной огневой мощью. В случае с Очаковом снова проявилась способность Потемкина по созданию территориальных вооруженных сил, которые обладали, оснащенные в казачьих традициях, высокой подвижностью.

Нападение на Очаков представляло главную тему на совещаниях в различных штабах после победы под Кинбурном. Совет при Высочайшем дворе исходил из того, что Очаков должен быть захвачен в ходе летней кампании 1788 года. Объявление войны Турции Австрией в начале 1788 года ничего не изменяло, так как успехи австрийцев оставались скромными. Под Белградом они потерпели даже поражение, кроме того, деятельность Австрии беспокоила Пруссию, Польшу и Англию. Екатерина взяла с собой в путешествие на юг Иосифа II, но русско-австрийские отношения оставались и дальше сдержанными. Екатерина сформулировала просто: «Эти немецкие дела, где я не вижу ни чести, ни преимуществ, но нужно бороться за чужие интересы; теперь мы боремся по крайней мере за наши собственные, и кто мне здесь помогает, тот — мой товарищ». Иосиф II не горел желанием ввязываться в крупномасштабные военные действия. Потемкин тоже не переоценивал роль союзника, который предпочитал наблюдать за поведением Пруссии и не дразнить королевство Фридриха Великого. Однако до второго раздела Польши было еще далеко. Более существенным было обострение конфликта со Швецией.

Не только постоянное турецкое давление, но и политическая нестабильность на западных и северных границах в целом побудили Потемкина форсировать подготовку взятия Очакова. 19 мая 1788 года его Штаб закончил самую важную подготовку. Однако в Петербург Потемкин сообщал: «Войски мне вверенные большею частию хранить должны границы; наступательное же у меня на один пункт, то есть на Очаков, которое не может им служить диверсиею; и для чего я должен путем собраться и взять все меры, чтобы не плестись так, как они с Дубицею, местом почти без укрепления. По нечаянной войне мне было нужно зделать в 4 месяца то, что бы должно было в два года произвесть. Пущай другой мог бы возыметь кураж чинить совсем разбитый погодою флот, настроить гребных судов, могущих ходить в море, такое множество и сформировать совсем вновь шестнадцать батальонов пехоты, да десять тысяч совсем новой конницы…»

Успехи, вопреки депрессивному настроению Потемкина, были бесспорными, хотя имелись расхождения во мнениях при планировании сражения за Очаков. Пылкий Суворов настаивал на немедленном штурме крепости, Потемкин склонялся к целенаправленной осаде, которая и началась в июле 1788 года. В конце июля турки решились на вылазку, Суворов перешел в контратаку. Приказ Потемкина остановил его, а сам Суворов в бою был тяжело ранен. Главнокомандующий делал Суворову горькие упреки: «Зря, и еще раз зря жертвами становятся ценные люди, Очаков не стоит этого». Генерал не получил новое назначение и был отправлен лечиться.

Вероятно, Потемкин надеялся при своем решении на добровольную сдачу города и крепости. Но колебания вызывали также спекуляции и споры о мотивах решений Потемкина. Принц де Линь, который наблюдал за боевыми действиями, неоднократно напоминал Потемкину, что пора действовать. «Сумасшедший приступ гуманности, которая, по сути, справедлива, но не к месту. Он хочет сберечь жизнь человека, жертва которой необходима для успеха этого предприятия», — жаловался де Линь. Он не знал, что императрица, хотя и была очень заинтересована в скорейшем захвате Очакова, советовала Потемкину, который лично не боялся никакой смертельной опасности, не играть без пользы человеческой жизнью.

Полководец Потемкин считался смелым вплоть до дерзости. Он не боялся никакой опасности, и при этом ему везло: он никогда не был ранен, хотя нередко появлялся перед враждебными линиями в блестящей парадной форме. Однако он говорил своим солдатам: «Дети, я запрещаю Вам раз и навсегда, что Вы закрываете меня и подвергаете себя преднамеренно турецким пулям». Слава о смелом человеке была повсеместной! При всей экстравагантности Потемкин был по отношению к простым солдатам заботливым командиром. Но он также знал, какие настоящие жертвы он должен требовать от солдат. Поэтому они уважали его в той мере, в какой враги ненавидели его. Тактика и сила убеждения оправдывались: русские солдаты сражались под Очаковом с невиданной храбростью!