Давид Малкин - Король Давид

– Хва-а-тит!

Босой Давид в рубахе до земли стоял на полу. Стоял в первый раз за последнюю неделю. Он хрипел, махал кулаками, угрожал и приказывал. Король придумал нечто совершенно новое в церемонии помазанья: наследник проедет через весь город на белой мулице, на которой не ездил ещё никто, потому что её только на днях подарили королю левиты вместо совсем уже дряхлого мула Надёжного. Так что, даже если Эвьятар успел помазать Адонияу, без этой церемонии помазанье не будет признано.

И сказал Давид Бат-Шеве:

– Как жив Господь, избавивший душу мою ото всякой беды, как я поклялся тебе Господом, Богом Израилевым, сказав, что Шломо, сын твой, будет править после меня, – так я и поступлю сегодня.

И склонилась Бат-Шева лицом до земли, и сказала:

– Да живёт господин мой, король Давид, вовеки!

И велел король Давид:

– Позовите ко мне коэна Цадока и пророка Натана, и Бнаю бен-Иояду.

И пришли они к королю, и сказал им король:

– Возьмите с собой рабов господина вашего, посадите Шломо, сына моего, на мулицу мою и проводите к Гихону. И пусть коэн Цадок и пророк Натан помажут его там в короли над Израилем. И протрубите в шофар, и возгласите: «Пусть живёт король Шломо!» Потом поднимитесь, следуя позади него, сюда, и он сядет на престол мой и будет править вместо меня. Его я назначаю правителем Израиля и Йеѓуды!

И отвечал королю Бная бен-Иояда, и сказал:

– Аминь! Да скажет так же Господь, Бог господина моего, короля! Как был Господь с Давидом, так да будет Он с Шломо! И да возвеличится престол его ещё более престола господина моего, Давида!

И спустились коэн Цадок и пророк Натан, и Бная бен-Иояда, и посадили они Шломо на мулицу короля Давида, и повели её к Гихону. И взял там коэн из шатра рог с елеем, и помазал Шломо. И затрубил в шофар, и возгласил весь народ: «Да живёт король Шломо!»

И поднялся за Шломо весь народ, играя на свирелях и веселясь великим весельем, так что земля раскалывалась от криков.

У Змеинова камня «хевронцы» пировали и ждали. Скоро станет совсем темно, и тогда при факелах можно будет начать помазанье Адонияу и провозглашение его новым королём иврим. «Если только Адонияу решится на это, – добавил про себя Иоав бен-Цруя. – Если и дальше не будет тянуть время».

Командующий переглянулся с коэном Эвьятаром. Тот кивнул – у меня, мол, всё готово.

Адонияу в который раз рассказывал, как его любит король, как прощает ему шумные выезды с бегущими перед повозкой скороходами. Пирующие знали, что Давиду просто уже безразлично, что происходит вокруг, но они кивали, улыбались и хлопали в ладоши: ай да Адонияу!

Из группы гостей раздался крик, тут же подхваченный остальными: «Да живёт король Адонияу, сын великого Давида!»

Подсвеченное костром лицо Адонияу сияло. Он, смеясь, показал старейшинам на идущую к городу толпу: вот как меня любят!

И все поглядывали в сторону Города Давида. А там – тихо…

И вдруг услышал Адонияу и все приглашённые, кто был у него, когда они заканчивали трапезу, звуки шофара, и спросил: «Почему шумит город?» Ещё он говорил, когда появился Йонатан, сын коэна Эвьятара. И сказал ему Адонияу: «Иди сюда! Ты хороший человек и сообщишь нам хорошую новость». И ответил Йонатан Адонияу: « Воистину! Но король наш Давид поставил королём Шломо. И послал с ним король коэна Цадока и пророка Натана, и Бнаю бен-Иояду, и они посадили его на мулицу королевскую, и поднялись оттуда радостные – поэтому и шумит город. Этот шум вы и слышите. А Шломо уже сел на королевский престол, и уже приходили слуги короля приветствовать господина нашего, Давида, говоря: «Да сделает Бог твой имя Шломо ещё лучшим, чем твоё имя! И да возвеличится престол его ещё выше твоего престола!» И поклонился король на ложе своём, и сказал так: «Будь благословен Бог Израилев, который дал нам сидящего на престоле моём! И очи мои, они сподобились увидеть это».

Тут испугались все приглашённые вокруг Адонияу, и пошёл каждый дорогой своей. Сам же Адонияу пошёл и взялся за «рога» жертвенника.

И сообщили об этом Шломо, сказали: «Там Адонияу ухватился за «рога» жертвенника и просит: «Пусть поклянётся король Шломо, что не умертвит мечом раба своего».

И сказал Шломо:

– Если будет он человеком достойным, то и волос его не упадёт на землю. Но если сделает что-либо злое, то умрёт.

И послал король Шломо привести его от жертвенника. И пришёл он, и поклонился королю Шломо.

И сказал ему король Шломо:

– Иди в дом свой.

***

Давид встрепенулся. Во рту пересохло. Он привычно протянул руку за спину, где поперёк хребта мула должны были висеть два бурдюка с водой, но не нашёл там ничего. Рука нащупала позвонки Надёжного, старого, как сам Давид. «Слава Богу, это не белая мулица! Кто сказал, что Надёжный уже никого не может везти? Вот он везёт короля! Куда ты меня везёшь, друг Надёжный, почему мы с тобой здесь оказались?»

Стражник, накрывшись с головой, дремал в воротах крепостной стены. Он приоткрыл один глаз, но решил, что в такой холод не стоит идти проверять худого старика на тощем муле. Да и не в Город Давида тот направляется, а наоборот, из него.

Теперь мул плёлся через лес. Давид ехал и улыбался.

Он радовался тому, что ни один человек ему не встретился, что никто не должен притворяться, будто не замечает, каким дряхлым стал король иврим. Глаза его заволокла пелена, и он различает только самые яркие предметы, в ушах гудит, а слова, выходящие из его беззубого рта с набухшими дёснами, могут разбирать только те, кто сидит совсем рядом. Как же, должно быть, противен он румяной Авишаг, протирающей ему каждое утро варёные зёрна! Когда она подносит их ко рту Давида, ему хочется укусить её руку – да нечем.

Он запретил кому бы то ни было присутствовать при его трапезе.

Ласковые солнечные пятна плыли по камням на склонах гор, подпрыгивали в такт шагам Надёжного. Всё напоминало последнюю поездку в Бейт-Лехем с Авишаем бен-Цруей. Если Надёжный действительно направился по той же дороге, то скоро будет военный стан. Давид прижал к себе спрятанный под рубахой невель. Зачем он взял его с собой и от кого прячет? Солдаты будут просить петь, и Давид не сможет объяснить, что он не поёт – он разговаривает с Богом вслух, а кому до этого дело!

Ну, ничего, Давид помнил много старинных песен про солдат, про любовь и смерть в бою. В детстве он забавлял ими сверстников-пастухов в Бейт-Лехеме, потом боевых друзей и короля Шауля. Эти песни всегда его выручали.

Из-под копыт Надёжного выскочил пустынный жаворонок, и мул резко дёрнулся, едва не скинув седока. Давид ухватил мула за шею и выпрямился.