Пётр Ткаченко - Кубанские зори

Но Дудка действовал на сей раз не по замыслу Рябоконя, а по своему соображению, надеясь спасти свою шкуру, предвидя скорую ликвидацию группы Рябоконя…

Какими-то все-таки странными и теперь не вполне постижимыми были отношения между этими людьми, сошедшимися в смертельной схватке. В самом деле, группа по захвату Рябоконя формируется в Гривенской, потом едет за Дудкой на хутор Лебедевский, потом — в Новониколаевскую, то есть разъезжает по станицам. А в это время тот, кого собираются ловить, — Василий Федорович Рябоконь, свободно расхаживает по хутору Лебедевскому, заходит в дом к Дудке и в наказание за измену намеревается сжечь его хату. То есть он уже знает, что Дудка находится в группе захвата Тита Загубывбатько. И все же он почему-то возвращается на свой бивак и не изменяет его местонахождения, как это делал всегда. Словно он уже ждал тех, кто придет за ним, его бывших сподвижников, предавших его… Если предают самые близкие, ему не на кого было больше положиться, и его своеобразное повстанческое движение переставало существовать…

А те, кто его предал, с замиранием сердец от страха, крадучись пробиравшиеся по камышам, полагали, что он не знает об их намерениях. А он спокойно, ничем не выдавая своего беспокойства, уже ждал их, предавших… Может быть, понимал, что время его ушло, а может быть, чувствовал, что спасение его уже не зависит от того, схватят и убьют ли его…

После того как 31 октября 1924 года Василий Федорович Рябоконь благодаря предательству своих сподвижников — Тита Загубывбатько и Пантелеймона Дудника — был все-таки взят на своем биваке в лимане, близ станицы Староджерелиевской, все последующие годы, вплоть до сегодняшнего дня, по станицам этого региона говорят о том, «як бралэ Рябоконя», смешивая факты и домыслы. Теперь же, когда уже не осталось людей, кто мог бы достоверно рассказать о тех далеких событиях, об этой трагической истории, лучше обратиться к неоспоримому документу, собственноручно составленному Титом Ефимовичем Загубывбатько.

Когда в начале 1922 года Тит Загубывбатько выходил из камышей, производилось расследование, в рамках которого он и написал обширную автобиографию о своем участии в зеленом движении и бандитизме. Но вот зачем он, кроме того, позже написал еще и воспоминания о том, как он брал Рябоконя, не известно. Видимо, это событие в его жизни оказалось столь значимым, что он не мог о нем не вспоминать, уже не заботясь о том, как сам будет выглядеть в этой истории. Кроме того, вполне возможно, деятельный и недалекий Фурса, бывший начальник чоновского отряда в Староджерелиевской, попросил его, как и других участников этой драмы, написать воспоминания с целью увековечения подвигов в борьбе с бандитизмом. Но как нередко бывает в нашей истории, то или иное свидетельство со временем приобретает противоположный смысл.

1 июня 1924 г. в станицу Гривенскую прибыл уполномоченный по Славотделу т. Малкин и командир оперативного отряда 47-го дивизиона войск КЧО ОГПУ т. Вдовиченко, где меня пригласил т. Малкин для участия в ликвидации банды Рябоконя, с каких дней я начал работать при аппарате уполномоченного ГПУ по Славотделу.

В период времени с 1 июня по 13 августа результата операции никакого не дали, несмотря на колоссальную вооруженную силу. Приостановили бойцов, распустили числящихся чоновцев станиц, а эскадрон 47-й дивизии отправили к месту службы. 14 августа выехал сам нач. КРОт. Алехин. Было распоряжение, собрать побольше частных граждан, с участием чоновцев и союза охотников. Это была сделана демонстрация. Но на банду демонстрация впечатления никоторого не дала. После всего т. Алехин отдал распоряжение выехать всем уполномоченным, которые участвовали в операции, в управление уполномоченного Славотдела, и он же особоуполномоченный по борьбе с бандитизмом, где было совещание о дальнейшей работе по борьбе с бандой Рябоконя. Решили сформировать отряд имени т. Долматова. Я был назначен командиром отдельной водной группы и вошел в подчинение особоуполномоченного т. Малкина, где и получил от особоуполномоченного задание сформировать группу численностью шесть или семь человек бойцов, взять по моему усмотрению.

14 августа я выбыл из г. Славянска в станицу Гривенскую, где сформировал группу бойцов численностью восемь человек под моим командованием. Бойцов оставил в станице Гривенской, а сам выехал с докладом к особоуполномоченному т. Малкину 24 августа, где получил задание, оружие, достаточное количество патрон и выбыл по месту службы 27 августа.

Под 29 августа сосредоточил надводные средства и в ночь на 30 августа секретно выступил в плавни, прилегающие к хутору Лебедевскому, ст. Новониколаевской, хутору Желтые Копани, в ст. Староджерелиевскую, где повел глубокую разведку по обнаружению бивака банды Рябоконя. В ночные наблюдения с вышек обнаружили огни банды, что было неоднократно замечено, но добраться было невозможно ввиду непроходимых камышей. Я принял меры сжигать камыш, и таким образом сжигались бивак бандитови. После пожара находили местонахождение банды и признаки были доказательством. В биваках находили сгоревшие винтовки русского образца, таким образом, не давали банде укорениться на одном месте, и часто банда Рябоконя меняла свои места расположения.

В первых числах сентября банда находилась вблизи хутора Лебедевского, но не удалось банде долго находиться в этом районе. Ввиду сжигания плавней банда перебросилась ближе к хутору Желтые Копани. Во время переброски оставила на биваке два пустых улья, два пригорелых кожуха, одну кадушку, зеркало, одну подушку. После переброски банда Рябоконя остановилась в лимане Черноерковском, вблизи хутора Желтые Копани. После обнаружения бивака Рябоконя следы вели в другой район, и я оставил район хутора Лебедевского 2 октября, перебросил сухопутно группу в Желтые Копани и с хутора Копани повел глубокую разведку — найти выход на берег банды Рябоконя, что и было обнаружено. Выход Рябоконя по направлению Желтые Копани у берега лимана Черненско-го: брошены три каюка, пять весел, две картонные бумаги с надписью — В.Ф. Рябоконь и фельдшер Савенко, ведро с солью, о чем донес т. Малкину. Малкин выехал сам с т. Дроздовым. Группа находилась на плаву бивака, брошенного Рябоконем. Я выслал одного бойца в хутор Желтые Копани, откуда т. Малкин и Дроздов прибыли с проводником.

3 октября на плаву, где была группа, т. Малкин рассмотрел местность и признал, что банда находилась на этом плаву. После т. Малкин запросил группу: если она добровольно изъявит желание ликвидировать банду Рябоконя, то останется для дальнейшей работы, а если нет, то группа будет расформирована. Я и бойцы согласились добровольно вести дальнейшую работу и ликвидировать банду Рябоконя и дали на то подписки. Дроздов того же дня возвратился в хутор Желтые Копани, а т. Малкин остался вместе с группой на плаву до следующего дня.