Гасьен Куртиль де Сандра - Мемуары графа де Рошфора

Ночь я провел в размышлениях, а господин де Марсен пришел утром и спросил, какие предложения я хочу ему сделать и какие я могу ему дать гарантии. Про гарантии я сказал, что они полные, а чтобы он не сомневался, показал ему верительное письмо от господина кардинала. Он сказал, что это неплохо, однако этого недостаточно и ему хотелось бы иметь гарантии от самого короля. Он заметил, что кардинал управляет королевством, как первый министр, но воля короля важнее, и мне следовало бы иметь более серьезные полномочия, а если их нет, то и не стоит ни о чем беспокоиться. В принципе он был прав, говоря, что кардинал часто ввязывался в дела, а потом отказывался от них в угоду королевскому двору. Это не раз спасало его в годы гражданской войны, в частности он не раз связывался с тем же принцем де Конде, а потом разрывал с ним отношения. Как бы то ни было, я ответил господину де Марсену, что, если он хочет отойти от принца и от всех договоров, которые были заключены с испанцами, король даст ему пятьдесят тысяч экю наличными, губернаторство в одной из центральных провинций королевства, а также титул кавалера одного из высших орденов. У меня были для него и другие предложения, но я не хотел выкладывать перед ним сразу весь товар, как торговцы, которые всегда приберегают на потом свои самые лучшие вещи. Я хотел, чтобы сначала заговорил он, чтобы иметь возможность прощупать его намерения. Он мне сказал, что господин кардинал смеется над ним, делая ему подобные предложения, что они могли бы быть и поинтереснее, что выступление против принца де Конде стоит дороже, что так он не получит и половины того, что может потерять.

Он говорил еще много подобного, что было бы слишком долго пересказывать. Увидев, что он уже начал стрелять орудиями главного калибра, я сказал ему, что не собираюсь оправдываться за господина кардинала, но заметил, что люди его положения часто попадают в затруднительные положения, что излишнее доверие может привести к потере всего, что на его месте любой поступал бы еще осторожнее, но его привязанность к принцу де Конде не нравится кардиналу, который видит, что этот принц ради успеха своих дел готов на любую крайность, что не нужно негативно смотреть на вещи, а лучше проявлять больше искренности, и это может дать свои преимущества. Я сказал, что, если мои предложения его не устраивают, пусть он скажет, чего бы он хотел, а я все передам господину кардиналу, чтобы найти лучший способ удовлетворения. Он ответил, что должен подумать, что наша беседа и так слишком затянулась, что испанцы очень подозрительны, что нельзя давать им ни малейшего повода для подозрений, что он не может больше приходить ко мне в этот дом и просит меня перебраться в Льеж, прийти к нему в замок де Модав, куда он сам приедет через восемь дней. Он сказал, что выдаст мне паспорт, чтобы я мог пройти через испанские посты, если не будет принца де Конде, так как именно он занимается паспортами для французов и никто не смеет действовать через его голову. А еще лучше будет, если я обращусь к секретарю губернатора Нидерландов, как если бы я был льежцем, что такие люди сделают все за деньги. Я поблагодарил его за совет, которым, впрочем, мне и не надо было пользоваться, так как я уже приготовил все, готовясь к поездке в Брюссель (вместо того, чтобы ехать по Парижской дороге, я прибыл туда по Маасу из Льежа на тоговом судне, а посему имел паспорт).

Маршал де Фабер, губернатор Седана, предупрежденный господином кардиналом о моих делах, помог мне миновать Шарлемон, и в Намюре я был вынужден переодеться. Приехав в Льеж, я нашел там человека господина кардинала, служившего его шпионом, и он выдал мне паспорт на имя одного из буржуа города. Так, ничего не боясь, я выехал из Брюсселя и отправился в Модав к указанному времени. Я провел ночь в Лувене, а на следующий день уже был в Тирлемоне, а потом въехал в окрестности Льежа. Шесть дней я прождал в городе новостей от господина де Марсена — каждый день в город приезжали крестьяне из Модава, и от них я узнавал, не приехал ли хозяин замка. Наконец я узнал, что в замке появились его слуги, я двинулся в путь и в тот же день увиделся с ним. Я был переодет в каменщика, и это не выглядело подозрительно, так как у него вечно велись какие-то работы, и хозяин вполне мог встречаться со строителями, обсуждая планы построек. Он узнал меня и спросил, принес ли я обещанную смету. Я сказал, что принес, и достал бумагу из кармана и попытался передать ее ему. Но он сказал, чтобы я оставил ее у себя, и предложил мне обсудить все в его кабинете.

Чтобы не вызывать подозрений, он сказал всем, что я приехал из Кёльна, где я якобы жил. Потом господин де Марсен сделал несколько кругов перед тем, как направиться в свой кабинет, мы там с ним закрылись, и я потребовал ответа на свои вопросы. Он мне ответил, что все хорошо, но одновременно он объяснил мне свои намерения. Он хотел, чтобы его сделали маршалом Франции, губернатором Прованса, кавалером высшего ордена, генералом армии либо в Италии, либо в Каталонии и плюс к этому чтобы ему дали двести тысяч экю наличными деньгами.

Его желания были чрезмерными, я даже был удивлен, однако мои полномочия, как я уже говорил, шли гораздо дальше того, что я ему уже предложил во время нашего первого разговора, и я сказал ему, что написал господину кардиналу после того, как имел честь поговорить с ним, и получил ответ, что вместе губернаторства в Провансе ему дадут маршальский жезл, что ему должно больше понравиться, что меня просили узнать, не согласится ли он на сто тысяч экю наличными, в дополнение к чему ему дадут Голубую ленту. Он был возмущен таким предложением и спросил, делает ли господин кардинал разницу между маршалом Фуко и им, а ведь тому дали пятьдесят тысяч луидоров. Я сказал, что все понимаю, но он не владеет крупной крепостью, какой владел тот, когда подписывал такое соглашение, что кардинал дал такие деньги, чтобы получить эту крепость в свои руки, что надо соотноситься с обстоятельствами.

Еще я сказал ему много чего, чтобы попытаться переубедить, но он не отказался от своих претензий, и, поняв это, я попросил его изложить все письменно, чтобы я мог показать это кардиналу. Моя задача была проста, и мне надо было оправдаться перед Его Преосвященством, который был уверен, что я преуспею в переговорах, а посему, как максимум, назвал сумму в сто тысяч экю. Я боялся, что он обвинит во всем меня, и я хотел предоставить ему доказательства, что это не так. Но господин де Марсен понял мою просьбу иначе и разозлился. Он стал кричать, за кого я его принимаю, делая ему такие предложения, что это приемчики кардинала, который всегда втягивает человека в переговоры, а потом об этом становится всем известно, что это сумасшествие с его стороны — давать мне письменные требования, которые наверняка тут же станут известны в Испании, в Брюсселе и прочих союзных городах, что все это вообще задумано лишь для того, чтобы подорвать доверие к нему. Он сказал, чтобы я убирался как можно быстрее и ему нечего мне больше сказать. Я был удивлен его вспыльчивостью, но все же позволил ему закончить, а когда он умолк, я взял слово и сказал, что намерения кардинала состоят именно в том, о чем я говорил, что мне приходится иметь дело со сложным министром, который думает, что все должно быть так, как он решил, что он очень заинтересован в успехе наших переговоров, что я сделал все возможное, что я сделал предложение, которое мне поручили, что мне тоже хотелось бы, чтобы он вернулся во Францию, где его заслуги будут оценены совсем не так, как в Испании, что я готов показать ему свои инструкции, которые я сохранил, хотя они представляли опасность в случае моего задержания.