Марта Шрейн - Эрика

— Здравствуйте, — тихо произнесла она.

Сколько раз Эрика мечтала подойти к этой необыкновенной женщине поближе — и вот она рядом с ней, и ей опять стало страшно.

Адель тоже испуганно посмотрела на девочку: она узнала свою дочь и тихо прошептала: «Эрика!», побледнела и стала оседать на пол. Эту светлую головку и черные глаза видела она в своем сознании ежедневно, ежемесячно, ежегодно. И теперь перед ней стояла та, которую она больше всего в жизни хотела увидеть.

Гедеминов подхватил жену. Он обнял ее, прикрыв от всех спиной, и увел ее в другую комнату. Эрика даже не поняла, что случилось. Мари объяснила ей: «Адель потеряла дочь во время войны. Дочь звали Эрика Фонрен, и 20 июля ей исполнилось 17 лет».

Девочка не поверила своим ушам. Речь шла о ней. Сначала она спросила: «А как вы узнали мое настоящее имя?» Потом поняла, что проговорилась. До нее дошло, что она дочь Адели.

— Она моя мама?! Неправда! Моя мама умерла! — закричала Эрика. — А тетя Адель хорошая! Она мне не мама!

— Твоя мама жива. Иди, обними ее. Видишь, ей плохо без тебя. Иди, девочка, — подталкивала ее Мари.

Адель вышла из комнаты и протянула к дочери руки. Сил говорить у нее не было. Она обняла дочь. Эрика отстранилась.

— Нет! Я не хочу! Тетя Адель вы не моя мама! Моя мама плохая! Хорошо, что она умерла! Я ненавижу ее! Она меня бросила!

— Нет, доченька моя, я тебя любила! Это не так, родная моя, я тебе все объясню. Наконец–то ты нашлась — и Адель снова обняла дочь, но Эрика вырвалась и убежала, вся в слезах.

Адель совсем ослабела. Дочь не признала ее. По–другому представлялась ей эта встреча. Мари обняла Адель и сказала:

— Ваша дочь нашлась. Это счастье, это главное. Она придет. Успокойтесь! Давайте я вам налью чаю. Какая красавица у вас дочь! Вот и к вам счастье пришло. Разве так счастье встречают? Успокойтесь, Адель! Какая радость для всех нас! Придет наша девочка. Ей тоже надо к вам привыкнуть. Пока вы еще чужие…

— Она помнит, помнит, как я ее привязала и ушла. Она так плакала, моя маленькая Эрика. Теперь она меня никогда не простит, — шептала Адель. — Я не смогу перед ней оправдаться. Это выше ее понимания. Ее привязали и бросили. Я бы тоже не простила.

— Ну что вы! Адель! Нужно только время. — И Мари подумала: «Скажу уж все остальное. Пусть сразу переболеет». — И это еще не все. Крепитесь Адель. Муж ваш, Фридрих Фонрен, жив. Он живет с женой в старом городе, и у них двое мальчиков. Зовут его сейчас Федор. Недавно он приезжал к вашей дочке. Помните, вы говорили, что у нее 20 июля день рождения?.. Адель, милая, вам плохо? — Увидев как побледнела Адель, налила в стакан воды с валерьянкой. — Вот, выпейте, — бросилась она к ней.

— Спасибо. Я хочу побыть одна, — вяло ответила Адель.

Мари пошла к мужчинам. Они молча сидели за столом. Она налила им чаю, но они к нему не притронулись. Минут через пятнадцать Адель вышла к ним и как–то беспомощно посмотрела на мужа:

— Я нашла дочку, — сказала она. — И мой первый муж жив. Ты знал, Александр… Ты давно знал и молчал. Как ты мог?!

— Пойдем. Адель, все хорошо, — мягко сказал Гедеминов, встал и обнял жену. — Там, в коридоре, могут быть люди. Им ничего не надо знать. Дочь нашлась. А с остальным сама разберешься. Да, я знал, но полной уверенности у меня не было. Успокойся. Счастье тоже трудным бывает. Все будет хорошо, поверь мне. Ты так долго ждала, и вот оно пришло…

* * *

Скрытная Эрика не призналась даже Инне, что у нее нашлась мать. Потому что тогда пришлось бы ей рассказать про то, как ее бросили. Она ожесточилась на Адель: «Притворилась хорошим человеком. Ненавижу! Ненавижу! Всех их ненавижу!»

Эрика осталась совсем одна. Инну переманила Римма. Она, как только могла, восстанавливала ее против Эрики. Инне льстила дружба с Риммой, и она чуть было не рассказала ей, что Эрика на самом деле не Ирина, да и фамилия у нее вовсе не та. К тому же приехал родной дядя Риммы, о котором она так много говорила и восхищалась им. Инна рассматривала его ордена и медали, слушала бесконечные рассказы о его героических поступках, а вечером приходила воспитывать Эрику: «Как ты можешь жить такой пустышкой! Смотри, я познакомилась с настоящим фронтовиком, героем двух войн. А еще он чекистом был, врагов народа не жалел и жизни своей тоже. Он хромает, был ранен на войне. А ты только о платьях думаешь! Ты плохая комсомолка! Правильно о тебе говорит Римма. И если ты не изменишь свое поведение, я с тобой тоже дружить не буду». В ответ Инна услышала: «Пойдем сходим в баню вдвоем, сегодня там мало людей.»

— Ты даже не слышала, что я говорила, — удивилась Инна. — Ладно, пойдем. Только ты не уклоняйся от прямого разговора. Я два месяца в училище и уже вписалась в коллектив, выполняю общественную работу. А ты вне коллектива. У тебя в голове только парни. Ну, признайся, зачем ты отбиваешь у Риммы Женьку?

— Что?! — удивилась Эрика, не понимая, о чем речь. Она ненавидела бани с тех пор, как ее там оскорбили. И мылась в общежитии в железном корыте. Но вместе с Инной она уже не боялась.

В бане Инна откровенно разглядывала теток.

— Неужели и мы будем такие безобразные, как они? — удивлялась она.

— Ты будешь, — сказала жестко Эрика.

— А ты — нет? — с обидой спросила Инна.

— Я — нет. У меня не будет таких широких плеч и кривых ног, и на вонючей фабрике тоже работать не буду, учиться пойду.

— Ну, ты совсем несознательной стала. Да рабочий класс — самый лучший класс. Это тебя бывшие заключенные испортили.

Эрика в отместку ей ответила:

— А тебя мать ищет, фабричная пьяница. Ее Танькой зовут. Она тоже в лагере была, там ты и родилась. Не веришь? Посмотри на свою попку. Она всем рассказывает, что у ее дочери на попке родинка, как фасоль. Откуда она знает про твою родинку?

— Родинки у всех бывают, — обиделась Инна. — Чего это моя мать должна быть пьяницей? Тогда и твоя тоже пьяница.

— Может, моя и еще хуже, — пробурчала Эрика.

— Да она вовсе на фасоль и не похожа, — Инна подозрительно разглядывала на попке родинку. — С чего это ты взяла? Так, просто удлиненное пятно. Надо было тебе портить мне настроение? Да а я с тобой после этого разговаривать перестану.

— А мне все равно. Я и сама ни с кем разговаривать не хочу, — равнодушно отвечала Эрика.

Они молча вернулись в общежитие. Там атмосфера тоже была накалена. Вера ходила по комнате и ругалась: «Скотина! Врал, что замуж возьмет. А я ему поверила. Гад. Использовал. Ненавижу!»

Прихрамывая, вошла Лена с письмом. Сев на свою кровать, она развернула его и обратилась к девчонкам:

— Послушайте, что пишет мне Виктор. «Дорогая Елена. После первой нашей встречи я влюбился в тебя еще больше. Ты не красивая, но у тебя прекрасная душа, и мне больше ничего не надо. Я не спал всю ночь и ожидаю с нетерпением встречи с тобой»…