Шапи Казиев - Ахульго

Жизнь не умещается в набор фактов или документов, она значительно многообразнее и интереснее. Тем более, когда речь идет о переломных исторических событиях, в которых особенно ярко проявляются сила, величие и красота человеческого духа.

В работе над романом меня ожидало много открытий и откровений, но поразительнее всего было то, с какой убежденностью и мужеством наши предки утверждали современные представления о свободе личности в те далекие времена. Самоотверженная борьба за священную свободу для людей всех наций и вер, борьба, которая велась в окружении по сути рабовладельческих государств, изменила не только судьбы участников событий, но и значительно повлияла на общественное сознание. Ахульго – это не просто историческое событие, это триумф и трагедия на пути исторического развития народов Дагестана.

Основой событийной канвы романа стали многочисленные исторические хроники, документы, мемуары, дневники и письма участников событий, современные научные исследования и рассказы краеведов, с которыми мне довелось встречаться на Ахульго и в близлежащих селах.

Вместе с тем создание полнокровных образов, эволюция судеб героев повествования, разработка фабулы романа и сюжетных перипетий потребовали как художественной реконструкции событий, не освещенных в исторических источниках, так и раскрытия внутренних движущих сил, казалось бы, известных фактов. В повествовании действует и ряд персонажей, являющихся плодом творческого воображения, но порожденных той исторической эпохой. Впрочем, как известно, литературные герои порой оказываются не менее живыми, чем реальные персонажи. Но в этом и есть одна из тайн творчества.

Выражаю искреннюю признательность Гамзату Гамзатову, автору идеи создания романа «Ахульго», незабвенному Гаджи Абашилову, горячо поддержавшему этот проект, Юсупу Дадаеву, который помог мне посетить места событий и снабдил уникальными документами.

Особая благодарность – Издательскому дому «Эпоха», который заботливо опекал автора и блестяще осуществил этот большой проект.

Генералу Граббе приснилась гора. Проступая из мрака, она надвигалась на генерала и была похожа на исполинское каменное чудовище, которое кто-то дерзнул потревожить. Гора была окутана дымом и глухо ревела, угрожая раздавить генерала. Вдруг со страшным грохотом гора раздалась надвое, и неодолимая сила повлекла Граббе в ее жуткое чрево.

От ужаса Павел Христофорович проснулся.

Увидев над собой потолок, под которым носились первые весенние мухи, Граббе облегченно вздохнул и перекрестился.

За окном было раннее утро. В доме еще спали.

Граббе поднялся, стараясь не потревожить супругу, и подошел к окну.

«К чему бы такая гора? – недоумевал генерал, разглядывая пологие макушки пятиглавого Бештау.

– Разве такие бывают?».

Пятигорск просыпался. Где-то мычали коровы, а молочницы-казачки уже неслись с корзинами, полными бутылей, по улицам курортного городка, голося:

– А вот молока!

– А сметана для хана!

Их корзины вмещали в себя и кое-что другое, о чем казачки сообщали особенно звонко:

– А винца для молодца!

Все как обычно. Скоро откроют источники, и потянется к ним курортная публика. Откроются городские ворота, и начнут возвращаться с ночных пикников офицеры, утомленные, как после боевых походов. Распахнут двери разные заведения, и в них осядут посетители, чтобы откушать и обсудить важные известия.

Вот уже третий год, что семейство Граббе жило на Водах, здесь почти ничего не менялось.

Впрочем, вынужденное бездействие генерала скрашивало семейное счастье. И месяца не прошло, как супруга принесла ему пятого ребенка. Мальчика назвали Александром. Граббе чтил царствующую династию и называл своих детей в честь императоров, великих князей и княгинь. Николаю Граббе было шесть лет, Михаилу – четыре, еще младше были дочери Софья и Мария. И вот теперь – Александр. Особенно Павел Христофорович почитал Марию Федоровну, супругу Павла I. Юный Граббе воспитывался в Сухопутном кадетском корпусе, когда он, его братья и сестры остались сиротами, и императрица великодушно о них позаботилась.

Был у Граббе еще один сын, тоже Николай, но младенец не прожил и года, а следом скончалась и его мать – первая жена Граббе. Вера Михайловна Скоропадская, из рода гетмана Запорожского, оставила супругу богатое имение в Харьковской губернии. Он женился на ней нечаянно, ошалев от счастья, когда его выпустили из казематов, в которые он угодил «за прикосновенность к делу декабристов». Когда Граббе проезжал через имение Скоропадских, у него сломался экипаж. Пока чинили, статного полковника пригласили в господский дом, где он был тронут радушием хозяев и сражен красотой младшей дочери Скоропадских. В свой Северский конно-егерский полк он отбыл с молодой женой.

Его вторая женитьба была еще необыкновенней. В 1829 году, в войне с Турцией, Граббе начальствовал авангардом русских войск в Малой Валахии. Победоносная война избавила Валахию от османского владычества, и освободители кутили в Бухаресте. Им было за что выпить. Граббе, раненный в ногу при переправе через Дунай, но не оставивший полк, получил звание генерал-майора, орден Святого Владимира 3-й степени и золотую саблю с надписью «За храбрость». Но главный тост в офицерских компаниях всегда был за смуглую красавицу Катеньку – дочь местного врача, царицу всех балов. Отец ее был человеком строгих правил и, от греха подальше, выдал Катеньку за пожилого богатого молдаванина. Но новобрачная оказалась строптивой, заперлась в спальне, а затем свила веревку из простыней, подожгла комнату и спустилась через окно прямо в руки Граббе. Новоиспеченный генерал-майор был человеком напористым, что и испытал на себе тамошний архиерей, которого Граббе заставил расторгнуть постылый брак Катеньки и обвенчать ее с русским генералом.

Екатерина Евстафьевна боготворила своего супруга и исправно рожала ему детей, несмотря на то, что беспрерывные войны мешали Граббе сполна наслаждаться семейной идиллией. Она достойно несла крест жены боевого генерала, и, когда в 1835 году Граббе был уволен для излечения болезней на Кавказские Минеральные Воды, наступило абсолютное счастье.

Здесь они могли жить на широкую ногу, доходы от имений первой супруги и самого Граббе в Полтавской губернии это позволяли. Да и жалование генерала было немалым, даже когда он не воевал. Но Граббе не любил роскоши, он придерживался спартанского образа жизни, тем более, что имел пример в лице самого государя. Но жене и детям ни в чем не отказывал. Няньки, кормилицы и прочая прислуга носились по дому целыми днями. И только старый денщик Иван понимал, как тягостно барину это богатое безделье, когда вместо полковых гремят детские барабаны, а где-то за соседними горами генералы добывают себе славу и почести.