Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том 3

— Скажи своему господину, что при всём моём почтении к нему, до земли я кланяюсь только Богу, — подчёркнуто дружелюбно и почтительно сказал Эраль.

Царственный юноша тихо улыбнулся, и Эралю перевели его ответ:

— Рыцарь–франк, безусловно, не должен оказывать принцу те почести, какие, по обычаю своей страны, привык оказывать только Богу.

И тогда Эраль с подчёркнутым почтением поклонился принцу в пояс.

Уже через месяц Эраль и Лалибела были друзьями. Принц начал понемногу говорить на лингва–франка, хотя раньше он и на родном языке не много говорил. С первых же встреч Эраль заметил, что Лалибела произносит лишь несколько слов, а его слуга переводит их многими развёрнутыми фразами. Чуткий эфиопский толмач улавливал смысл сказанного господином и без труда удовлетворял склонность франков к многословию. На лингва–франка и сам Лалибела говорил гораздо больше, чем на языке агау. За всю свою жизнь он столько не говорил, сколько за эти несколько лет в Иерусалиме. Однако, было о чём.

Рыцаря совершенно очаровал таинственный принц сокровенной империи. Лалибела был ничуть не менее очарован белым воином–монахом, который казался ему почти ангелом. Эраля манила мистическая таинственность, Лалибелу — открытость и прямота, казавшиеся ему не менее мистическими.

— Значит, ты говоришь, Менилек, сын царя Соломона и царицы Савской, украл Ковчег Завета и отвёз его к вам в Эфиопию. А хорошо ли он поступил, нарушив заповедь «не укради»?

— Он не украл. Это вы говорите — украл. Менилек с благоговением принял дарованное Богом право обладания Ковчегом. Он осуществил священное право.

— Значит, Ковчег до сих пор у вас?

— Да.

— А ты видел его?

— Да. Много раз я видел не один и не два Ковчега. В каждом храме Эфиопии — Ковчег — табот. Храм без Ковчега — пустая скорлупа, мёртвый дом.

— Это копии. А настоящий Ковчег ты видел?

— Каждый Ковчег — настоящий.

Эраль задумался. Сначала он мучительно пытался выразить свой вопрос так, чтобы передать его реальный смысл, а потом начал чувствовать, что высший смысл как раз в том, чтобы не задавать этого вопроса. Лалибела во время молчания внимательно смотрел в глаза рыцаря, прозревая, что его терзает, и наконец, пришёл к нему на помощь:

— А в ваших храмах есть ковчеги?

— Нет.

— Вот видишь. Нет ковчегов, потому что нет Ковчега — утрачено священное право. Это право у нас, поэтому у нас ковчеги — значит у нас — Ковчег.

Эраль расплылся в блаженной улыбке понимания:

— Священное право… Его невозможно увидеть. Что же тогда мы хотим увидеть?

Лалибела кивнул:

— У вас — Крест Господень. Настоящий? А этот — настоящий? — Лалибела указал на красный крест на белом плаще Эраля.

— Настоящий, ваше высочество, не извольте сомневаться. Вся пустыня вокруг Иерусалима пропитана тамплиерской кровью. Кто же скажет тамплиерам, что кровавые кресты на их белых плащах — не настоящие?

— Ты понял. Вам дано священное право, поэтому у вас — кресты. Значит, Крест — у вас.

— Но священное право можно утратить, — печально вздохнул Эраль.

— Да. Соломон утратил право. Ковчег завета ушёл в Эфиопию. Это значит, Завет ушёл в Эфиопию. Мой народ, агау, хранит Завет. Где же Ковчег?

— Но этот завет — ветхий. Он для того только и был нужен, чтобы привести ко Христу, даровавшему Новый Завет.

— Да. Мы, эфиопы, сохранили Древний Завет в чистоте и непорочности. И он привёл нас ко Христу. Эфиопские цари первыми поклонились Богомладенцу. Где были ваши цари? Были наши цари и ваши пастухи.

— Подожди… — Эраля словно громом поразило. — Значит, волхвы были из Эфиопии?

— Не волхвы. Плохое слово. Мудрецы. Хранители древнего Завета. Они были эфиопскими царями.

— А у нас говорят, что волхвы были из Персии.

— Знаем Персию. Разве там хранили Древний Завет? Его хранили у нас, в Эфиопии. Поэтому наши цари первыми поклонились Христу.

— А разве в Эфиопии было много царей?

— Правитель Эфиопии носит титул «ныгусэ нэгэст» — царь царей. Да, у нас много царей.

— А у нас говорят, что волхвы были из разных стран.

— Как же у царей из разных стран одновременно появилось желание поклониться Христу? Где они встретились, если пришли ко Христу вместе?

— Бог мог вселить в их сердца это желание и свести вместе.

— Мог. Но зачем? Другие страны не хранили Древний Завет. Только Эфиопия. В других странах после возвращения царей–мудрецов не появился Новый Завет. Только в Эфиопии. Разве из Персии, из Аравии, из Индии пришёл вельможа в Иерусалим с книгой пророка Исайи вскоре после Воскресения Христова? Он пришёл из Эфиопии.

— Поразительно… Ты открываешь мне великие тайны.

— Поразительно, что для вас это тайна. Я думал, у вас об этом все знают.

— Увы… Но скажи, цари–волхвы были потомками Соломона через Менилика?

— Нет. Разные династии.

— А сегодня в Эфиопии есть потомки царей–волхвов?

— Есть. Это я. Соломониды утратили священное право на трон. Право перешло к нашей династии — Загуйе, к потомкам царей–мудрецов.

— Твой брат, царь царей, не проявил большой мудрости, когда решил убить тебя.

— Да. Наша династия пошатнулась. Я должен восстановить её. Иначе священно право опять перейдёт к Соломонидам.

— А может так и должно быть? Они всё–таки Соломониды.

— А может так и должно быть. Это не важно. Но Бог даровал мне священное право на власть. Может быть, я не смогу укрепить династию Загуйе, и она лишь ярко вспыхнет, перед тем, как погаснуть, но я чувствую, что вспыхнуть она должна. Я должен исполнить своё предназначение, пока не зная определенно, в чём оно.

— Был знак свыше?

Лалибела рассказал историю, случившуюся сразу же после его рождения, историю «братских казней» и видение таинственных храмов.

— Это невероятно! — воскликнул Эраль. — Пчёлы — герб Меровингов. Лалибела, тебя благословили пчёлы Меровингов.

— Меровинги — это ваша священная династия?

— Да. Когда первый Меровинг, король Хлодвиг, принял веру истинную, с небес спустилась голубка, которая принесла пузырёк со священным миром, которым Хлодвиг и был помазан на царство. С тех пор священное миро в том пузырьке не иссякает, им помазывают на царство всех королей Франции.

— Меровинги всё ещё правят у вас на Западе?

— Нет. Утратили священное право. Власть перешла к Каролингам, и теперь она у их побочной ветви — Капетингов. Но священное миро не иссякает.

— А пчёлы — по–прежнему на вашем знамени?

— Ныне знамя христианских королей Франции — орифлама — золотое пламя.

Теперь уже Лалибела был потрясён ничуть не меньше, чем до этого Эраль. Принц долго молчал, не меняясь в лице. Рыцарь, уже перенасыщенный тайнами, тоже не подавал голоса. Наконец, Лалибела начал веско говорить: