Анна Пылаева - Водораздел

— С чего начнем? — переспросил он.

— Начали уже, — отвечала его спутница, присев на диван, но держа при себе свою маленькую красную сумочку.

— Ну да, так ведь и продолжить можно, — продолжал Калинкин. Он откупорил бутылку виски, налил себе четверть стакана, другой предложил спутнице, но она отказалась и попросила налить себе вина. Он открыл какую–то французскую бутылку 1996 года, взял бокал и наполнил его, после этого поднес девушке. Потом он подсел к ней на диванчик и попытался приобнять ее за талию, но она отстранила его и слегка отодвинулась.

— Послушай, — вдруг резко сказала Аня, — неужели ты не понимаешь, что ты просто подставляешься с этим портом?

— Как это? — удивленно переспросил Калинкин, — почему подставляюсь?

— Да потому, что на всех документах, о банкротстве, о создании тендерной комиссии, о назначении временного арбитражного управляющего и прочей фигне, стоит твоя подпись или виза. Потому что тебя постоянно видят в обществе Чавией, который этот порт в итоге хапнул, причем в неформальной обстановке. Ты что думаешь? Чавия и губер останутся в тени, им все сойдет с рук, как уже много раз сходило. А вот ты — реальный кандидат на роль стрелочника. Тебя же просто посадят, и никто тебя не отмажет, они просто переведут все стрелки на тебя. А потом тебя найдут повешенным в камере. Ты что, сам это все не понимаешь?

— Ни фига себе, вот это девка, — произнес ошарашенный Калинкин, — и где это ты так наблатыкалась? По возрасту и по виду не скажешь…

— Ну, внешность обманчива, знаешь ли…, — сказала Аня.

— Да я не спорю… Я про то, откуда это ты все знаешь…, — при этом слегка красноватое лицо Калинкина сделалось наполнено смесью удивления и испуга.

— Во–первых, я не первый день живу. Во–вторых, я все–таки работаю экономическим обозревателем. В-третьих, я все–таки что–то читала, с кем–то пообщаться успела…

— Слушай, да я все понимаю… Вот только как тебе объяснить… Во–первых, Чавия мне отвалил столько, что я, даже если мне завтра придется, все бросить и бежать, могу безбедно жить до глубокой старости на Канарских островах. Во–вторых, за мной губернатор, а Дмитрий Иванович — это тебе не хрен собачий, это величина федеральная… С президентом завтракает, причем как со старым, так и с новым … Если где–то какой–то кипеж, меня сразу предупредят… Вот так, понимаешь, крошка, — и Калинкин предпринял еще одну попытку сближения.

В ответ Аня встала и пересела на другой диван на другом конце комнаты. Калинкин пошел было за ней, держа в руках стакан с виски.

— Подожди, — остановила девушка жестом руки, — стой мне надо в ванную. Носик припудрить.

— А, ну тогда конечно, — произнес Калинкин.

Девушка вошла в ванную, включила воду, достала мобильник и под шумок набрала номер своего знакомого, Никиты Васильева, работавшего топ–менеджером в одном из магазинов, принадлежащих Фейдельману.

— Але, Никита, — сказала она, — ты можешь сейчас приехать в «Лазурную»? Тут какой–то козел ко мне приклеился, говорит что замминистра. Комната 814, 8‑й этаж. Да, жду тебя, чем быстрее, тем лучше.

Через десять минут она вышла из ванной. Калинкин к этому времени успел уже снять пиджак и расстегнуть несколько пуговиц на рубашке, а еще дойти до полной кондиции, опустошив половину бутылки виски. Он удивленно спросил:

— А че это ты так долго? И что вообще дальше?

— А дальше мне пора домой, баиньки. Завтра вставать чуть свет на работу… А тебе разве не нужно…

— Как это так домой? — Калинкин поднялся и пошатываясь направился к Ане…, — почему домой? Только начали ведь?

— Ну, за мной сейчас друг заедет…

— Какой–такой друг?!! Погоди… Я ж, блядь, тебе все рассказал тут!.. — начал возмущаться министр.

— Все, пока–пока…

В этот момент в дверь постучали. Аня открыла ее, и за дверью обнаружился Никита, молодой человек лет 25 высокого росточка.

— А, Виктор Николаевич, доброго здоровьечка, — произнес тот.

— Погоди, — закричал Калинкин, — куда ты, — однако дверь уже захлопнулась.

Аня вместе с Никитой спустились на первый этаж, миновали холл с проститутками и абреками и вышли на улицу, где уже ничего не осталось от полуденной жары. С Волги дул резкий ветер, небо закрывали тучи, сквозь которые бледным всевидящим оком проглядывала полная луна. Где–то вдалеке прозвучал раскат грома.

— Ну и погода, — сказала Аня, придерживая рукой свои волосы и становясь боком к направлению ветра.

— Ох, и бедовая ты девка, — произнес Никита, когда девятка, покинув район набережной, выехала на улицу Некрасова, — а если бы там с десяток амбалов бы его охраняли?

— Этого? — засмеялась Аня, — да брось… Ты его видел… Дешевка при понтах…

…

Генерала Гладышева похоронили со всеми воинскими почестями. После гражданской панихиды в краевом УФСБ похоронная процессия отправилась в храм великомучеников Бориса и Глеба, где митрополит Великоволжский и Бельский Михаил лично отслужил панихиду. Потом процессия отправилась на самое престижное кладбище, что кургане, рядом с мемориалом.

Во главе похоронной процессии шли губернатор Агарков, вице–губернатор Кейтель, спикер Краевой Думы Харченко, начальник УФСБ по НФО генерал Вышневецкий и полковник Брусницын. Впереди на бархатной подушке несли все награды покойного. Водители, давились в пробках, пытаясь объехать процессию, вскипали старые «Жигули» и «Волги», создавая дополнительные заторы, но ГИБДД зорко стояло на страже памяти генерала Гладышева.

Правда, при всех этих почестях бросалось в глаза, что Москва оказалась на удивление равнодушной к трагедии, прислав на похороны лиц третьего ранга в званиях майора и подполковника. Не было ни одного высокопоставленного представителя центрального аппарата ФСБ, а от полпредства приехал только помощник полпреда Копылов. Не соизволили прибыть и высокопоставленные выходцы из региона.

Отношение московского начальства произвело должный эффект и на региональном уровне. В результате, на поминках в краевом УФСБ не оказалось ни губернатора, ни спикера Думы Харченко. Отдуваться пришлось вице–губернатору Кейтелю, который сидя за поминальным столом, сказал прочувственный тост о боевых заслугах и кристальной чистоте покойного, его любви к семье и к детям, и невосполнимой утрате. Не оказалось на поминках не оказалось и быстро уехавшего генерала Вышневецкого, а ВРИО начальника Брусницын тоже быстро куда–то ушел. Ушел не абы куда, а к себе в кабинет, и увел куда–то верхушку службы экономической безопасности и командира спецназа Толоконникова. Они опять совещались до полуночи.

Еще до похорон полковник Брусницын отдал распоряжение о проведении ремонта в кабинете начальника УФСБ с заменой мебели и оргтехники, а сам же пока скромно продолжал сидеть в кабинете заместителя начальника по экономической безопасности.