Анн Бренон - Нераскаявшаяся

— Да я в этом и не сомневаюсь! Я видел, как твоя сестра, Гильельма, приходила в Монтайю месяц или два назад, ну, в общем, в начале весны. Она пришла без своего мужа и странно одетая. И она пряталась и ни с кем не разговаривала… Какое это унижение для такой девушки, как она. Конечно, без пышных форм, но все же красивой и гордой. — Арнот искоса глянул на Пейре Маури, и застенчиво продолжил. — Знаешь, наверное, теперь я могу сказать тебе об этом. Она всегда мне нравилась, твоя сестра Гильельма. Несмотря на ее острый язык. И потом, наши семьи издавна были связаны родственными узами, и я уже было хотел просить ее руки… — Он вздохнул, помолчал немного и продолжил. — Увы, она сказала моей сестре Азалаис, что уже дала обещание твоему другу, пастуху из Разес, тому симпатичному смуглому парню, которого я пару раз видел вместе с тобой. Мы все были очень удивлены, когда твой отец так внезапно устроил ее брак с бондарем. Конечно, оно так, ремесленник из низины лучше, чем какой–нибудь пастух или бедный сосед из той же горной деревушки. — Он снова умолк, подозрительно оглянулся по сторонам и зашептал Пейре Маури на ухо. — Сейчас такое время… Наши животы плачут от зимнего голода. Но намного худшее Несчастье готовится напасть на нас. Инквизиция! Возможно, все мы у нее на подозрении…Последние события вызвали большие споры в высших кругах. Наша добрая графиня Маргарита и ее сын Гастон попытались вмешаться, когда людей из Монтайю и Праде стали вызывать на допросы к инквизитору. Они потребовали больше не допрашивать и немедленно освободить всех, однако инквизитор сделал все, что хотел, и заявил, что прекратит свою деятельность только после личного вмешательства папы Римского. Или короля Франции.

Пейре дружески похлопал его по плечу:

— Иди, Арнот. Будь мужественным. Надеюсь, эти лишние шесть баранов сильно не отяготят тебя. У тебя ведь есть собака, а у меня нет…

Двое молодых людей гнали животных — шесть баранов Пейре и четырех овец Арнота — перед собой, цокая языками и коротко посвистывая, врезаясь в толпу и со смехом толкаясь. Лабрит Белота, суетясь и прыгая возле пастухов, подгонял мальнькую отару, направляя ее по нужным улицам. Пейре Маури проводил Арнота Белота до Брамы реки Эн и потом долго еще смотрел ему вслед, весело крича вдогонку:

— Сегодня вечером или завтра, я буду в Монтайю, Арнот! Еще раз спасибо за услугу. Я обязательно отблагодарю тебя — в этом мире или в ином!

Был уже почти полдень, и солнце снова показалось на небе. На этот раз тучи спрятались за стеной Пиренеев. Теперь для Пейре настало время выполнять очень важное задание. Он вернулся на рынок, купил хороший круглый сыр, еще молодой, но уже пахучий, совсем как те, которые он начал делать сам на летних пастбищах, и с этим сыром явился в дом Пикьеров. С большим облегчением он узнал, что бондаря и на этот раз нет дома.

— Он повез на телеге бочки в Лабастиду де Конгост, — проворчала вдова, пропуская в дом старшего брата невестки.

Стоявшая в глубине залы Гильельма подняла голову и радостно заулыбалась. По котрасту с этой улыбкой на ее щеке резко выделялся переливающийся фиолетовыми оттенками синяк. Какое–то время она так и стояла, не двигаясь, не зная, что делать. Наконец она оторвалась от сундука, у котрого застыла в оцепенении, и, отряхнув руки и передник от муки, она бросилась к Пейре, приветствовала и обняла его.

— Я пришел попрощаться, — сказал пастух. — Я сделал все, что хотел, купил шесть баранов. Вот только зайду еще в Монтайю, а там сразу же вернусь к себе, на летние пастбища на горе д’Астон, над Шатоверденом. — Он бросил взгляд на тучную Эрмессенду и продолжал, сдерживая ухмылку. — Пока что мой хозяин, Бертомью Буррель, сам охраняет скот и ждет моего возвращения. Я не могу оставлять его там надолго, да еще и с моими сырами. Он ведь мэр города, а не пастух…

— Но ведь он хозяин! — кисло заметила вдова, не понимая, отчего так веселится юный гость.

Гильельма все еще не могла понять, что замыслил ее брат, и сообразив, что он не хочет говорить всего при людях, решила пригласить его пообедать.

— У тебя ведь будет время поесть с нами?

Пейре поспешно согласился, и свекровь, скрепя сердце, вынуждена была смириться. Чтобы продемонстрировать вежливость и гостеприимство, она послала мальчика за кувшином вина, сама открыла ларь с хлебом, засуетилась вокруг котелков. Она даже попыталась изобразить благодарность, когда Пейре вытащил купленный им сыр. Но трапеза проходила в напряженной и холодной атмосфере, несмотря на дружеское расположение и неуемную общительность пастуха. Он смотрел на суровое и почти враждебное лицо сестры, на котором застыло хмурое выражение, на ее очень бледное лицо, на котором так сильно виднелись следы побоев. Это лицо оживлялось каким–то внутренним жаром только тогда, когда Гильельма смотрела на него. Брат не мог оторвать глаз от ее ужасного синяка. Он думал об утреннем разговоре с Арнотом Белотом. Как могло случиться, что такая красивая и гордая девушка отдана этой грубой скотине, когда столько прекрасных юношей влюблялись в нее, в том числе и тот, кого она сама желала?

Наконец молодой пастух поднялся из–за стола, и с истинным облегчением покинул дом. Сестра пошла проводить его, чтобы на углу улицы, в ясном свете послеполуденного солнца напоследок попрощаться с ним.

— Ну вот, я простился с вдовой Пикьер, а теперь и с тобой мне придется надолго расстаться. — громко провозгласил Пейре. — Ведь и летом и зимой у меня редко выдается возможность покидать свою отару. Возможно, я еще вырвусь на ярмарку в Тараскон или Сен — Мишель. — Тут он значительно поглядел на сестру, которая словно окаменела и закусила губу от отчаяния, и тихо прошептал. — Никаких проблем. Все улажено. Все будет хорошо. Я просто должен еще раз подняться в Монтайю и объяснить все отцу. Я вернусь через три дня. Жди меня на том лугу, где ты развелась с мужем, и будь готова.

— Я всегда готова бежать, — таким же шепотом заявила Гильельма. — Это ты не забудь вернуться за мной…

Она снова замахала рукой Пейре, словно прощаясь с ним и, смеясь, вытянула худые пальцы руки, на которой не было кольца:

— Никто ничего не заметил!

Ни Пейре, ни Гильельма не забыли об условленной встрече на лугу, на берегу реки Тоуйре, на том месте, откуда виднелись горы.