Ольга Гурьян - Колумб

Потом он подумал, что нужно как можно скорее ехать ко двору этого короля, убедить его в том, что план прост и выполним, и потребовать у него корабль.

Колумб пошёл и разбудил Фелипу.

— Фелипа, — сказал он, — я решил открыть западный путь в Индию.

— Нет, — крикнула она, — это возмутительно! Зачем ты будишь меня по ночам? Неужели ты не можешь оставить меня в покое?

Колумб смотрел на неё и с удивлением думал, как мог ему понравиться этот круглый гладкий лоб, где не было ни одной морщинки и ни одной мысли, и этот длинный узкий нос над изогнутыми губами.

— Хвастун, — бормотала она, — ничтожество! Ты хвастался своей богатой роднёй, и я тебе поверила. Теперь ты хвастаешься путём, которого нет.

— Фелипа, я не хвастаюсь. Ты ещё увидишь, что нас ждёт впереди…

— Нет! — крикнула она. — Я думала, что я лучше всех сестёр, красивее и умнее, я думала, что меня ждёт жизнь в роскоши и радости, а теперь я живу у сестры в служанках. Ты что же, сию минуту едешь в Индию или подождёшь до утра?

— Не сию минуту и не завтра утром, но в ближайшие дни обязательно.

Он не уехал ни в ближайшие дни, ни месяцы. У него не было денег, его одежда обносилась — немыслимо было так явиться к королевскому двору. Он пошёл к Корреа и просил его о помощи. Он просил хотя бы устроить его на корабль, чтобы доехать до Лиссабона.

Но Корреа отказался вновь устраивать его на корабль, после того как он так неудачно ездил на север и на юг. Он сказал, что сейчас у него нет денег сшить Колумбу новое платье. Он сказал:

— Я подумаю. Живи. Ведь никто тебя отсюда не гонит.

Из окна Колумбу была видна круглая бухта и корабли, шедшие в Лиссабон или Гвинею. Большей частью это были маленькие каравеллы. Они были без палубы, с косыми треугольными, парусами, корма и нос высоко изгибались, и они качались на волне, словно уточки.

Иногда это была каррака — низкая, плоская, неуклюжая, вся крытая палубой, как черепаха щитом. У неё был квадратный парус на длинной мачте и треугольный на короткой. Она едва ползла — так медленно она двигалась.

Один раз проплыл, не останавливаясь, огромный трёхъярусный корабль. Диего вбежал запыхавшись, схватил отца за руку, потащил к берегу. Корабль шёл быстро и скоро исчез. Они ещё постояли, потом Диего спросил:

— Ты на таком корабле плавал?

— Нет.

— Вот бы нам такой, верно? Мы бы здóрово на нём уплыли!!

За эти годы Колумб несколько раз просил Корреа переправить его в Лиссабон. Корреа отвечал:

— Потерпи.

У Колумба вошло в привычку приходить в кабинет Корреа и стоять там молча, прислонившись к дверному косяку или к стене близ двери. Корреа ёжился, хмурился, потом говорил:

— Ну что ты смотришь на меня? Какие у тебя глаза тяжёлые.

Колумб отводил взгляд, потом забывал и опять смотрел неподвижно.

— Не мешай мне, пожалуйста, — говорил Корреа. — Тебе делать нечего, вот ты и подпираешь стены, будто они без тебя обвалятся. А я занят.

Но если Колумб всё не уходил, Корреа начинал объяснять:

— Вот я должен размышлять, а ты думаешь, это легко? Педро Ольо опять запахал чужую межу, — что мне с ним делать? Ведь я отвечаю за порядок на острове. А матросы с «Анунсион» затеяли драку на берегу и дочиста вытоптали виноградник кривого Андреа. С кого ему получать убытки? Матросы перед дракой всё жалованье пропили.

— Ты ему сам заплати, — отвечал Колумб и уходил.

Корреа долго смотрел ему вслед, а потом, стукнув кулаком по столу, говорил равнодушно:

— Вот глупости.

В тот день, когда Колумб увидел трёхъярусный гордый корабль, он долго не мог успокоиться. Он бродил по своей комнатушке, натыкаясь на стены. Он видел высокий нос корабля и деревянную фигуру сирены на нём. У сирены был изогнутый хвост, а на голове высокая шляпа — убор богатой горожанки, похожий на рог единорога или опрокинутую воронку. Корма корабля была квадратная, тяжёлая. В три ряда зияли на ней окошки.

Колумб снова пошёл к Корреа:

— Дай мне уехать! Отпусти меня плавать по этому морю и открыть путь в прекрасную страну Индию.

— Хорошо, — сказал Корреа. — Сегодня ко мне придут умные люди. Как они скажут, так и будет.

Вечером пришли умные люди — капитаны и лоцманы. Они сели вокруг стола, а Колумб сидел в сторонке на табурете. Диего стоял, прислонившись к отцу, и расковыривал пальчиком дыру на его плече.

— Вот, — сказал Корреа. — Собирается плыть в море Тьмы. Слыхали?

— Эх, сынок, — сказал старый моряк, — в море Тьмы люди по своей воле не ходят. Туда, не приведи господи, разве только бурей отнесёт, а уж обратно мало кто возвращался.

— На моём корабле как–то ехал один купец, — заговорил один из капитанов. — Почтенный купец ехал, в четырёх бочках товар вёз. Так он побывал в море Тьмы. Он рассказывал, что плыли они да плыли, и вдруг неизвестной силой потянуло их корабль неизвестно куда. А это их магнитные скалы притягивали. Летит их корабль всё скорей и скорей, даже из воды выскакивает, словно дельфин. И вдруг все гвозди, все скрепы, все болты как взовьются птичками и полетели к тем скалам, а корабль распался по брёвнам и по доскам, и все люди затонули.

— И купец затонул? — спросил Диего.

Он слушал, вытянув шейку, и его большие уши пылали от волнения.

— Нет, купец не затонул: его подобрал проходивший мимо корабль.

— А почему же этот корабль не затонул? — снова спросил Диего. — Его магнитные скалы разве не притягивали?

Капитан подумал и сказал:

— Нет, наверно и его притягивали. Как же иначе? А купца, значит, какой–нибудь другой корабль подобрал.

— А как же этот корабль? — снова спросил Диего, но Колумб погладил его по голове и шепнул:

— Ты слушай, Диего, и не мешай рассказывать. Ты же слышишь — это сказка.

— Я сам побывал в море Тьмы, когда ещё был мальчишкой, — заговорил другой моряк. — И вот мы плывём и сами не поймём где. На карте на этом месте должен быть остров Брандан, а его нигде не видать. Второй день плывём, а острова всё не видать. Кружили мы, кружили, так этого острова и не нашли. Капитан нам после объяснил, что этот остров Брандан — бродячий, сегодня здесь, а завтра там.

— У острова ножки выросли, — сказал Диего и засмеялся.

— Молчи, — шепнул Колумб.

Но Диего не мог успокоиться.

— Это остров паруса распустил и уплыл куда глаза глядят.

— Молчи! — крикнул Корреа.

— Я тоже побывал в море Тьмы, — сказал ещё один моряк. — Мы плыли, плыли, у нас вода протухла. Вдруг видим — островок, низменный, весь зелёный. Мы поплыли вдоль его побережья, а не знали, что он зачарованный. Нашли бухточку, бросили якорь, спустили шлюпку, послали людей за водой. И я с ними поехал. Пристали к берегу, сошли. Хорошее местечко было: полянка свежая, и тень от деревьев, и ручеёк. Матросы стали набирать воду, а я пошёл побродить, поразмять ноги. Вдруг вижу — три камня и между ними костёр разложен, и угли ещё тлеют. К камням прилипла чешуя — видно, рыбу пекли. А от костра к лесу — человечий след. И — провались я на этом месте! — огромный, ножища босая, вдвое больше моей.