Саша Бер - Кровь первая. Арии. Он.

Он лихорадочно метался от трупа к трупу, сам не зная зачем, всё больше заводясь и наливаясь злобой. Пройдя туда и обратно несколько раз, срезав по пути несколько мешков с остатками Сомы, он друг понял, что не знает, что ему теперь делать и как выбраться из этого проклятого места. Ощущение было такое, что он ходит, как по заколдованному кругу и не может вырваться из него. Несмотря на холодную ярость в голове, кристаллизующую рассудок, беспомощность и невозможность что-либо исправить, увиденное заставляло слёзы литься ручьями по окровавленному лицу. Ардни размазывал всё это грязными руками, от чего вид его приобретал неописуемый ужас. Если бы кто из смертных увидел его в этом облике, то скончался бы от одного вида. Рыжие лохмы волос, в спёкшейся крови, дыбом стояли на левый бок, образуя причудливый и устрашающий гребень. Изуродованное и вымазанное кровью и грязью лицо, скорее напоминавшее морду какой-нибудь злостной нежити. Грязная борода непонятного цвета с жирными прожилками чёрной запёкшейся крови. Глаза, налитые кровью и слезами, буквально блестели в ярости безумства. Это озверевшее и разъярённое существо лихорадочно мечущееся между трупами не то рычало, не то скулило в диком отчаянии, не находя никого живого. Со стороны зрелище действительно было не для слабонервных.

Наконец, Ардни наткнулся на свою дубину, что валялась посреди кольев и замер, перестав метаться. Ардни узнал её, несмотря на то, что она не блистала золотом, как обычно. Он поднял дубину, посмотрел на разорванный кожаный ремешок, которым она цеплялась за запястье, положил себе на плечо и уже без суеты осмотрелся. «Что я здесь делаю?» — вдруг резанула его холодная мысль, которая, наконец, заставила прийти в себя, — «надо уходить отсюда и чем быстрее, тем лучше». Солнце уже давно взошло. Ардни сориентировался и как ни в чём не бывало, зашагал в выбранном направлении к своему городу-логову, обходя и перешагивая трупы вчерашних друзей и братьев.

Он не помнил, как он шёл и сколько. Поначалу, пока действовала Сома, казалось было всё ясно и понятно. Он чётко знал направление и расстояние до своего логова. Шагал спокойно и размеренно. Мысли, кишевшие в бульоне ярости и злобы, рисовали различные картины мести и того лютого и беспредельного кошмара, который он устроит речникам, стерев их с земли полностью, предварительно заставив помучиться. Но со временем тот заряд, который давала ему Сома, начинал иссекать. Постепенно возвращалась боль, тупая и мучившая его своей постоянностью. Терялся контроль восприятия окружения. Голова становилась пустой и ничего не соображающей. Идти с каждым шагом становилось всё больнее и тяжелее. Каждый шаг отдавался в полыхающих жаром внутренностях головы тупым ударом. Последнее, что он помнил, прежде чем совсем потеряться в забытьи, была кромка его родного леса, но вот дошёл он до него или нет, он уже не помнил…

Ардни очнулся на своей лежанке, в своей кибитке, заваленный шкурами в несколько слоёв, мокрый от пота и абсолютно беспомощный и бессильный. Он приоткрыл глаза. Вокруг никого видно не было. Попытался издать какой-нибудь звук, привлечь к себе внимание, но во рту всё так пересохло, что даже язык, почему-то сильно увеличившийся в размерах, не пошевелился, казалось он просто присох к нёбу и никак не отлеплялся. Губы тоже не шевелились, хотя казалось были приоткрыты. Немного помучившись с языком и губами, он от бессилия замычал через нос и с облегчением отметил для себя, что так оказывается тоже можно было издавать звуки. Моментально, как будто из неоткуда перед глазами возникло женское лицо. Вроде бы знакомое, но чьё Ардни вспомнить не мог, да и не пытался, потому, что внимание его привлекло не само лицо, а реакция, эмоция, которая на этом лице присутствовала. Женщина была напугана, сильно напугана, особенно это выдавали её глаза неестественно вытаращенные и постоянно бегающие из стороны в сторону. Она как-то лихорадочно засуетилась, заметалась над ним, затем видать сообразив, ловко просунула руку ему под голову, приподняла и приложила к и ссохшимся губам какую-то посудину с питьём. Влага смочила пылающие жаром губы и его иссушенный организм инстинктивно и неистово принялся впитывать, так необходимую ему жидкость. Даже засохший, казалось бы, язык, ожил и обмякнув, пропустил животворящую влагу вовнутрь. Ардни почувствовал прохладную, успокаивающую и буквально живительную волну внутри себя. Вот только вкуса он абсолютно не почувствовал. Жидкость разлилась по всему телу, даря блаженство и облегчение. Напоив, женщина опустила его голову обратно на мягкие шкуры и так же резко, как и появилась, скрылась с его глаз, куда-то вниз, под кровать. По телу разлилась сладкая и какая-то странная нега, в голове зашумело, боль стихла. Ардни пошевелился. Мокрое тело, мокрые шкуры, но даже это не вызывало дискомфорт. Он реально чувствовал, как в него возвращаются силы, ощутил, как спадает жар, как возвращается полнота сознания, вот только балки потолка почему-то стали расплываться и перед глазами вдруг всё стало рябить и кружиться. «Что это со мной?» — подумал он и откинул мокрую шкуру с груди. Прохладное дуновение коснулось взмокшего тела, и он самому себе, но вслух сказал:

— Хорошо.

Тут же откуда не возьмись вновь нарисовалось лицо женщины, но на этот раз его было вообще невозможно разглядеть, так как оно расплывалось и колыхалось, словно отражение в водной ряби. Что-то тревожное коснулось его сознания, и он тут же напрягся и попытался сконцентрировать внимание на её расплывающемся лице и чем больше он всматривался в эту водную муть видения, тем больше его схватывало какое-то внутреннее беспокойство. Кроме того, лицо не стояло на месте, оно постоянно перемещалось. Женщина, а то, что это было женское лицо, он не сомневался, быстрыми движениями, как будто куда-то торопясь, обтирала чем-то мокрым его грудь, плечи, шею, лицо, при этом стараясь не смотреть в его глаза. Её голова не на мгновение не останавливалась в воздухе, постоянно быстро перемещаясь туда-сюда или вообще скрываясь из поля зрения. Тревога в нём нарастала с каждым её прикосновением и стала перерастать в откровенную панику. И в этот момент в нём, как будто распрямился туго натянутый лук и выпущенная им стрела, внутреннего напряжения, рванула в действие. Он обоими руками схватил женщину за волосы, рывком подтянул её к глазам и зафиксировал перед собой, чтоб не мотылялась. Женщина взвизгнула, скорее от неожиданности и попыталась инстинктивно освободиться от захвата, но не тут-то было. Не смотря на болезненность и всего несколько мгновений назад чуть ли не на безжизненность лежащего, хватка у того оказалась, как волчий капкан. И тут он увидел, наконец, что же так встревожило его. Лицо в его руках моментально изменилось, оно приобрело звериный оскал. Глаза провалились ночным мраком и по всему лицу стали проявляться ядовито-жёлтые завитушки колдовской татуировки. Волосы, захваченные руками, стали превращаться в тонюсеньких ядовитых змей. Её рот в диком оскале распахнулся и в глубине он увидел бушующее пламя, которое вот-вот вырвется из распахнутой пасти прямо ему в глаза. Но он успел быстрым, резким движением перехватить её горло и сжать его изо всех сил, на что был способен, не давая возможности пеклу вырваться наружу. Схваченное чудовище всем телом и конечностями принялось лихорадочно биться и извиваться, пытаясь вырваться, но Ардни держал эту змеиную шею крепко, вкладывая в руки всю свою силу. Тут в голове пронеслась мысль «через не могу», которая влила в руки дополнительную мощь и в сомкнутых руках что-то хрустнуло, раздавилось и чудище обмякло, перестав сопротивляться. Он разжал онемевшие уже пальцы, и мёртвая тварь с грохотом рухнула на пол. Ардни откинул шкуры и попытался сесть на кровать, но не успели ноги коснуться пола, как откуда-то из глубины выскочила целая свора таких же мерзких, звероподобных отродий. Твари издали тонкий, душераздирающий визг, такой, что Ардни показалось ещё чуть-чуть и у него лопнут перепонки и взорвётся голова. Но тут боги пришли ему на помощь, и в руках оказалась его любимая дубина. Он взревел, как раненный бык и не давая тварям опомниться, ринулся на них круша и размётывая их ошмётками по стенам, полу, потолку. Бой вышел скоротечным. Враг был ошарашен напором и сопротивления оказать не успел. Ардни, налитый божественной силой, голый, с дубиной в могучей руке, с диким боевым воплем, вылетел из кибитки на двор. Вдали, то там, то там, мелькали испуганные твари, прячась и хоронясь, кто где. Они были везде, и он ринулся в бой. В тот миг он особенно остро осознавал, что это его последний бой и ему от этого не было страшно, не обидно. Он был счастлив, что свою жизнь он заканчивает в неравном бою с целой сворой нежитей. Единственное его желание тогда было по больше забрать с собой этой сволочи. Перед глазами мелькали образы его пацанов, его друзей и братьев, единственно родных и близких ему людей. Они то бежали рядом, сотрясая своим оружием, то неслись в своих сверкающих, золотых колесницах. Радость охватила его и азарт бойни. Он бежал, орал, что есть мочи и крушил всё и вся, на своём пути, пути нового, ужасного бога…