Вадим Барташ - На дальних берегах. Книга первая. Тринадцатый год. Часть первая

Только сейчас я, кажется, понимаю, во что ввязался. Роман «На дальних берегах» – это особенное произведение. Наверное, это самое главное, что я напишу. Он – огромен. Написано уже тысяча страниц. И это роман ещё не закончен. Это только первая его книга – «Тринадцатый год». А ещё будет вторая книга «Война». Из названия второй книги этой дилогии явствует, что в ней события будут окрашены заревом Первой мировой.

Вторая книга будет заканчиваться отречением Николая II и 1917 годом. Дальше я посчитал его нецелесообразно продолжать. Это действительно роман о целой эпохе. Об эпохе очень важной и непростой. И ещё он о России начала XX века.

В нём достаточно героев. И среди них не только мои прадед и дед по маминой линии (купец Пётр Ефимович Чудинов и его работник Марк Неустроев), но и генерал Лавр Корнилов, и Николай II, и его подруга юности и самая первая любовь – балерина Кшесинская, и демагог Керенский, и Столыпин, и обладатель волшебного тенора, звезда оперной сцены Собинов, и ещё много других исторических личностей.

В романе подробно освещается и Русско-японская война, и революция 1905 года, и реформы Петра Аркадьевича Столыпина, хотя все действия его происходят с 1913 по 1917 годы (в романе много отступлений). Также в нём имеется подробное описание Сибири и Степного края (включая Омск, Cемипалатинск и других городов обширной империи, находившейся на подъёме).

Я взвалил на себя огромную ношу, но об этом нисколько не жалею.

В Семипалатинске у Петра Ефимовича Чудинова имелось четыре лавки и кондитерская, а также кирпичный двухэтажный дом с полуколоннами, в котором жила его семья. Все его лавки и дом находились по улице Новосельской (позже её переименуют в Комсомольский проспект, а сейчас это проспект Шакарима). Пётр Ефимович по торговым делам выезжал иногда в Омск, но в этот раз засобирался ещё дальше. Он задумал отправиться в Нижний Новгород на знаменитую ярмарку, которая проводилась в окрестностях Волжской столицы ежегодно. Однако вначале необходимо было сесть на пароход и проплыть вверх по Иртышу до Омска, а уже оттуда можно было ехать по железной дороге.

На пароходе Пётр Ефимович плыл уже не в первый раз, но всё равно этой поездки он немного побаивался. А всё из-за того, что его укачивало. Но по-другому до Омска было неудобно добираться, и он вынужденно вновь выбрал речной маршрут.

Все домашние провожали Петра Ефимовича: и супруга Мария Фёдоровна, и дочки Галя, Катерина и Зоя, и сыновья Николаша и Костик. По случаю отъезда главы семейства был даже организован торжественный ужин с клюквенным пирогом.

Всё семейство собралось в зале за дубовым столом. Пётр Ефимович был дороден, очень крепок, по молодости он мог одним ударом сбить бычка и не раз запросто на спор гнул кочергу, а ещё он был широколиц, со слегка вьющимися уже седыми волосами и окладистой купеческой бородой. Одевался он тоже по-купечески, и при нём всегда имелись на золотой цепочке массивные швейцарские часы.

Сидя в своём кресле, он ждал, когда внесут любимый пирог, и обозревал, как дети доедали свои порции супа. Дети запивали его кто молоком, а кто и простоквашей, а Пётр Ефимович уже пропустил пару чарок медовухи, которую ему присылал его друг Тимофеич, державший пасеки на Алтае и сбывавший мёд через торговые заведения Петра Ефимовича. Вот наконец-то появилась и Мария Фёдоровна со своим фирменным клюквенным пирогом, который всё семейство обожало.

Супруга не только сама готовила пирог, но помимо этого даже не доверяла вносить его служанке Глаше, а делала это лично, и внесение его выглядело неким устоявшимся в семье ритуалом, происходившим обычно по воскресеньям, но на этот раз он подавался среди недели.

Мария Фёдоровна поставила пирог в центр стола и присела.

Пётр Ефимович довольно крякнул и налил себе ещё медовухи, а затем произнёс:

– Ну что, матушка, угощай, поди не только я заждался?

– Петя, а в дорогу тебе оставить?

– Нет, нарезай его весь!

Глаша подала Марии Фёдоровне большой кухонный нож, и та стала разрезать пирог на части. Все с нетерпением ждали, когда она закончит священнодействовать. Кое у кого из семейства текли слюнки, но Пётр Ефимович не разрешал раньше времени тянуться за своей порцией, ну а его слово в доме являлось законом, и никто из домашних не смел ему перечить.

Ну, вот, наконец-то, очередь дошла и до самого любимого у семейства лакомства. Когда Пётр Ефимович съел свою часть пирога, супруга его спросила:

– Петя, а кого ты думаешь взять с собой в дорогу?

– Да вот хотел Тихона, как обычно, но он что-то захворал, и я выбрал новенького работника… Как же его? Тьфу, ты! Всё никак не запомню имя!

– Который в кондитерской работает?

– Ну, да. Да, да! А-а-а! Неустроев! Вот прости Господи, всё как-то забываю, как его звать! Какое-то имя у него не часто встречающееся, будто старое, почти что библейское!

– Его Марком зовут, – встряла в разговор родителей их средняя дочь.

И Пётр Ефимович, и Мария Фёдоровна, с удивлением посмотрели на неё.

Пётр Ефимович обратился к средней дочери:

– А ты откуда его знаешь, егоза?

– Я, папенька, после гимназии завсегда захожу в нашу кондитерскую…

– И что?

– И этот юноша очень вежлив и предупредителен. Он оставляет мне парочку моих любимых эклеров. Этот Марк такой внимательный! Прямо душка!

Старшая и младшая дочки многозначительно между собой переглянулись, но Пётр Ефимович ничего не заметил.

Он вновь обратился к супруге:

– Маша, за меня не беспокойся, не впервой же еду. А этот Неустроев, вроде как смышлёный малый.

– Но ему всего-то семнадцать с небольшим, и он поди дальше Семипалатинска нигде и не бывал?..

– Его Спиридон вроде хвалит. Да и я вижу, что он расторопный. Нич-чё, даст Бог, всё будет хорошо! Справимся…

– Ну, это тебе решать, – развела руками Мария Фёдоровна. – Я тут тебе не советчик. А насколько ты в Нижнем Новгороде задержишься?

– Если ничто не помешает, я думаю управиться с делами за неделю, плюс ещё дорога. Три недели меня не будет, ну, может, даже с месяц…

– Значит, к середине лета домой ты поспеешь?

– Постараюсь. Меня будет замещать, как всегда, Спиридон, и поможет ему Тихон. Ну а ты, Маша, тоже за всем проследи, не спускай с хозяйства глаз, сама знаешь, что тебе делать.

Затем Пётр Ефимович обратился к отпрыскам.

– Ну-у-у, дети, что на этот раз вам с ярмарки привезти?

У Чудиновых было три дочки и они были совершенно разные. Старшая Галя была тёмненькая и очень серьёзная. Ей шёл восемнадцатый год и у неё уже имелся жених. Средняя Екатерина являлась каким-то воздушным созданием. Ей только что отметили пятнадцать лет. Она была светленькая и по складу характера скорее относилась к мечтателям. Ну и самая младшая Зоя казалась сущим чертёнком.