Саша Бер - Кровь первая. Арии. Они

— Ты вядал таки шалаши? — спросила она в полголоса.

Данава повернул голову в направлении указывающей клюки и его лицо приняло гримасу раздражения и недовольства.

— Видел, — прошипел он, перехватывая свой посох, готовясь к драке, — это охотничий шалаш аров. Быстро они наши земли прибрали.

— Эт не охотник, — тут же остудила его пыл баба, — эт девка, притом совсем молода. И сядит она не в шалаше, а прячеться в воде. Вона в тех камышах.

Дануха перевела в сторону реки поднятый конец клюки, указывая направление. Тут с плеча, сильно оттолкнувшись и красиво распахнув крылья, Воровайка на бреющем полёте лихо про скользила через всю площадь и усевшись на инородный шалаш, завертелась по сторонам, коротко цокая, как бы потеряв кого-то. Наконец она вновь взмыла в воздух и закружив над прибрежными камышами, застрекотала.

— Вона она де, — уверенно сказала Дануха и пошла в том направлении.

Тут сорока чуть ли не взвизгнув, круто спикировала к земле и сделав уже несколько крутых дуг у самой травы, запрыгала по ней, прячась за куст. Дануха увидев это мгновенно остановилась и пригнулась, насторожившись и рукой показывая Данаве сделать тоже самое. Дануха знала Воровайку, как себя и эти вихляния у земли, говорили о том, что кто-то в неё целится и для сороки была реальная угроза.

— Эй, девк, а ну не балуй, — громко выкрикнула Дануха в сторону камышей и смягчив голос, понижая его до нормально-спокойного, добавила, — не нать мою Воровайку стрелять, она ж сорока не дика все ж, а ручна. Чай с птенца со мной выросла. Жалко будеть вековушке яё хоронить то.

После небольшой паузы камыш с треском и шмяканьем воды расступился и на берег, буквально выбежало совсем юное создание, вот только по виду пацан это был, а не девка. Короткая кожаная курточка на завязках, выделанная и сшитая очень умело и такие же кожаные, облегающие тонкие ноги штаны. Обуто оно было в короткие сапожки с узорами. На голове ничего не было, даже волос. Вернее, они были, но очень короткие. В руках у этого чуда был добротный и явно недетский лук с наложенной стрелой.

— Так это пацан, — удивился Данава, нисколько не испугавшись оружия в руках гостя.

— Ох и дурачина же ты братец, — весело подтрунила его Дануха, — она не боле пацан, чем некоторы. Ты ж у нас тож с виду вродя, аки мужик.

— Да ладно тебе, Данух, что ты в самом деле, — замялся сконфуженный и обиженный колдун.

Этот непосредственный диалог двух старых людей одновременно успокоил гостью и порадовал. Дануха громко и насмешливо крикнула:

— Воровайк, ляти сюды, — и уже обращаясь к девке спросила, — ты ж не бушь её стрелять?

Охотница ничего не ответила, но стрелу из лука вынула и убрала за спину в кожаную коробку. Сорока не полетела, а смешно полу боком проскакала мимо гостьи из-за спины, сделав для надёжности полукруг подальше от неё и только доскакав до хозяйки, вспорхнула и уселась ей на плечо, вытянув шею вперёд и разглядывая молодую охотницу. Та вполне доброжелательно улыбнулась. Сорока её явно веселила.

— Ну здравствуй, гостья дорога, — поздоровалась Дануха, — как тябя звать величать и чё эт ты в наших краях делашь?

Девочка стала серьёзной и о чём-то задумалась. Медленно, как бы оттягивая время, перекинула лук через голову, одела его за спину наискосок и неожиданно вместо ответа спросила:

— А это точно ваша сорока?

Дануха весело посмотрела на сидящую на плече птицу и ответила:

— А ты думашь она к любому на плячо сядеть? — и обращаясь к колдуну, спросила, — Данав, ты хошь Воровайку на пляче поносить?

Тот аж отпрыгнул от них, как от змей шипящих.

— Да ну её зверюгу. Мне мои уши дороги и на спину обязательно на серит, знаю я её.

Дануха и девчонка засмеялись.

— А почяму тябя эт так занимат? — спросила Дануха, скрывая за весёлостью до сих пор не пропадающее напряжение и тревогу.

— Я её уже второй день пытаюсь поймать. Она скачет вокруг, смешно так разговаривает, а в руки не даётся.

Пока девочка это говорила, Дануха шла к шалашу, по дороге внимательно осматривая окрестности. Только сейчас она с ужасом поняла, что не прощупала округу раньше, а ведь девка-то может быть не одна. Она остановилась, закрыла глаза и медленно повертелась по сторонам. Девочка тем временем ни обращая внимания на странное поведение старушки, продолжила безмятежно щебетать:

— Мне сказали прийти сюда и найти старушку с сорокой. Я почему-то сразу поняла, что эта та самая сорока, вот только старушки всё не было и не было.

Дануха услышав ответ и ничего не обнаружив вокруг, заволновалась ещё больше, но волнение это было другое, какое-то доброе, предчувствие чего-то важного. Она дошла до шалаша. Осмотрела залитый костёр с двумя разделанными лапами какой-то птицы, которую, похоже, пытались приготовить, но они были совсем сырые, даже не опалённые. Из чего Дануха заключила, что их варили в какой-то посудине и этим отваром, как раз и залили костёр, притом только, что. Рассматривая мокрые головёшки, она тихо спросила:

— Кто сказал?

Девчонка молчала. Дануха удивлённо или вопросительно посмотрела на неё. Та потупила глазки и жёстко ответила:

— Не важно.

Дануха подошла к ней в плотную и смотря ей в лицо, по сути своей ещё совсем детское, вновь спросила:

— Так как тябя звать то?

Девочка напряглась, покусывая нижнюю губу и вновь выдавила из себя всё тоже:

— Не важно.

— Ладноть, — усмехнулась Дануха, — бум звать тябя Неважна. А мяня кличут Дануха, а эт, — указала она на колдуна, — мой брат Данава.

— Он колдун? — спросила девочка почему-то шёпотом и в глазах её блеснул не поддельный интерес.

— Колдун, — в полголоса ответила Дануха.

— Настоящий?

— А вот эт вряд ли, — ответила, смеясь баба, уже в полный голос, — если б был настоящ…

— Настоящий, — встрял обиженный Данава, прекрасно слышавший все их перешёптывания и пытаясь произвести соответствующий эффект, стукнул своих посохом о землю, принимая гордый и заносчивый вид.

— Ох ё, — только и пропела издевательски Дануха и обнимая хрупкие плечи гостьи, обратилась уже к ней, — я смотрю ты без обеда осталася, деточка, так собирайся, пойдём к нам, накормим.

Реакция охотницы удивила и вместе с тем порадовала Дануху. Девчонка засуетилась, забегала, собирая нехитрые пожитки в такой же кожаный, как и вся её одежда, мешок. Порыскала в траве, выдернув оттуда небольшой медный котелок и сложив в него недоваренные лапки, что валялись в мокрых головёшках, последовала за Данухой.

— Выбрось, — сказала ей шагающая Дануха, даже не оборачиваясь.

— Что выбрось? — переспросила охотница, явно не понимая о чём разговор.

— Лапы эти грязны выбрось, а котелок, свой роскошнай, вона в ряке сполосни, — указывая рукой в сторону, разъяснила Дануха, — у нас мяса валом, накормим.