Елена Съянова - Гнездо орла

— Как вы с Рудольфом похожи! Я это недооценил.

Улыбка у него пропала. Уставившись в одну точку, он тяжело задумался.

Ей не хотелось продолжать разговор, не хотелось продлевать эту его задумчивость. Она столько пережила за минувшие два дня, так измучалась за проклятые четыре месяца и так была счастлива теперь!

Она заметила, что он сидит с закрытыми глазами. Эти перепады настроений — от экстаза до апатии, истерические всплески эмоций, сменявшиеся провалами в пустоту, казавшиеся ей следствием запредельной усталости, всегда производили на нее тяжелое впечатление. Она не могла к ним привыкнуть и пробовала бороться. Пробовала — да, но… боролась ли по-настоящему?!

…В тридцать третьем у него не было ни минуты передышки, но тогда ей казалось, что это временно, просто период такой. В тридцать четвертом… После гибели Штрассера и Рема она совершила свой первый побег и вернулась лишь в тридцать пятом, чтобы снова отважиться на попытку. Но, видимо, не то она делала и не так! Пробовала убеждать, упрашивать, устраивала сцены… А нужно было просто отключить все телефоны, выгнать к чертям бесконечных посетителей, запереть все двери в их доме и заставить его для начала остановиться, опомниться, вернуться в самого себя!..

— Роберт, ты сейчас уснешь. — Маргарита погладила его руку, и он как будто очнулся. — Пойдем к себе.

— Мне нельзя спать, ты знаешь, — поморщился он. — Расскажи про детей.

— Ты их завтра увидишь. Лучше расскажи сам. В Париже только и говорят, что о визите Виндзоров. Это правда, что они так влюблены друг в друга?

— Пожалуй.

— А герцогиня тебе понравилась?

— Не знаю. Но я этой даме определенно не понравился.

— Я читала, что ты чуть не сбил кого-то, когда возил их на автомобиле по Мюнхену, и вообще повсюду ездил с ними на бешеной скорости. Писали, что ты был сильно пьян.

— Не был я пьян. И никого не сбивал. Я всегда так вожу машину.

— Тебе неприятно об этом вспоминать?

Он снова поморщился:

— Да нет, извини. Я просто не знаю, что рассказывать. Эльза от Виндзоров в восторге. Ты непременно расспроси ее. В общем, все прошло очень мило. Фюрер придумал послать Эдуарду приглашение от имени Трудового Фронта… в моем лице, вот и пришлось повсюду с ними таскаться. Хотя на месте его бывшего величества я бы от подобного приглашения отказался. Теперь Геббельс устроил пропагандистскую трескотню, а в Европе сплетни плодятся.

Маргарита слушала с видимым разочарованием. Лей покачал головой:

— Ну, клянусь тебе, ничего заслуживающего твоего внимания. Разве что их чувства друг к другу… Штрайхер меня уверял, что миссис Симпсон подослали к королю евреи, чтобы выбить из седла лояльно настроенного к нам монарха.

— Боже, какая чушь! — поразилась Маргарита.

— Не знаю… Но в этой паре первую скрипку определенно играет она, что, по-моему, противоестественно.

— Им у нас понравилось?

Лей немного подумал, усмехаясь, по-видимому, каким-то воспоминаниям:

— Суди сама. После той поездки по мюнхенским предместьям, когда я… по правде сказать, несколько забылся, фюрер мне сказал, что я их чуть не угробил и предложил Герингу взять на себя оставшиеся мероприятия. Виндзорам же он деликатно объяснил, что «доктор Лей неважно себя чувствует». Герцогиня на это ответила, что господину канцлеру не стоит беспокоиться и они «подождут, пока доктор Лей почувствует себя лучше». Как ты думаешь, почему? Напрасно улыбаешься. Повторяю, эта дама с первых же дней испытывала ко мне стойкую неприязнь. Все дело в том, что Эдуарду было довольно неуютно находиться среди наших работяг. Я это заметил сразу, как и то, что мое присутствие рядом добавляло ему уверенности. А если учесть, что как минимум семьдесят процентов мероприятий составляли поездки по заводам, то… — суди сама, как Виндзорам понравилось в Германии.

В этот момент дремавшая у его ног Берта вдруг подняла голову и приветливо помахала хвостом. Это движение относилось, по-видимому, к появившейся в дверях фигуре в длинном плаще с капюшоном. Фигура откинула капюшон и оказалась имперским министром народного просвещения и пропаганды Йозефом Геббельсом, который быстро окинул взглядом переполненный зал. Берта, как хорошо воспитанная собака, пошла поздороваться. У Геббельса при виде нее испуганно округлились глаза; он отступил на шаг и снова нервно огляделся, но, заметив сидящих у стены Лея и Маргариту, облегченно вздохнул.

Лей придвинул ему стул. Геббельс сел и широко улыбнулся:

— Добрый вечер! Берта с вами, я надеюсь?

— С нами, с нами, — усмехнулся Лей. — А ты кого думал здесь встретить?

Геббельс улыбнулся неопределенно:

— Мало ли… — Он выпил вина и еще раз уже спокойно и внимательно оглядел сидящих за столиками.

— У меня назначена встреча с товарищем, — пояснил он, — в одной из местных гостиниц: мы точно не условились, в какой. Вот пришлось и сюда заглянуть.

— Может быть, в Платтерхофе тебя товарищ ждет, — предположил Лей.

— Едва ли. — Геббельс мельком взглянул на Маргариту. — Вообще, удивительно все-таки тесен мир! Совсем не ожидал вас тут встретить.

— Мы тоже как-то не рассчитывали, — заметил Роберт.

— Тем более что фюрер за ужином опять тебе посочувствовал: вот, мол, как Лею не повезло — лишен такой приятной компании!

— Кто-то приехал?

— Юнити прибыла. А привез ее красавчик Руди Шмеер.

— Как?… Почему? Я его не вызывал, — нахмурился Лей.

— Его Геринг вызвал.

— Геринг?!!

— Роберт, успокойся, — испугалась Маргарита.

…Тридцатидвухлетний Рудольф Шмеер работал с Леем с тридцатого года и был самым толковым и исполнительным его помощником на многих постах, а в тридцать четвертом стал официальным заместителем лидера ГТФ.

Два дня назад Геринг неожиданно предложил Шмееру одновременно возглавить и третий главный отдел в Имперском министерстве экономики, дав на обдумывание сутки. Шмеер пытался связаться со своим шефом, но тот был сначала в дороге, потом где-то отсутствовал, и Шмеер, дозвонившись до Геринга, честно признался, что не может ничего решить, предварительно не услышав мнение Лея. Тогда Геринг предложил ему срочно вылететь в Бергхоф, заодно захватив с собой отчеты Центральной службы ГТФ по выполнению четырехлетнего плана, а фюреру и коллегам объяснил, что именно эти отчеты и стали причиной вызова сюда заместителя главы Трудового Фронта.

— От самого Лея мне их век не дождаться, — пожаловался он.

Одним словом, Геринг действовал в своей обычной теперь манере мелкого интриганства, которое у некоторых вызывало брезгливое недоумение.

Но только не у Геббельса. Йозефа такие вещи всегда чрезвычайно забавляли.

— Я сам не понял, с каких пор Геринг распоряжается твоим замом, — сказал он. — Приказал ему привезти отчеты по четырехлетнему плану, тот и взял под козырек