Дмитрий Барчук - Александрия-2

– А вдруг повезет, – не унималась выпускница. – А не поступлю, так что-нибудь другое придумаем. Пойду работать. Ты же меня устроишь в свой суд, хотя бы уборщицей?

– Боюсь, что если я вынесу оправдательный приговор, то в суде больше работать не буду.

– Замуж выйдет, – отрезала бабушка. – Может, хоть ей посчастливится встретить настоящего мужика.

А так, с этим судейством на самом деле никакой личной жизни.

– А как же квартира? Мы ее никогда не получим, – растерянно произнесла Анна Сергеевна.

– Заработаешь! – старейшина семьи уже все за всех решила. – Выгонят из суда, пойдешь работать в коммерческую фирму и заработаешь на квартиру. А не получится, вместе будем жить. Неужели нам так плохо втроем? В это время машина впереди тронулась, и Анна Сергеевна включила первую скорость и нажала ногой на педаль газа.

Дочка запела сзади фальшивым голосом:

Я сидел в клетке рядом с Антоном и любовался своей женой. Ей сегодня удалось занять место недалеко от меня, поэтому я мог рассмотреть ее очень хорошо. Таня выглядела потрясающе в светлом деловом костюме и старалась держаться непринужденно. Но все равно напряжение и тревогу ей совсем скрыть от посторонних не удавалось. Рядом с ней сидела моя мама. Она на меня не обращала никакого внимания, а вслушивалась в каждое слово судьи.

Сегодня эта крашеная мымра должна огласить меру наказания, которую она определила мне и Антону. Я не сомневался, что оно будет связано с лишением свободы. Вопрос состоял лишь в том, на сколько лет. От пяти до десяти. Я почему-то остановился на семи. Счастливое число.

И вот, наконец, настал момент истины. Все присутствующие в зале замерли.

– Суд постановил, – казенным голосом провозгласила судья Самойлова, – признать гражданина Журавлева Антона Борисовича и гражданина Ланского Михаила Аркадьевича виновными в совершении преступления по статье 199 часть 2 пункты «а», «в» и «г» Уголовного кодекса Российской Федерации «Уклонение от уплаты налогов или страховых взносов в государственные внебюджетные фонды, совершенное группой лиц по предварительному сговору, неоднократно, в особо крупном размере» и установить им наказание в виде лишения свободы в колонии общего режима на срок 18 месяцев. Ввиду отбытия установленного срока наказания в ходе проведения следствия и судебного разбирательства освободить Журавлева А. Б. и Ланского М. А. из-под стражи прямо в зале суда. По остальным пунктам обвинения подсудимых оправдать ввиду недоказанности состава преступления.

Что тут началось в зале суда! Конвоиры стояли с раскрытыми ртами, не зная, что им делать. Первым пришел в себя Антон, он встал со своего места, подошел к старшему конвоя и сказал ему:

– Открывай!

Сержант вопросительно посмотрел на судью. Она утвердительно кивнула головой. Лязгнул замок решетки. Жена вскочила со своего места и бросилась ко мне. Она плакала и осыпала мое лицо поцелуями. В зал впустили журналистов. Я чуть не ослеп от фотовспышек. Пишущая братия переговаривалась между собой: видать, сам Президент помиловал.

Но раньше всех смысл происшедшего поняла моя мама. Она протиснулась сквозь толпу к судейской кафедре и низко поклонилось судье. И только потом я услышал реплику прокурора:

– Обвинение будет обжаловать этот приговор в кассационном порядке.

Я посмотрел, как одиноко и жалко выглядела эта уставшая от годового разбирательства неухоженная женщина, собиравшая на своем столе листы приговора, и понял, как я ошибался на ее счет все это время.

Сегодня она совершила настоящий подвиг. Она преодолела свой страх, косность и лицемерие. Несмотря на колоссальное давление на нее, она судила не только по закону, но и по совести, исполнила свой профессиональный долг до конца. И я вдруг отчетливо осознал, что этот ее поступок меня самого обязывает ко многому, что я сам теперь не смогу жить по двойной морали, как жил прежде. Наверное, в этот момент я и почувствовал себя до конца гражданином своей страны.

Село Краснореченское Томской губернии.

Сентябрь 1840 года

Сашенька возвращалась из леса с корзинкой, наполненной до краев спелой брусникой. Ягоды были плотные, цельные и ничуть не кислые. Сколько ни съешь, все равно хочется. Вот братья-то обрадуются, когда она принесет им целое лукошко.

Родители у нее умерли давно, когда она была еще совсем маленькой. Поэтому ни маму, ни отца она почти не помнила. Жила Сашенька со старшими братьями, а грамоте обучал ее настоятель здешней церкви отец Поликарп. Поэтому Священное Писание девочка знала лучше всех наук и скоро стала очень набожной. Ей нравилось в церкви буквально все: и запах ладана, и расшитая золотом ряса, которую отец Поликарп надевал на праздничные богослужения, и скорбные лики святых на иконах, и мягкая, вкрадчивая речь старого священника.

А когда возле села поселился необыкновенный старец с длинной седой бородой и пронзительно-голубыми глазами, ее как магнитом стало тянуть к нему. А тут еще разговоры взрослых о его строгой подвижнической жизни, о чудодейственных способностях только подогрели интерес Сашеньки к дедушке Федору.

Теперь она ходила в лес только через винокуренный завод, рядом с которым в отдаленной избушке и жил Федор Кузьмич. И если ей доводилось украдкой увидеть его высокую и все еще статную фигуру либо за работой в огороде, либо беседующего с кем-нибудь из крестьян, Сашенька была счастлива.

Она уже много раз просила братьев поговорить со старцем, чтобы он взял ее к себе на обучение. Занимается ведь он с другими крестьянскими ребятишками! Но братья всякий раз отмахивались от надоедливой малолетней сестрицы, мол, не будет он с тобой даже разговаривать.

А сегодня день был особенный. После первых осенних заморозков неожиданно вернулось тепло, установилась солнечная и сухая погода. Воздух в полях и лесу был такой прозрачный и вкусный, что невозможно было им надышаться. Крестьяне благодарили Бога за теплые деньки и стремились использовать их с полной отдачей, каждый доделывал на земле, что не успел за лето. Листья на деревьях окрасились в волшебные цвета. Красные, оранжевые, желтые… всякие. И комаров уже не было. Чудесная пора в Сибири – бабье лето!

Старец тоже решил не упустить погожий денек и копал на своем огороде картошку. Даже эту простую крестьянскую работу он делал как-то особенно, не так, как здешние мужики. Подкапывая вилами картофельный куст, он не склонялся, а держался ровно и прямо. Мешки забрасывал себе на плечо, как пушинки, словно и не старик он вовсе, а молодой силач, для потехи нацепивший себе на лицо поддельную бороду. И по огороду нес он мешок, даже не замечая его тяжести, а сам все думал о чем-то своем – тайном и далеком.