Алексей Гатапов - Тэмуджин. Книга 2

– Правда, – подтвердила та, без улыбки глядя на братьев, – еще посмотрим, какие там будут парни…

Братья громко захохотали; Хасар и Бэлгутэй взглянули друг другу в смеющиеся лица, Тэмугэ и Хачиун повалились на войлок, держась за животы.

– Не смейтесь над девочкой, – сдерживая улыбку, строго прикрикнула на них Оэлун. – А то стеснительной вырастет.

– Правильно, мы не будем стеснительными, – Сочигэл все ласкала ее, поглаживала ей головку, трепала за косичку. – Единственной дочери Есугея-нойона, да стеснительной быть?! Не-ет, мы с тобой лучше будем властными и сердитыми, а ну, сдвинь брови вот так, ну-ка, все тебя испугаются…

Та сморщила лицо, смешно надув щеки, и снова развеселила всех.

Оэлун, угостив огонь и брызнув в сторону онгонов, начала разливать арсу, и в это время за юртой послышался конский топот – это была знакомая поступь лошади Бэктэра. На короткое время все замолкли.

– Бэктэр приехал, – сказала Сочигэл и взглянула на Оэлун. – Ну, что, мать Оэлун, окропим наш прощальный вечер?

– Достань там, в деревянном домбо, – сказала та, продолжая разливать по чашам арсу.

Сочигэл, ссадив Тэмулун с колен, легко встала с места, принесла с верхней полки увесистый домбо и со стуком поставила на стол. Вернувшись, принесла на стол пять бронзовых чашек, оглядела сидящих и принесла еще две, сказав:

– Бэлгутэй с Хасаром уже не маленькие, пусть тоже поднимут с нами по чаше.

Те радостно улыбнулись, весело переглянувшись между собой.

Снаружи послышался звяк уздечки: Бэктэр отпустил коня. Сдвинулся полог, приподнялся, и из густеющей темноты в юрту вошел Бэктэр. Левой рукой под мышкой он держал седло, в правой до земли свисали узда и потник.

Мельком оглядев всех, он молча прошел на мужскую сторону и сложил вещи у стены. Выпрямившись, повернулся и пристально посмотрел на Тэмуджина, смерив его взглядом. Тот, будто не замечая его, осторожно пил горячую арсу.

Бэктэр прошел к очагу, легонько толкнул ногой Бэлгутэя – тот испуганно отодвинулся в сторону – и сел в круг. Со сдержанным удивлением он посмотрел на домбо и чаши на столе, но промолчал. Сочигэл, с гордостью взиравшая на своего старшего, разлила по чашам архи и сказала:

– Бэктэр, сын мой, не хмурься, разгладь брови и послушай нас.

По лицу того пробежала тень любопытства, он косо взглянул на Тэмуджина и Оэлун, и выжидательно посмотрел на мать.

– Мы тут договорились разъехаться. Завтра мы втроем соберем вещи и поедем к Бури Бухэ и Ехэ Цэрэну… будем жить у них. Ну, хватит хмуриться, теперь вы долго не увидитесь и надо расставаться по-хорошему.

Бэктэр удивленно оглядел всех и, приопустив голову, забегал глазами, обдумывая услышанное. Потом он резко поднял взгляд, непримиримо посмотрел на Тэмуджина и громко сказал:

– Мы никуда не поедем!

Все пораженно посмотрели на него. Даже мать Сочигэл и младшие братья, было видно, не ожидали от него такого ответа. Тэмуджин первым отвел от него равнодушный взгляд и, глядя на огонь, продолжал пить арсу. Чувствуя на себе вопросительные взгляды, и волнуясь от этого, Бэктэр начал:

– А что мы там втроем будем делать? Ехать так всем, не ехать, так никому…

Тут не выдержала Сочигэл, возмущенно спросила:

– Да разве ты сам не хотел этого? Ведь брат Тэмуджин правильно все рассудил и решил разделиться с нами, и я считаю, что верно это, мы все с этим согласились…

– Брат Тэмуджин это придумал? – Бэктэр хищно расширил ноздри, взглянув на него. – Ты какой хитрый человек, оказывается, а? Думаешь, тебе удастся перехитрить меня? Э, нет, погоди немного. Я не такой глупый, чтобы можно было меня так легко отпихнуть от себя. Ты понял?

– Что ты болтаешь? – наконец, не выдержал Тэмуджин. – Какая тут хитрость? Ты не хочешь повиноваться мне, считаешь себя не ниже, так живи отдельно, своей головой… Какую хитрость ты тут увидел? Ну, говори!

– Ты хочешь меня от наследства отдалить, это и безумный сможет понять…

– Отцовский улус, если мы его вернем, поделят нам старейшины племени. Вот мое слово: я обращусь к совету старейшин с просьбой поделить все между нами по справедливости. Сам я не буду вмешиваться, возьму то, что дадут и останусь доволен. – Тэмуджин, склонившись вперед, убеждающе посматривал то на Бэктэра, то на Сочигэл. Некоторое время стояла тишина.

– Мы никуда не поедем! – твердо повторил Бэктэр.

Снова застыла тишина. Младшие братья недоуменно переглядывались между собой.

– Но почему, Бэктэр? – миролюбивым голосом спросила Оэлун. – Что тебя в этом тревожит?

– Ничего не тревожит, – бросил тот ей. – Не хочу никуда ехать…

Сочигэл с озадаченным видом смотрела на него.

– Что-то я совсем перестала тебя понимать, сын, – проговорила она и стала сливать архи обратно в домбо. – Ладно, завтра мы с тобой отдельно поговорим… Ну, пейте быстрее арсу и ложитесь спать. Нечего тянуть время.

Братья, обжигаясь, торопливо опорожнили свои чаши и разлеглись по местам.

На рассвете Сочигэл пошла доить коров и позвала с собой Бэктэра. Оэлун с Тэмуджином ждали их, они хотели, наконец, решить дело с разделом семьи. Младших Оэлун с утра отправила в лес собрать ягоды на лакомство для Тэмулун – она любила их со сметаной – а Хасар с Бэлгутэем, перемигнувшись, сами ушли куда-то в заросли. Хоахчин возилась в молочной юрте, чистила и перемывала деревянную и берестяную посуду.

Времени прошло уже столько, что вдвоем можно было выдоить десять коров, а не две, но Сочигэл с Бэктэром все не было. Тэмуджин, чтобы занять время, взялся было починить на седле стершийся ремень от стремени, но вскоре оставил и сел на хойморе. Мать Оэлун неподвижно сидела на месте, по левую руку от него.

Наконец, за юртой послышался шорох шагов. Кто-то прошел к молочной юрте. «Сочигэл молоко пронесла, – подумал Тэмуджин. – А Бэктэра с ней нет…» Он переглянулся с матерью. На лице у той застыло напряженное ожидание.

В дымоход с тяжелым звоном залетела большая мохнатая пчела и, покружив в светлом кругу, ощупью спустилась ниже, приблизилась к Тэмуджину, задержавшись в воздухе на расстоянии руки от его лица. Тэмуджин, не мигая и не шевелясь, смотрел на нее. Пчела отчаянно звенела, дрожа разведенными крыльями, покачивалась в воздухе. Тэмуджин видел пушистую голову и морду огромной пчелы и, глаза ее, две безжизненные черные точки, казалось, смотрели на него в упор. Наконец, пчела медленно отдалилась, кругами поднялась наверх, в светлый голубой круг, и исчезла из виду. Тэмуджин почувствовал какое-то освежающее облегчение на душе. Оэлун тревожно покачала головой, горестно вздохнув, но говорить ничего не стала.

Сочигэл все не было.

– Пойду приведу ее, – решительно сказала Оэлун и встала. – Что-то неспроста она так долго задерживается…