Алексей Гатапов - Тэмуджин. Книга 3

За ним, спотыкаясь, бежал другой.

– Уходите в курень… – кричал он воинам, – в курень!

– По юртам!

Юноши, не слыша их, замерли, как вкопанные. С посеревшими лицами, побросав на снег рукавицы, сжимая в заледеневших руках копья и луки со стрелами на тетивах, они обреченно смотрели на приближающихся врагов.

Старики подбежали к ним вплотную, разъяренно замахали палками, с силой нанося удары по спинам и плечам; несколько ударов пришлись по головам всадников, с них слетели на землю лисьи и волчьи шапки. Наконец, уразумев то, что от них требуют старики, юноши один за другим повернули коней и стремглав поскакали в курень, рассеиваясь, скрываясь за юртами.

Прогнав их, старики побросали свои палки и побежали навстречу вражескому войску. Тяжело волоча полы своих шуб, с трудом переставляя ослабевшие ноги в высоком снегу, они отчаянно махали обеими руками, знаками прося чужих воинов остановиться. Те стремительно приближались. Старики сняли с себя шапки, побросали в снег и упали на колени, воздевая руки к небу.

Тонко просвистела стрела йори, взлетая в небо. Стихла на вышине и с новой силой, с приближающимся острым свистом сверля воздух, спустилась, воткнувшись в землю вблизи от стариков.

Вскоре ослаб топот копыт, понемногу стих рев сотен людей и скоро все смолкло. Слышалось тяжелое дыхание и фырканье запалившихся в скачке лошадей. Донеслись отдельные голоса:

– Что?.. Почему остановились?

– Какие еще старики?..

– Где они?…

– Не видишь, вон, у камней…

– Грех было топтать людей…

К упавшим в снег старикам подъехала толпа всадников. В окружении десятка нукеров выступали два нойона: один толстый, широкий в плечах, другой – небольшой, оба в черных медвежьих дохах. Нукеры позади держали их знамена.

– Ну, будете вставать или так и будете до рассвета стоять на коленях?! – крикнул толстый нойон, зло раздувая ноздри и дыша густым паром. По тяжелому неровному голосу было видно, что он выпивший. – Или уже напустили в штаны на старости лет?

Он расхохотался утробным, грохочущим смехом. Весело рассмеялись нукеры.

Старики, с трудом переводя дух, поднялись на ноги. От куреня к ним спешили другие старики – кучками и поодиночке, кланяясь чужим нойонам, вставали толпой – скоро набралось их десятка полтора.

Борджигинские нойоны, водя мутными, нетрезвыми взглядами, осматривали толпу стариков, почтительно склонивших седые головы. Толстый, растягивая слова, кричал под насмешливые улыбки нукеров:

– Ну что, решили сдаться? Правильно решили… вы умные старики, как я посмотрю. А то там, за холмами… это ваш табун был?

– Наш… наш, – сипло промолвили старики.

– Так там ваши молодые вздумали было бодаться с нами, а мы их всех разом к предкам направили… сейчас их вороны расклевывают.

Лица у стариков разом потемнели, горестно и потерянно притухли глаза. Один из них, схватившись за грудь, хватал ртом воздух, мучительно оскаливая беззубые десны. Другой с силой бросил в снег лисью шапку, сел в сугроб, тяжело и безразлично уставившись перед собой.

Сутулый старик, еще более сгорбившись, глухо сказал:

– Не трогайте больше людей, нужды нет воевать…

– Все забирайте, но людей оставьте… – мрачно глядя в снег, сказал второй. – Не виноваты мы перед вами…

Лицо толстого нойона при этих словах вдруг рассвирепело. Он хрипло крикнул:

– Что-о?! Не виноваты? А кто этим летом онгутов к нам пустил? Разве не вы им дорогу открыли?

– Не мы приводили их на нашу землю, – приглушенно промолвил сутулый старик, – всем известно, что враги пришли по следу тех, кто прошлой зимой ходил в набег на онгутов.

– Что-о?! – еще больше разъярился нойон. – Ты что это, на нас намекаешь, вы еще на нас вину будете сваливать? А ну, сейчас мы весь ваш курень пеплом развеем!..

Он осоловело расширил глаза и медленно поднял правую руку, оглядываясь, готовясь махнуть своему войску.

– Нет-нет! – испуганным хором воскликнули старики, взмолились дрожащими голосами: – Мы не спорим с вами, только пожалейте людей… там ведь дети малые…

Нойоны медлили, уставившись на стариков, будто раздумывая. Толстый все так же высоко держал руку, готовый махнуть и пустить войско на курень.

– Ладно, – милостиво провозгласил молчавший все это время второй нойон и оглянулся на первого. – Пусть живут, нам нужны подданные.

Толстый, наконец, опустил руку. Старики тяжело дышали, рукавами вытирая со лбов горячий пот.

– Ладно, пожалеем вас, отпустим вашу вину перед нами, – вновь заговорил толстый и резко повысил голос: – Но отныне вы всем своим куренем, со всем скотом, барахлом и потрохами переходите в улусы кият-борджигинов! Будете нашими подданными. Поняли вы или нет?!

Старики, переминаясь на ногах, косо переглядывались между собой.

– Что молчите? – снова повысил голос толстый. – Вы еще раздумывать будете?.. А ну!..

– Об этом надо говорить с нашим нойоном, – сказал сутулый старик. – Мы сами не можем решать такое дело.

– А где он, ваш нойон?

– В курене должен быть, – пожал плечами сутулый. – Никуда сегодня не выезжал, как будто.

– А ну, ведите нас к нему, а мы посмотрим, как он гостей встречает.

Старики подобрали свои шапки и, не одевая, волоча их по высокому снегу, поплелись в курень. За ними, едва не подталкивая их мордами лошадей, следовали борджигинские нойоны вместе с нукерами.

– Ночевать будем в вашем курене! – грохотал над ушами громкий голос толстого нойона. – Посмотрим, как у вас встречают гостей. Пусть ваши люди хорошенько кормят наших воинов, пусть хорошенько поят и ублажают, тогда и они, может быть, смилостивятся над вами.

– Ну, а если наши парни кого-то побьют или отправят к предкам, – насмешливо говорил другой, – тогда не жалуйтесь, значит, не очень-то радушно встречали гостей, сами будут виноваты.

Вслед за нойонами в курень, широкими крыльями охватывая его с разных сторон, хлынул весь борджигинский отряд. Среди вымерших от страха айлов враз стало шумно и тесно. Всадники толпами заполняли все пространство между юртами, спешивались, привязывая коней к коновязям и арбам. Всюду разжигали костры, разваливая, разгребая старательно сложенные кучи аргала у юрт, располагались на отдых.

Айлы встречали их смиренно, покорно – так, как побежденные встречают победителей. Выйдя из юрт от старых до малых с непокрытыми головами, кланялись, тащили котлы и устанавливали их на внешних очагах. Тут же резали овец, выносили архи и другое угощение.

– Еще давайте! – требовали подвыпившие киятские воины. – Вы что, двумя овцами хотите отделаться? Видите, сколько нас, режьте еще, а то возьмем вон ту вашу кобылу, что у коновязи, да сами зарежем.

– Вина несите! – всюду разносились пьяные крики. – Варите сметану!.. Нет сметаны? Варите кровь! Побольше крови!