Михаил Старицкий - Богдан Хмельницкий. Книга первая Перед бурей

— Я не знал, что у меня такие болтливые очи, — засмеялся полковник, — а то бы надел окуляры.

— Не болтливые, пане, а не лживые, не такие, как у его княжьей мосци, нашего канцлера, — откровенничал смело Богдан, зная, что Радзиевский недолюбливал Оссолинского за двуличность и стремился сам поближе стать к королю, — у тех-то ничего не прочтешь — мутная слюда, и только! Да он и речью кудрявой завернет так свою думку, что и хвоста ее не поймаешь... Слушаешь, слушаешь, ловишь... вот, кажись, уж в руке... ан зырк — словно вьюн и выскользнул...

— Ха! Захотел пан кого ловить! Его не поймает и киевская ведьма и не разгадает литовский колдун! Я бы даже и не доверился этому хамелеону, да что делать: мало у нас искренно преданных королю и благу ойчизны людей, выбора нет. Я говорю о стоящих у кормила государственного корабля, — Конецпольский дряхлый, умирающий, Любомирский князь, молодой Остророг {182} 182 Остророг Николай — коронный подчаший, т. е. замещавший чашника во время его отсутствия. В обязанности чашника входило, в случае приезда короля, позаботиться об его встрече и т. д. , ваш Кисель, Казановский {183} 183 Казановский — очевидно, речь идет об Адаме Казановском, великом коронном маршалке. Магнаты Казановские занимали ряд высоких должностей в Речи Посполитой. , да и обчелся... Ну, из меньшей братии еще найдется.

— Эх, — вздохнул горько Богдан, — если б на эту меньшую братию да на простолюд искренно положились, то плюнь мне татарин в усы, коли б не имели такой опоры, такого мура, из-за которого не страшно бы было не то королят, а и самого беса с рогами.

— Я в этом глубоко убежден и стремлюсь убедить короля, чтобы он перестал колебаться и гнуться то туда, то сюда с Оссолинским, как в краковяке.

— Как в око влепил! — оживился Богдан и наполнил кубки. — Только теряется время и доверие преданных людей... Ведь привез же я тогда от иноземных дворов добрые вести {184} 184 ... ведь привез же я тогда от иноземных дворов добрые вести... — о пребывании Б. Хмельницкого в качестве посла короля Владислава IV в Венеции и Австрии исторических сведений нет. О пребывании его во Франции см. др. примеч. . Венеция готова была расстегнуть свои набитые дукатами саквы, лишь бы польский меч рассек чалму турку, — ведь ей без этого все снится кривой ятаган... При венском дворе мне передали, что для короля весьма отрадно усиление власти его зятя, а герцог Мазарини прямо-таки сказал, что деспотия одного человека может еще устроять государства, но деспотия одного сословия над всем ведет к неминуемой гибели... Ну, что ж? Король был бардзо доволен, Оссолинский наговорил с две фуры красных слов и велел быть наготове да ждать... Вот и ждем, почитай, третий год... да выходит на то, что «казав пан, кожух дам, та й слово його тепле!»

— Нет, уже, кажется, ждать придется недолго: король и прежде был персуадован {185} 185 Персуадован — уверенный ( латин .) , а в последнее время переписка с Мазарини убедила его окончательно в двух вещах: первое, что усиление своеволия сейма и liberum veto {186} 186 Liberum veto — вольно запрещаю ( латин .) влекут государство к полной руине, а второе, что только война может взять своевольников в шоры и что к ней, к войне с неверными, доброжелательны почти все иноземные панства.

— Да ведь и я те же вести из-за границы привез, а король еще раньше жаждал войны с Турцией и насчет сеймового гвалту давно был в непокое, — заметил, раскуривая свою люльку, Богдан.

— Все это так, да теперь околичности подогнали бичом его осторожность, — сказал Радзиевский, хлебнув сливянки. — Ох, какая роскошь! Нектар!

— Это из угорок, — улыбнулся довольный Богдан, — а вот еще я налью дуливки, пусть пан полковник отведает.

— Не забудем и дуливки, — смаковал он сливянку, почмокивая губами и прищуривая глаза. — Да, так околичности и заставили короля перейти от думок к делу. Вот по этому-то поводу я и приехал.

— Слава тебе, боже, еже благовестителя нам послал! — произнес с набожным чувством Богдан.

— Прежде всего сообщу пану печальную весть, — снял шапку полковник, — королева наша волею божиею отошла в вечность {187} 187 ...королева наша волею божиею отошла в вечность ... — Цецилия-Рената, дочь австрийского императора Фердинанда II, на которой женился в 1637 г. Владислав IV, умерла в 1644 г. .

— Эта ангельская душа? — поднялся Богдан, глубоко тронутый, и перекрестился. — О, какая потеря!

— Да, незаменимая, — вздохнул Радзиевский. — Она жаждала этой войны с неверными, как спасения своей души: все свое приданое, даже украшения и драгоценности, она пожертвовала королю на наем иноземных войск, она умоляла его поднять права Казаков и на них опереться...

— Господи! Упокой ее душу в лоне праведных! — вздохнул глубоко Богдан, поднявши набожно взор. — Я ее два раза видел, — продолжал он растроганным голосом. — Ее королевская милость с такою кроткою доверчивостью спросила меня, будем ли мы защищать ее с королем от всех врагов? И я поклялся... Да, — опустился на ковер Хмельницкий, — видно, уже такова наша доля, что все нам доброе до неба прямует, а все лихое — из болота ползет.

— «Бог карае, бог и ласку дае», — заметил Радзиевский и, присунувшись поближе к Хмельницкому, начал говорить ему тихо, оглядываясь по временам из предосторожности. — Король сам хочет и верные люди советуют ему вступить во второй брак: и наследника такому чудному человеку нужно иметь, и заключить новую связь... Намечена принцесса французская, дочь Людовика, а потому и готовится новое посольство в Париж... Может быть, и пан опять поедет — это первое...

— Лестно, но утешения в том немного, — прижал пальцем пепел в люльке Богдан и сплюнул осторожно на сторону.

— Погоди, казаче, — улыбнулся гость, — Тьеполо, нунций из Венеции, прибыл в Варшаву и привез королю благословение святейшего папы — поднять меч против неверных.

— За это и я готов поцеловать святейшего в черевик, — ободрился Хмельницкий, — ей-богу!

— Еще не все: Венеция не только советом, а и скарбом своим помогать обещается... Дает шестьсот тысяч дукатов и уже отпустила часть в задаток {188} 188 Венеция... дает 600 тыс. дукатов и уже отпустила часть в задаток — за военную помощь Венеции польское правительство потребовало от нее субсидию в один миллион скуди (серебряная монета достоинством в 1,5–2 руб. золотом). .

— На руках понесем дожей! — воспламенялся Богдан.

— Еще не все: король решился уже не разведывать, а нанимать-таки у иноземцев войска, и для этого ездил в немецкие земли; добрые там пешие вояки, здоровые, ловкие и не заламывают цены, а на слове стойки и своему хозяину верны... Так вот несомненно поручено будет и пану сотнику навербовать в Париже конницу, а особенно артиллерию {189} 189 ...поручено будет и пану сотнику навербовать в Париже конницу, а особенно артиллерию — для войны с Турцией Владислав IV набирал войско из иностранцев. Б. Хмельницкий в этом мероприятии не участвовал. .