Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 7

— Если бы вы дослушали меня до конца, мастер Рэвенсвуд, — ответил ему родственник, — ваше замечание было бы излишне, ибо, не углубляясь в причины, побудившие вас, несмотря на все обстоятельства, добиваться брака с мисс Эштон, я сам употребил все средства, — разумеется, в тех пределах, в каких считал для себя возможным, — чтобы добиться согласия ее родителей.

— Благодарю вас, милорд, за добровольное посредничество, — сказал Рэвенсвуд. — Я искренне признателен вам, ибо уверен, что, ведя переговоры, вы не вышли за Те пределы, какие я считал бы возможными для себя.

— В этом вы можете не сомневаться. Мне и самому было достаточно ясно, какое это щекотливое. дело, и я, конечно, не поставил бы кровного родственника в унизительное или двусмысленное положение перед этими Эштонами. Напротив, я представил им все выгоды брака их дочери с наследником знатного и древнего рода, связанного кровными узами с первыми домами Шотландии; разъяснил им, в какой степени родства мы находимся; намекнул на предстоящие политические перемены и дал понять, в чьих руках окажутся теперь козыри. Наконец, я сказал им, что смотрю на вас как на сына или племянника, а не какого-нибудь там дальнего родственника и что ваши дела меня не менее трогают, чем мои собственные.

— Чем же окончились эти переговоры, милорд? — спросил Рэвенсвуд, сам еще не зная, сердиться ли ему на маркиза или же благодарить за вмешательство.

— Лорд-хранитель охотно склонялся к доводам разума. Он очень дорожит своим местом, а ввиду предстоящих перемен ему придется освободить его. К тому же он, по-видимому, расположен к вам, не говоря уже о том, что прекрасно понимает все выгоды этого союза. Но его супруга, у которой он под башмаком…

— Леди Эштон, милорд! — воскликнул Рэвенсвуд. — Прошу вас прямо сказать мне, чем окончились ваши переговоры. Я готов ко всему.

— Очень рад слышать это, — кивнул маркиз. — Право, мне стыдно повторить и половину того, что она говорила. Достаточно сказать — она решительно против… Начальница пансиона для благородных девиц не могла бы с большим высокомерием отказать отставному ирландскому капитану, ищущему руки единственной дочери богатого вест-индского плантатора, чем это сделала леди Эштон, отвергая ваше предложение и мое посредничество. Я отказываюсь понимать ее поступки. Другой такой блестящей партии для дочери ей никогда не представится. Что. касается денег, то ее это никогда не заботило. Такими вопросами интересуется ее муж. Мне кажется, она ненавидит вас за то, что вы обладаете титулом, которого нет у ее мужа, и не имеете состояния, которое есть у него. Впрочем, не будем продолжать этот неприятный для вас разговор. Вот и гостиница.

Из всех многочисленных щелей и трещин убогой харчевни распространялись аппетитные запахи: повара маркиза сбились с ног, чтобы приготовить достойное угощение, как говорится — устроить пир на весь мир, в этой забытой богом дыре.

— Милорд, — сказал Рэвенсвуд, останавливаясь на пороге, — вы случайно узнали тайну, в которую я пока не собирался посвящать даже вас, моего родственника, но коль скоро эта тайна, касающаяся лишь меня и еще одной особы, разглашена, я рад, что она стала известна именно вам — моему благородному родственнику и другу.

— Вы можете быть уверены в том, что я не разглашу вашей тайны, дорогой Рэвенсвуд, — ответил маркиз. — Однако, признаюсь, мне очень хотелось бы услышать, что вы отказались от мысли о брачном союзе, который так или иначе будет для вас унизительным.

— Об этом разрешите судить мне, милорд, и, будьте уверены, я сумею соблюсти свою честь и достоинство не хуже, чем любой из моих друзей. Я не вступал ни в какие отношения с сэром Уильямом или леди Эштон; я связан словом только с мисс Эштон, и дальнейшее мое поведение будет всецело зависеть от нее. Если, несмотря на мою бедность, она предпочтет меня всем богатым женихам, которых ей сватает ее родня, я сочту вполне справедливым поступиться куда менее существенным и осязательным преимуществом высокого происхождения и пожертвую давними предрассудками старинной родовой вражды. Если же мисс Эштон переменится ко мне, то, надеюсь, мои друзья не станут упоминать о постигшем меня разочаровании, врагов же я заставлю молчать.

— Хорошо сказано! — произнес маркиз. — Но, сознаюсь, я слишком ценю вас, Рэвенсвуд, чтобы не огорчиться вашим решением. Этот сэр Уильям Эштон лет двадцать назад был ловким стряпчим и, подвизаясь в суде и в парламентских комиссиях, сумел кое-чего добиться. Он выдвинулся на дарьенском деле: заполучил верные сведения и, здраво оценив положение, вовремя сбыл с рук все имевшиеся у него акции. Но все, что он мог, он уже совершил. Ни одно правительство не купит его по той бешеной цене, какую они с женой заломили. При его нерешительности и ее наглости они продорожатся, а когда спохватятся и уступят, никто уже не даст за него и гроша. Я не хочу ничего сказать против мисс Эштон, но уверяю вас: если вы породнитесь с Эштонами, это не принесет вам ни чести, ни выгоды, разве что сэр Уильям вернет вам в виде приданого какую-то часть ваших владений. Но, поверьте, вы большего добьетесь, если рискнете обратиться в палату лордов. А я, со своей стороны, — добавил он, — готов выкурить эту лису из норы и заставить сэра Уильяма проклясть тот день, когда он отклонил даже слишком лестное для него предложение — предложение, исходившее от меня и касавшееся моего родственника.

Возможно, сам того не желая, маркиз перестарался. Эдгар не мог не заметить, что его достойный родственник не столько печется об интересах и чести семьи Рэвенсвуд, сколько разобижен отказом от предложенной им, маркизом Э***, сделки. Подобное открытие не вызвало в юноше ни досады, ни удивления. Он еще раз повторил, что связан словом только с мисс Эштон, что не ждет для себя ни выгод, ни почестей от богатства и влияния ее отца и что никто не принудит его расторгнуть помолвку, разве что сама Люси этого пожелает. Наконец, Эдгар просил маркиза никогда не возобновлять этого разговора, пообещав держать его в курсе событий.

Вскоре внимание маркиза привлекли более интересные и приятные предметы. Нарочный, посланный из Эдинбурга в замок Рэвенсвуд, разыскал его в «Лисьей норе» и вручил пакет с радостными известиями, Политические планы маркиза удались как в Лондоне, так и в Эдинбурге; власть, за которой он так гонялся, казалось, уже была у него в руках.

Между тем подали завтрак, приготовленный поварами маркиза, и, надо полагать, такой эпикуреец, как маркиз, должен был получить особое наслаждение, вкушая изысканные блюда в столь жалкой лачуге. Застольная беседа вполне соответствовала утонченным яствам, способствуя приятному расположению духа. Маркиз без умолку говорил о могуществе, ожидавшем его в недалеком будущем в результате некоторых весьма вероятных событий, и о своем намерении употребить это могущество на пользу дорогому родственнику. Рэвенсвуд, хотя и находил, что не следует так много говорить об одном и том же, тем не менее — в который уже раз! — от души поблагодарил маркиза. Вино подали отменное, сохранившее весь свой букет, несмотря на долгий путь из Эдинбурга. откуда его везли в бочонке; маркиз же, особенно в приятном обществе, имел обыкновение подолгу сидеть за столом. Поэтому отъезд отложили часа на два.