Дэвид Лоудз - Генрих VIII и его королевы

Насколько важным фактором в этой ситуации стала Анна, не вполне ясно. К сентябрю 1527 года он начал серьезно размышлять о повторном браке, но предшествовала ли этому какая-то попытка обольщения, неизвестно. Традиционный сюжет состоит в том, что Генрих предложил Анне возможность сменить свою сестру в его постели, а она якобы отказалась, настаивая на браке и таким образом подталкивая короля к аннулированию нынешнего брака [55] Томас Уайетт (обычно занимавший сторону Анны) поддерживает эту версию, говоря, что она «следовала в этом случае мудрому совету и таким образом покорила короля показной скромностью». BL Sloan MS 2495, f. 3. Ives, Anne Boleyne, 104. . Однако представляется вполне вероятным, что король счел свой брак недействительным по крайней мере к концу 1526 года, и не сохранилось никаких точных сведений о его планах, если только он их имел. Весной 1527 года несколько разрозненных фактов начали складываться в сюжет. Кардинал Уолси был заинтересован в укреплении связей с Францией, и вновь возник вопрос о французском супруге для принцессы Марии. Сам Франциск, овдовевший в 1524 году, серьезно отнесся к этому проекту, и уже это было достаточным доказательством того, что политическое влияние Екатерины было сведено к нулю [56] Франциск был известным волокитой, и неподобающий характер этого союза широко обсуждался, особенно в окружении королевы. . Однако к февралю 1527 года возник более приемлемый проект брака с его вторым сыном, Генрихом, герцогом Орлеанским. Считалось, что этому браку будет в высшей степени способствовать папа, желающий ослабить имперскую власть в Северной Италии, а Генриху самому не терпелось наладить отношения с Римом. Французы стремились устроить этот брак и желали завладеть принцессой незамедлительно. Уолси, однако, этого не позволил, и послы, повидавшие принцессу Марию в апреле, с этим согласились. Они сочли, что она не будет готова к брачному ложу по крайней мере еще в течение трех лет. Между тем пожелали убедиться, что она все еще остается наследницей Генриха. Это был обычный прием при заключении сделки, вовсе не означавший, что они получили какую-то тайную информацию об изменении позиций короля. Но при создавшихся обстоятельствах такие расспросы были щекотливыми. Уолси постарался их заверить, но в весьма туманных выражениях, и договор, предоставлявший свободу обеим сторонам, был подписан 18 апреля.

Прежде чем он мог быть ратифицирован, из Италии пришли плохие новости. В начале мая имперская армия подняла мятеж и предприняла яростную атаку, захватив город Рим и заключив папу в Кастель Сан-Анджело. Нет основания считать, что сам император был причастен к этим злодеяниям, но все это чрезвычайно укрепило его позиции, и Климент VII теперь не мог сделать ни одного движения без его разрешения. По иронии судьбы, именно в это время Уолси, в соответствии с тайным сговором, призвал Генриха к ответу за грех сожительства с женой своего брата, продолжавшийся в течение восемнадцати лет.

Екатерина не была информирована об этом поступке и ничего об этом не узнала. Дело было не в том, что король пытался добиться аннулирования тайно — это было бы невозможно по закону — но в том, что ему хотелось заручиться какими-то конфиденциальными мнениями по поводу своей ситуации, прежде чем решиться на ее публичное оглашение. Если он ждал восторженного одобрения, то ошибся. Мнения и представителей канонического права, и главных епископов разделились [57] Letters and Papers, IV, 3148, 3232. . Все согласились с тем, что подобный союз есть кровосмешение, но консенсус в связи со статусом вдовы брата и действенностью папского разрешения не был достигнут. Между 17 и 31 мая было проведено несколько заседаний, но 1 июня поступили сообщения из Рима, и тайный суд был спешно прекращен. В создавшейся ситуации не было никакой надежды на то, что в Риме будет подписан вердикт против Екатерины. Уолси, однако, всю эту ситуацию оценивал противоположным образом. Поскольку Климент временно был hors de combat , он мог собрать в Авиньоне группу кардиналов, объявить о временном управлении Церковью и решить несколько срочных дел, в том числе аннулирование брака английского короля. Такой план мог бы успешно осуществиться, если бы Генрих хранил свои намерения в секрете. Однако то ли потому, что он стыдился своего лицемерия, то ли потому, что ему попросту не терпелось, но 22 июня он поставил Екатерину перед фактом, что они на самом деле никогда не были женаты. Едва ли он мог допустить более грубую ошибку. На этой стадии королева, возможно, не подозревала об Анне Болейн, и в сущности не о чем особенно было подозревать, так что честное обсуждение проблемы и расчет на ее содействие могли бы дать совершенно иной результат. Как бы то ни было, последовала первая в высшей степени бурная сцена, а вслед за нею — железная решимость защищать каждый дюйм пути, ведущего к грозящему аннулированию. Нескромность короля к тому же выбила почву из-под ног его канцлера. Прежде чем Уолси успел собрать кардиналов, от которых надеялся получить поддержку своего проекта, император уже был предупрежден о том, что за этим стояло. Один из немногих уцелевших испанских слуг Екатерины, человек, по имени Фелипес, был отправлен к Карлу в Вальядолид и добрался до него к концу июля [58] Mattingly, Catherine, 185–186.0 попытке Генриха задержать Фелипеса см. конфиденциальное письмо от Уильяма Найта к Уолси, датированное 14 июля 1527 года. Letters and Papers, IV, 3265. . Генрих знал о миссии Фелипеса и отдал приказы о том, чтобы он был задержан, но испанец ускользнул от своих преследователей, быстро добравшись морем. Император отреагировал с неожиданной поспешностью и, кажется, был действительно шокирован угрозой своей семейной чести. Он немедленно пообещал Екатерине свою полную поддержку, написал Генриху, прося его отказаться от своего намерения, и папе, настаивая, чтобы тот лишил Уолси всякой возможности рассматривать это дело.

К осени 1527 года у Генриха и Уолси уже не было возможности принять тайное решение, но и Климент не мог воздействовать на короля Англии, как при обычных обстоятельствах. Уолси уже находился во Франции, на пол пути к запланированной встрече, когда до него дошли эти неблагоприятные новости. Не успел он вернуться в Англию, как его влияние, кажется, пошатнулось. Король, как ему рассказали, очень сблизился с герцогами Норфолком и Саффолком и с Томасом Болейном, лордом Рошфором. Рошфор был отцом Анны, и его сближение с Генрихом означало укрепление позиций его дочери. В это время Болейны не были враждебны Уолси, потому что он предлагал наилучшую возможность признать существующий брак короля недействительным, но вовсе не желали служить его целям. Имел ли кардинал твердое желание попытаться найти французскую невесту для своего хозяина, неясно, хотя, с его точки зрения, это могло бы казаться весьма разумным поступком. Ясно лишь то, что Уолси не понимал истинных намерений короля. К октябрю Генрих решил, что он женится на Анне и не будет сообщать об этом своему министру. Он послал своего секретаря Уильяма Найта прямо в Рим с очень странной просьбой. Следовало попросить папу издать буллу, позволяющую Генриху жениться на любой женщине, включая ту, с которой он связан первой степенью родства, даже если это родство было незаконным, при условии, что его первый брак будет окончательно аннулирован [59] Первоначальным намерением Генриха было получение разрешения на двоеженство, но Уолси понял, что это означает, и отговорил короля. Факт, что он не был уведомлен о второй просьбе, указывает на то, в какой степени он потерял доверие короля. Scarisbrick, Henry VIII, 159–160. . Эта увертка, как кажется, имела целью немедленно обнародовать его намерение, как только миссия кардинала Уолси будет успешно исполнена. Сама по себе она ничего не решала. Возможно, Генрих или его окружение подозревали, что кардинал тут же начнет затягивать дело, если узнает об истинных намерениях короля. Это подозрение никак не могло затрагивать верности и исполнительности Уолси, но это был решающий шаг к разрыву доверительных отношений между королем и его министром. Если бы главная миссия кардинала закончилась успешно, он вполне мог бы завоевать прежние позиции, но этого не произошло. Прочие кардиналы оказались неуступчивыми, а император был непреклонен. И в результате — никакого временного управления церковью, никаких возможностей для Уолси хотя бы на время узурпировать функции папы и, следовательно, никакого аннулирования. Он вернулся в Англию в конце сентября 1527 года, имея весьма мрачные перспективы.