Евгений Санин - Между жертвенником и камнем. Гость из Кессарии

Молнии вспыхивали и гасли одна за другой. Гром грохотал уже почти беспрерывно.

Но Тиберий больше не обращал никакого внимания на яростные удары стихии, казалось, сотрясавшей весь его остров с двенадцатью - по числу главных богов на Олимпе

- дворцами, гаванью и скалами.

Император снова сидел на ложе, подтянутый, статный, как в молодые годы, и заворожено глядел на огоньки. Словно приглашал их за собой в опасный путь, откуда для него, возможно, уже не будет возврата. Губы его чуть заметно шевелились. Со стороны могло показаться, что Тиберий читает молитву. Но на самом деле он размышлял, как ему выйти победителем в явно неравной схватке. И лучшего способа одолеть Сеяна, чем его же собственным оружием - умением усыплять бдительность противника и действовать исподволь, он не видел, «У Сеяна теперь есть все - сведенные по моему эдикту в единый лагерь преторианские 1 Несмотря на то, что Тиберий мало почитал богов, веря в одну судьбу, всякий раз при грозе он надевал лавровый венок, надеясь, что это убережет его от карающей молнии Юпитера. когорты, раболепие сената, поддержка всадников и армии, - прикидывал он, задумчиво разглядывая лист пергамента. – А у меня - ничего, кроме этого письма Антонии о злонамерениях Сеяна... Да, но оно может перевесить и легионы, и сенат, и армию... Надо только разумно использовать это единственное мое преимущество!..»

III Через три часа Тиберий уже знал, что ему надо делать. Едва только Макрон вновь переступил порог его спальни, он стал отдавать приказания коротким и понятным языком, как в дни далекой молодости, когда он был удачливым и решительным полководцем.

- Немедленно отправляйся в Рим. Если Сеян спросит зачем, намекни, что я послал тебя за подарком ко дню его рождения.

Макрон понимающе кивнул.

- В Риме обойди все лавки. Выбери самое лучшее и дорогое, что в них есть: эллинские статуи, золотую посуду, драгоценные камни, украшения…

Макрои опять кивнул, но уже не так уверенно.

- ... и подари их сенаторам и всадникам! - сделав многозначительную паузу, докончил Тиберий. - От моего имени.

- Не возьмут! - хмуро заметил Макрон.

- Оставь у порога. Вложи в руки и уходи. Возьмут, как миленькие, да еще и будут молчать! - отрывисто проговорил Тиберий и неожиданно улыбнулся: - Потому что скажи они хоть слово, и тогда либо Сеян спросит с них за то, что приняли от меня дар, либо я – что не взяли.

Император выжидательно посмотрел на Макрона, словно спрашивая, ну что - славно придумано? Но тот никак не отреагировал на его слова, и он, кашлянув, продолжил:

- Затем вручи Палланту пятьсот... даже - семьсот тысяч сестерциев и передай мой приказ, чтобы он проделал то же самое с влиятельными вольноотпущенниками. Кстати, как он?

- Плывет, - невозмутимо ответил Макрон.

- Хорошо! - кивнул Тиберий, тут же забывая о табулярии Антонии. - Подкупив сенат и всадников, займись народом. Пусти среди ремесленников слух, что в случае успеха заговорщиков все их лавки и мастерские будут раздавлены преторианцами. Среди черни – что Сеян отменит все зрелища, так как не обладает тонким вкусом, и прекратит бесплатную выдачу хлеба. Рабов напугай воспоминаниями о том, как Сеян расправился с преданным слугой Постума и его сторонниками. И не скупись, не скупись, сгущая краски!

Тиберий искоса взглянул на Макрона, как бы оценивая, справится ли этот молчун с 12 таким деликатным поручением. Но тут же успокоил себя и продолжил:

- С преторианцами поговоришь по-свойски. Угости их лучшим вином от моего имени и пообещай каждому по пятьсот сестерциев, если они не поддержат Сеяна.

Макрон с сомнением покачал головой.

- Мало? – нахмурился, известный своей скупостью, император. - Так предложи тысячу...

Далее армия. Ну, этим посули подарки поскромнее. Главное скажи, что если бы не Сеян, Тиберий давно бы уже начал крупную войну, на которой они могли неплохо поживиться. Что еще...

Тиберий взял со стола свернутое в трубочку письмо Антонии, но, вспомнив о Сеяне, удержал себя от того, чтобы ознакомить с его содержанием Макрона.

«Нельзя больше доверять никому... К тому же Макрон и так прекрасно осведомлен обо всем», - подумал он, а вслух сказал:

- В этом пергаменте - мой эдикт о назначении тебя новым префектом претория. Сам понимаешь, пока жив Сеян, обнародовать его я не могу, В Риме не может быть двух префектов претория!

«Так же, как и двух императоров...» - про себя усмехнулся Тиберий и заторопил Макрона:

- Все, жду от тебя вестей. Плыви, покупай, уговаривай, грози, и помни об этом эдикте!

Макрон низко поклонился и вышел из спальни.

«Теперь Сеян... - бросая пергамент на стол, подумал Тиберий. - Надо немедленно удалить его с Капри. Но как? Он сразу насторожится, заяви я ему об этом прямо. Вот что, – улыбнулся он неожиданной мысли, - назначу-ка я его консулом, и одним ударом убью сразу двух вепрей! Во-первых, убаюкав его такой почестью, а во-вторых, заставлю все время проводить в Риме. Конечно, это создаст немалые трудности для Макрона. Но что они по сравнению с тем, что я могу выдать себя неосторожным словом или взглядом?»

Приняв решение, Тиберий спрятал письмо Антонии в тайник. Чтобы успокоиться перед разговором с Сеяном, вернулся к столу. Пододвинул лист со своими записками.

В третий раз за минувшую ночь он перечитал последнюю фразу и, мысленно махнув на нее рукой, написал новую:

« Я вернул сенату былое величие, и на его заседаниях часто хранил молчание, не пользуясь правом принцепса заявлять первым о своем мнении», Тиберий усмехнулся, вспоминая, такие неудобства вызывала эта «свобода» для сенаторов. Не зная, чего он хочет и, боясь разойтись с ним во мнениях, они путались в своих речах. С мольбой смотрели на него, ожидая хоть какого-нибудь знака, как это делал в свое время Август. И в итоге медлили, медлили, перекладывая ответственность за принятие решения один на другого.

- О, люди, созданные для рабства! - с отвращением бросил он по-гречески и напрягся, увидев, как заметались язычки пламени на канделябре.

Как-то сразу заныла спина. Припекло в затылке. Тиберий, чтобы скрыть растерянность, низко наклонил лицо к листу и несколько раз обвел последнюю букву.

Потом – точку. Все. Дальше медлить было нельзя. Сеян привык, что император всегда начинал разговор с ним, едва он переступал порог.

- Нашли беглеца, Сеян? - стараясь придать своему голосу повышенный интерес, спросил Тиберий, не отрывая глаз от записок. И только услышав раздосадованный ответ:

«Как в воду канул!», обернулся.

Сеян стоял у бронзовой жаровни, которую в непогожие дни слуга вносили в императорскую спальню, и с наслаждением грел озябшие пальцы. Поймав на себе взгляд Тиберия, он виновато пожал плечами. Улыбнулся.