Вольдемар Балязин - Правительницы России

Четыре месяца спустя, в сентябре 1777 года, Зорич был уже генерал-майором и кавалером четырёх иностранных орденов. Он стал и обладателем нескольких богатых поместий и большого местечка в Могилёвской губернии Шилова, купленного ему Екатериной за 450 тысяч рублей у князя Чарторижского.

Эти поместья и Шклов перешли к России в результате первого раздела Речи Посполитой, совершённого русскими, пруссаками и австрийцами в 1772 году.

Зорич стал одним из богатейших вельмож и землевладельцев, однако ни земли, ни чины, ни ордена, ни богатства не могли дать ему того, чего недоставало этому фавориту, — ума. Ибо только недостатком ума можно объяснить то, что красавец-гусар сделал попытку свалить своего патрона и благодетеля — Потёмкина. Но, как говорится, не по себе выбрал древо, и его интрига, как мы узнаем позже, закончилась для него конфузней.

Чуть раньше мы уже говорили, что Бог благословил союз молодых супругов, вскоре даровав ребёнка. Это случилось 12 декабря 1777 года. Первенца назвали Александром, и такое имя выбрала новорождённому его бабка — Екатерина. В письме к барону Гримму она сообщала, что мальчик назван так в честь святого Александра Невского и добавляла: «Хочу думать, что имя предмета имеет влияние на предмет, а наше имя знаменито».

Дача, построенная для мальчика на берегу Невы, называлась Пеллой так же, как город, где родился Александр Македонский. И в другом письме к Гримму Екатерина уже признавала, что, возможно, её внук будет подобен Александру Македонскому. «Итак, — писала Екатерина, — моему Александру не придётся выбирать. Его собственные дарования направят его на стезю того или другого».

Для того чтобы всё это не осталось благими пожеланиями, Екатерина сразу же отобрала мальчика у родителей и начала воспитывать его по собственному разумению — из опасения, что отец и мать Александра повторят ошибки в воспитании, допущенные Елизаветой Петровной по отношению к Павлу.

Новорождённого, забрав у врачей, тут же передали под опеку опытной и хорошей матери — генеральши Софьи Ивановны Бенкендорф. (Это её внук, Александр Христофорович Бенкендорф прославится в русской истории и как герой Отечественной войны 1812 года, и как первый шеф Корпуса жандармов).

Александра, в отличие от его отца, стали с первых же дней жизни воспитывать в спартанской обстановке: он спал на кожаном матраце, на тонкой подстилке, покрытой лёгким английским покрывалом. Температура в его комнате не превышала 14-15 градусов, когда он спал, кормилица и слуги говорили громко, и даже на бастионах Адмиралтейства продолжали стрелять пушки. Какой контраст представляло всё это с первыми днями его отца, которого держали зимой и летом в обитой мехом колыбели, в спальне круглосуточно горел камин, а слуги не смели даже шептаться! Очевидно, поэтому Александр рос крепким, спокойным, весёлым и здоровым ребёнком.

Через полтора года, 27 апреля 1779 года, Мария Фёдоровна родила второго сына, которого назвали Константином. И это имя было выбрано не случайно: в нём таилась надежда в ближайшем будущем окончательно сокрушить империю Османов и покорить Константинополь.

С этого времени Александр и Константин воспитывались и жили вместе до двадцати лет с лишним, почти никогда не разлучаясь.

7 сентября 1780 года, когда Александру ещё не было трёх лет, Екатерина сообщала Гримму: «Тут есть уже воля и нрав и слышатся беспрестанно вопросы: «К чему?», «Почему?», «Зачем?» Мальчику хочется всё узнавать основательно, и Бог весть, чего-чего он не знает».

А ещё через девять месяцев, 24 мая 1781 года, Екатерина писала ему же: «Надо сказать, что оба мальчишки растут и отменно развиваются... Один Бог знает, чего только старший из них не делает. Он складывает слова из букв, рисует, пишет, копает землю, фехтует, ездит верхом, из одной игрушки делает двадцать; у него чрезвычайное воображение, и нет конца его вопросам».

И наконец, 24 мая 1783 года, она сообщала Гримму: «Если бы Вы видели, как Александр копает землю, сеет горох, сажает капусту, ходит за плугом, боронует, потом весь в поту идёт мыться в ручье, после чего берёт сеть и с помощью Константина принимается за ловлю рыбы...»

Когда Александру не было ещё и шести лет, Софья Ивановна Бенкендорф внезапно умерла, и мальчиков передали в руки главного воспитателя, генерал-аншефа Николая Ивановича Салтыкова, а кавалером-воспитателем при обоих братьях стал генерал-поручик Александр Яковлевич Протасов.

Салтыков, прежде чем стал воспитателем великих князей, десять лет был в том же качестве при их отце-цесаревиче Павле и благодаря своему уму, осторожности и хитрости, а также честностью и добронравием добился расположения и у Павла и у Екатерины, всегда стараясь смягчать их отношения и примирять друг с другом.

Александр характером был схож с матерью — великой княгиней Марией Фёдоровной, женщиной умной, выдержанной, спокойной.

Что же касается Константина, то во многом он был полной противоположностью своему старшему брату.

У Константина уже в раннем детстве проявились многие качества отца: он был вспыльчив, упрям, жесток. Когда однажды один из наставников — Лагарп — пожаловался на нежелание Константина выполнять любые, даже самые простые задания, тот в припадке бешенства укусил Лагарпу руку. В другой раз, когда другой его воспитатель — Остен-Сакен — заставлял своего питомца читать, Константин дерзко ответил:

— Не хочу читать, и не хочу потому именно, что вижу, как вы, постоянно читая, глупеете день ото дня.

В декабре 1777 года Екатерине шёл сорок восьмой год, и по меркам того времени она была уже далеко не молодой женщиной. И как раз в это время при дворе начала созревать ещё одна интрига — новоявленный фаворит императрицы, не отметивший ещё первой годовщины своего «случая», Семён Гаврилович Зорич, решился учинить афронт несокрушимому сопернику Григорию Александровичу Потёмкину.

Пребывая вместе с ним и Екатериной в Царском Селе, он затеял ссору и даже вызвал Потёмкина на дуэль, но поехал не на место поединка, а за границу, куда его мгновенно отправила Екатерина. А по возвращении осенью 1778 года ему велено было постоянно проживать в Шклове.

Зорич поселился в старом замке польских графов Ходкевичей, отделав его с необычайной пышностью и устроив в своём доме беспрерывный праздник. Балы сменялись маскарадами, пиры — охотой, над замком чуть ли не каждую ночь горели огни фейерверков, по три-четыре раза в неделю устраивались спектакли, а в парке и садах крутились карусели, устраивались катания на тройках, народные гулянья и непрерывные приёмы гостей.