Вольдемар Балязин - Правительницы России

В апреле 1740 года Волынского привезли в следственную комиссию и обвинили в том, что он не более не менее собирался взойти на престол, отравив перед тем императрицу. И вот здесь-то древнее и благородное происхождение Рюриковича и Гедиминовича Волынского из предмета великой гордости превратилось в отягчающее вину обстоятельство, и хотя, быть может, и косвенную, но всё же весьма серьёзную улику.

Это дело было ловко состряпано Бироном, который видел в Волынском своего главного и очень опасного соперника. Волынский, даже повиснув на дыбе, не признал себя виновным в государственной измене, согласившись только с тем, что виноват во взяточничестве и мошенничестве. Его всё равно приговорили к смерти и 27 июня 1740 года привезли на место казни со ртом, заткнутым окровавленной тряпкой, потому что перед казнью ему вырвали язык. По делу Волынского были казнены и два его мнимых сообщника — Хрущёв и Еропкин, а ещё несколько человек были наказаны кнутом и сосланы в Сибирь.

Императрица Анна не намного пережила своего кабинет-министра. 5 октября этого же года она слегла, страдая сразу воспалением костей, цингой, подагрой и каменной болезнью в почках. Главная проблема, занимавшая её во время болезни, была проблема престолонаследия.

Из-за острой и стойкой неприязни к цесаревне Елизавете Петровне Анна Ивановна считала, что трон не должен достаться дочери Петра I. И потому обратила благосклонное внимание на родную племянницу Анну Леопольдовну — дочь своей родной сестры Екатерины Ивановны и герцога Карла Леопольда Мекленбург-Шверинского.

Екатерина Ивановна — дочь царя Ивана Алексеевича и родная племянница Петра I, была выдана замуж, когда ей исполнилось двадцать четыре года. Мы встречались с нею весной 1716 года, когда Екатерина Ивановна только-только приехала в Шверин, и к ней пожаловал её дядюшка Пётр Алексеевич, который совершенно бесцеремонно утащил её на глазах молодого мужа в спальню, о чём уже рассказывалось в этой книге.

И этот эпизод, и некоторые другие пассажи такого же свойства не могли способствовать любви Карла-Леопольда к Екатерине Ивановне. К тому же герцог был мелочен, сварлив и деспотичен, а Екатерина Ивановна — вольнолюбива, независима и горда своим царским происхождением. На первых порах жизнь супругов перемежалась ссорами и примирениями и полтора-два года была кое-как терпима.

7 декабря 1718 года у них родилась дочь, которую крестили по протестантскому обряду и нарекли Елизаветой-Христиной. После её рождения семейная жизнь Карла-Леопольда и Екатерины Ивановны вконец разладилась, и после трёх лет мучений Екатерина Ивановна, забрав с собою дочь, уехала в Россию.

Пётр встретил её неприветливо, и Екатерина Ивановна поселилась у своей матери, пятидесятишестилетней вдовы царя Ивана — Прасковьи Фёдоровны, урождённой Салтыковой.

И Екатерина Ивановна и Прасковья Фёдоровна были необразованны, суеверны, почитали за грех чтение богопротивных, еретических нецерковных книг и потому маленькую Елизавету-Христину обучили только православному катехизису и началам богословия, тем более что она должна была переменить религию и креститься ещё раз по православному обряду.

Так дело шло до восшествия на престол её родной тётки, бездетной Анны Ивановны, которая сохраняла старый, полувековой уже, но всё ещё непреодолённый антагонизм между Милославскими и Нарышкиными и, будучи сама по матери Милославской, хотела сохранить трон за своей кровной роднёй, отказывая в этом родственникам Нарышкиных.

Поэтому, вступив на престол, Анна Ивановна приблизила к себе единственную племянницу и стала подготавливать её к наследованию престола. В православии её наставником был Феофан Прокопович — образованнейший богослов, один из высших иерархов русской церкви, автор Истории об избрании и восшествии на престол государыни Анны Ивановны, которую он считал продолжательницей дела Петра Великого, чьим непоколебимым сторонником был до конца своих дней. Прокопович подготовил её и к крещению по православному обряду.

С другими науками дело обстояло похуже. Анна Леопольдовна выучила немецкий и французский языки, пристрастилась к чтению светских книг, но дальше дело не пошло — девочка плохо усваивала и географию, и арифметику, и историю.

Когда ей исполнилось двенадцать лет, встал вопрос о замужестве. Поиском жениха занялся Левенвольде и вскоре представил две кандидатуры — Бранденбургского маркграфа Карла и Брауншвейг-Беверн-Люнебургского принца Антона-Ульриха. Из политических соображений Карл был отвергнут, ибо за ним стояла Пруссия, сближение с которой было нежелательно, а за Антоном-Ульрихом стояла Австрия, так как он доводился племянником австрийскому императору Карлу VI, что представлялось намного предпочтительнее. Выбор был сделан в пользу Австрии, и 28 января 1733 года Антон-Ульрих приехал в Россию. 12 мая того же года жених присутствовал при крещении невесты по православному обряду, когда Елизавета-Христина получила имя Анны Леопольдовны, разумеется, в честь её крестной матери императрицы Анны.

Однако со свадьбой не торопились из-за совершенно очевидной холодности и даже враждебности Анны Леопольдовны к навязанному ей жениху. Сторонники принцессы объясняли это юностью невесты — ей шёл всего лишь пятнадцатый год, и на этом основании решили отложить свадьбу до её совершеннолетия. А дело было не в возрасте, а во вкусах невесты — Антон-Ульрих был маленького роста, хрупок и женоподобен, сильно заикался, а его мягкость и податливость воспринимались как бесхарактерность и трусость.

Решение было разумным, потому что и жених тоже был ещё молод — ему сравнялось только восемнадцать, и императрица считала, что со временем всё образуется и жених с невестой привыкнут друг к другу.

А пока решено было отдать принца в военную службу, и здесь оказалось, что он и расторопен, и смел, и любим своими солдатами.

В 1735 году, когда Анне Леопольдовне шёл семнадцатый год, она вдруг влюбилась в тридцатипятилетнего саксонского посланника при петербургском дворе, красавца и щёголя графа Линара. Екатерина II, увидевшая Линара через пятнадцать лет, так обрисовала его: по внешности это был в полном смысле фат. Он был высокого роста, хорошо сложен, рыжевато-белокурый, с нежным, как у женщины, цветом лица. Говорят, что он так ухаживал за своей кожей, что каждый день перед сном покрывал лицо и руки помадой и спал в перчатках и маске. Он хвастался, что имел восемнадцать детей и что все их кормилицы могли заниматься этим делом по его милости. Граф Линар имел белый дамский орден и носил одежду самых светлых цветов — небесно-голубого, абрикосового, лилового, телесного.

А ведь речь шла о пятидесятилетием селадоне. Что же можно было рассказать о Линаре пятнадцатью годами раньше?