Владимир Афиногенов - Аскольдова тризна

На обманный план укреплений Киева, как явствует из грозного хазарского послания, кажется клюнули… Его получил князь сегодня утром, развернул и увидел, что подписано оно сразу двумя правителями из Итиля: до сих пор такого ещё не бывало…

Позвал Светозара, Вышату, Ратибора, находившегося в Киеве по древлянским делам, верховного жреца (Дир в Киеве отсутствовал), — на собрании самых приближенных, но ещё не всего Высокого Совета велел Кевкамену прочесть хартии вслух. Обычно послания, исходящие из Итиля, писались по-древнееврейски, но в Киев отправлялись на греческом…

«Данники наши, киевские архонты и боилы, мы не желаем вам долгих лет жизни и здравия, ибо мы — царь Ефраим и каган Завулон, первые советники правителей Массорет бей-Неофалим и учёный Зембрий на вас сердиты…»

Далее излагались причины, по которым они сердиты: давно дань не платили кровью, то есть не давали рабов, рассматривая последних, как сосуд, в котором содержится драгоценная жидкость, используемая и для ветхозаветного жертвенника и на капищах богов Тенгре и Санерга, которым поклонялись тюрко-хазары… В вину киевлянам вменялось и разграбление Саркела, что явилось первопричиной того, что царь и каган не могут дальше тянуть с походом…

«Можно было бы потребовать с вас выкуп, как вы того потребовали с Византии. Но не только с нами им делиться не захотели, но и наше взять пожелали…» Затем перечислялось содержимое казны саркелской, из которой было уворовано: «…золота семь центариев, серебра десять…»

— Врут иудеи поганые! — воскликнул Светозар и в запале крепко саданул кулаком по столешнице. — Золота почти не было. Крохи одни…

— Брось, воевода! — строго сказал Аскольд. — Дело не в том, сколько вы взяли золота аль серебра… И ты знаешь сие!

Кевкамен поднял черные очи от хартии, спокойно обвёл ими присутствующих и потрогал пальцем уголки губ. Аскольд кивнул ему.

«Наше взяли и дань не платите, поэтому мы скоро будем у вас походом и, как бы вы не затворялись, мы проникнем в Киев, ибо план его укреплений у нас имеется…

Недостойные вы, а посему мы решили вас наказать, для чего и покажем старикам и женщинам, в том числе и детям вашим, наше ярко сияющее медное знамя [114] Главное воинское знамя у хазар было обложено медными пластинами. …»

Грек кончил читать, положил хартию на стол и собирался уходить, но его движением руки остановил архонт и промолвил:

— Будь здесь…

Вышата и Светозар переглянулись, верховный жрец вопросительно посмотрел на них, но ответа в глазах не нашёл…

— Жалею, что нет с нами моего брата… Ему, правда, всегда удаётся избежать неприятных моментов, как, например, сейчас, за него будто кто молится… — Князь посмотрел на жреца. Все, кто присутствовал здесь, знали, что на освободившееся на капище после Мамуна место сей человек сел не без содействия Дира и, разумеется, не просто так…

— Предварительно мы должны обсудить создавшееся положение, — решил Аскольд. — Садись, Кевкамен… А ты, Светозар, говори…

— Одно можно сказать: хорошо мы сделали, что не тронули иудея. Они там тоже не дураки, небось когда нашли план у убитого, не сразу поверили, что план — подлинный… Выжидать начали… Мёртвый-то гонец ведь ничего не расскажет, а второй где — неведомо. А если б мы Фарру разоблачили, тогда бы всё поняли…

— Недавно на Купалу он нам с Диром двух отменных жеребцов в подарок прислал, — доложил Аскольд. — А мы ему в ответ красивую девку…

— После этого, княже, у него, сказывают, на дворе такая свалка случилась — уноси ноги! — захохотал Вышата. — Вашу красавицу он к себе в спальню определил, живот и ноги чесать, а прежнюю, которую Любавой зовут, отослал от себя. Вот она-то, улучив миг, вцепилась в волосы соперницы. Фарра, конечно, заступился за новенькую, а Лия, его жена, за Любаву, дворня тоже разделилась: одна часть — за хозяина, другая — за хозяйку, и пошла кутерьма!

— Ну раз мы ещё веселиться можем после прочтения сей хартии, значит, не так плохи наши дела… — пошутил Аскольд.

— Я сегодня отбываю домой, а как велишь, князь, то буду со своим войском сей момент… Встанем вместе на защиту Киева, как вместе на Константинополь ходили, — заверил Ратибор.

— Дай обниму тебя, старейшина! — воскликнул в порыве благодарности киевский архонт.

— Вестимо, княже. Веселимся, значит, тужимся… Только иудея с женой да их выводком пора уничтожению подвергнуть, дабы другим неповадно было, — сказал Светозар.

— Кому неповадно, воевода, об этом лучше моего брата спросить…

— За всяким не усмотришь, — наконец молвил слово верховный жрец. — Да теперь, думаю, не след Дира винить — назад оглядываться, вперёд нужно идтить… Ведь он же с нами пойдёт!

«Ишь, языческий божий угодник, кровавый служитель молоха, как всё повернул по-бесовски и ловко выгородил своего благодетеля», — зло подумал Кевкамен. Он разведал, кто истребил киевских христиан и его ученика Ярему да сжёг храмовую утварь. И ещё узнал, что Дир состоял в сговоре со старшей женой Аскольда Сфандрой…

Сейчас грек на собрании мог только молчать, здесь его место — десятое; ответит, когда спросят…

К нему как раз и обратился Аскольд:

— Кевкамен, ты был с нами на границе. Но только тебе как христианину пришла в голову мысль освободить из темницы узников, один из которых оказался хазарским гонцом. Он-то и помог раскрыть тайный замысел кагана и царя… Светозар знает об этом. Но пусть теперь знают все… Кевкамен нам очень помог! И во избежании всякого недоразумения отныне он будет на равных присутствовать на всех наших собраниях и на Высоком Совете тоже. Меня все поняли? — Архонт обвёл взглядом присутствующих, чуть дольше задержал его на лице верховного жреца.

«Ничего не скроешь! Зрит сквозь землю…» — отметил про себя служитель идолов. Но поторопился первым объявить:

— Поняли, княже… И твоё решение я лично приветствую.

— Поручаю тебе, жрец, сказать Диру об этом решении… А ты, Кевкамен, проясни, когда и как станем казнить семью иудея?

— Конечно же, Фарра не должен уйти от наказания. Но жену и детей?.. Виноваты ли они?.. Если да, то их надо, как сказал Светозар, тоже подвергнуть уничтожению… Но мне кажется, они ни при чём…

— Я согласен с греком, — поддержал Кевкамена Вышата.

— Ладно, будем ждать вестей с порубежья… — подытожил Аскольд. — А тебе, Светозар, нужно снова выехать туда.

— Еду, князь, и не мешкая.

Отпустив всех, Аскольд опять задержал Кевкамена:

— Погоди… Я видел, как ты волновался, когда верховный жрец сплетал слова в защиту брата.

— Именно, сплетал… Хитро. В свою пользу. Знает, какую выгоду можно поиметь от Дира.

— Брат и сам падок на всякие выгоды…

— Понимаю… Только ему, князю, многое позволено. Как и твоей жене, Аскольд… Страшно сказать, княже, но именно её люди побили христиан.