Лотар-Гюнтер Буххайм - Крепость

Когда снова поднимаюсь, и взглядываю на Бартля, вижу, как он стоит, опустив плечи, и с удивлением пристально смотрит на меня.

- Здесь был Джо ..., – говорю ему.

- Чего?! – дергается Бартль и не двигается. И поскольку теперь, от явного непонимания, у него опускается челюсть, и он смотрит на меня с отчаянием, я пытаюсь медленно и внятно втолко-вать ему случившееся:

- Изобразите-ка из себя Франка Аллана или Шерлока Холмса, Бартль! Исследуйте, пожалуйста, вот эти пятна здесь, на асфальте.

Бартль медленно присаживается, затем опускается на колени. В таком виде он с трудом достает пальцами нож из правого кармана брюк, затем скоблит одну из светло-серых, миниатюрных лепешек лезвием и напряженно рассматривает соскоб. Наконец поднимает на меня взгляд и объявляет:

- Оконная замазка, господин обер-лейтенант!

- Оконная замазка?! Оконная замазка! – возбуждено передразниваю Бартля. – No, Sir – это жева-тельная резинка. А теперь напрягите-ка Ваши мозги! Они не знают жевательную резинку, у французов ее просто нет...

Бартль поднимается, пока я говорю, с колен, и показывает мне свое безжизненно-пустое лицо. А затем я вижу, как он мысленно напрягается и, наконец, его лицо светлеет.

- Я понял! – говорит он и даже принимает – довольно медленно – позу мыслителя: Левая рука как воронка сжимается вокруг эспаньолки.

- Ну, давай, не тяни козу за хвост!

- Так точно, господин обер-лейтенант! – рвется из Бартля: – Это янки!

- Янки! – снова передразниваю его. – Так оно и есть, Бартль!

- Однако, они же, значит...

- ... уже переправились сюда, – дополняю его.

- Офигеть, – бормочет Бартль и медленно встряхивает головой, как будто не может этого осоз-нать.

Если мы хотим реквизировать дрова, то надо кого-нибудь здесь найти.

Беру свой автомат и решительно стучу в ближайшие ко мне ворота. Ничего. Две следующие попытки так же остаются безуспешными.

Что теперь? Спрашиваю себя. Вот чертова ситуация. И тут мне кажется, будто бы я чувствую на спине чей-то взгляд. С автоматом в руке молниеносно оборачиваюсь. Но на другой стороне дороги ничто не движется.

Вот смех, как я здесь стою и не могу придти ни к какому решению. Смешно также и то, как я соблюдаю традиции. Я постучался, но мне не открыли, и вот стою теперь в растерянности...

Ну, так я вас проучу! говорю себе решительно. Я заставлю вас шевелиться. Достаточно долго ждал! Словно ослепленный внезапной яростью, вскидываю автомат и трижды стреляю по воротам передо мной – так, что древесина летит щепками. Словно в ответ на это кричат несколько петухов – на этот раз в совершенной близости от меня... В то время как я внимательно и напряженно вслушиваюсь, движется ли за воротами кто-нибудь, петухи снова кукарекают, и, кажется, больше не хотят прекращать. Если бы я только мог схватить их, то оторвал бы им головы.

Чтобы слышать лучше, держу голову слегка наклоненной.

Таким вот образом стою неподвижно и внимательно вслушиваюсь.

Не передвигается ли кто-то там за этими закрытыми ставнями? Замираю и осторожно всматри-ваюсь. И вот различаю еле уловимые шумы с обеих сторон. Неужели там, вдали, работает ди-зель? Может быть, там кто-то качает воду? Что иное могут означать эти глухие, ритмичные то-на? А не скребется ли там кто-то прямо за деревянными воротами? Или это обман слуха?

Снова кричит петух. На этот раз, круто поднимающийся, жалобный звук приходит издалека. И теперь я отчетливо слышу очень далекий собачий лай, затем грохот, как от железных колес по мостовой – но и этот грохот слышится где-то довольно далеко.

Проклятье! Не могу же я вечно стоять на этой дороге как статуя! И тут мой взгляд натыкается на штакетник. Планки можно было бы легко распилить – надо только найти пилу.

Вот черт, у нас нет даже пилы!

Показываю изгородь «кучеру». Он не в восторге от увиденного, и лишь бормочет что-то о «ра-боте не на один час».

Бартль тоже не выказывает никакого желания рубить штакетник. Я уже знаю, что эти двое ду-мают: Готовые дрова реквизировать всегда проще, чем рубить дерево.

- От того, что мы будем стоять как столбики, мы не получим никаких дров! – прикрикиваю на обоих. – Давайте, двигайтесь! Где живет в этой деревне бургомистр? Мы должны это немед-ленно выяснить.

Бартль воспринимает мои слова как приказ и грохочет кулаком по следующим воротам. Через три или четыре дома заливается лаем собака. Затем лай раздается на другой стороне и затем еще один. За воротами, однако, никакого движения.

- Выжидают! – говорю, но Бартль уже там и лупит в ставни рядом с воротами. Не там, а в став-нях третьего окна раскрывается щелка. Бартль одним прыжком подлетает к ставням, и практи-чески вырывает одну из створок и взгляду является бледное, заросшее щетиной, выцветшее, заспанное лицо: Крестьянин, далеко за 60 лет, со слезящимися, боязливо-расширенными глаза-ми. Морщинистая шея видна в распахнутой рубашке.

Мужчина смертельно испуган. Левой рукой делаю мягкий, успокаивающий жест: Никакой па-ники, старик. Нам не нужна твоя жизнь!

Крестьянин пристально смотрит на меня, широко открыв рот. Со свисающей нижней губы у него при этом течет нить слюны. Как я могу быстро разъяснять ему, что мы не хотим его убивать?

Слава Богу, жизнь снова возвращается к старику: Он объясняет мне – больше жестами, чем своими заикавшимися словами – что хочет выйти к нам.

Кошка так осторожно переходит дорогу, как будто она каждым шагом должна проверять, проч-на ли земля.

- Mais vous n’etes pas Americains, – заикается крестьянин, и изо рта капает нить слюны.

- Non, mon vieux!

- Dommage – nous les avons donc rates. Je me ronge le coeur .

Крестьянин все еще держится настороже и пристально смотрит на меня снизу вверх. Указываю ему на «ковчег».

- C’est pour cela que nous sommes ici – vous comprenez? Nous chassons les Am;ricains!

Вижу, как напряженно работает мозг крестьянина. Как он попытается все обработать и вос-принять: Этот газогенераторный грузовик – танки янки – la lib;ration – с немцами он уже всего испытал.

- Est-ce que vous avez un gazog;ne? – спрашиваю теперь старика. – Nous payons – m;me le doub-le.

Он отвечает:

- Mais vous n’etes pas Fran;ais.

- Mais non. Qui ; un gazog;ne?

- Le maire.

- O; est-ce qu’il habite?

- Il est mon voisin , – произносит старик и показывает направление.

Бартль хочет напустить на себя воинственный вид и говорит:

- Allons!

Делаю знак «кучеру» следовать за нами тремя на «ковчеге».

Бургомистр дома. На его лице отчетливо виден страх. Все же он берет себя в руки и спрашива-ет:

- Allemands? Немцы?

- Mais oui! Pourquoi cela vous ;tonn;?

- Parce que…

- Parce que?

- Des chars am;ricains sont pass;s ici – il n’y ; qu’une demie heure … mon colonel .

Эти его слова действуют на меня как удар поддых. Как говорится, дыхание перехватило. Впер-вые смотрю на мои часы и испытующе спрашиваю:

- Une demie heure?

- ; peu pr;s…

- Tr;s bien.

Теперь ошарашенный мэр пристально вглядывается в меня.