Лотар-Гюнтер Буххайм - Крепость

Ну а теперь мы, пожалуй, можем и на себя немного потратиться. Лесть так и течет с моих губ: Свитер в витрине просто великолепен. И, конечно, это ангора.

- Mais bien sur, monsieur!

Не может ли она примерить один из свитеров из витрины на свое прекрасное тело, чтобы я мог увидеть, достаточно ли он длинен?

- Mais non , – отвечает продавщица внезапно писклявым голосом. Но в следующий момент хватает один из свитеров и исчезает вместе с ним за тонким занавесом. А затем снова выходит и выглядит как само воплощение Симоны: такой же рост, такая же стройная фигурка. Только груди чуть поменьше.

Стою как вкопанный, выкатив глаза и даже пытаюсь сделать пару-другую глубоких вдохов, пока снова не оживаю.

Заикаясь от волнения, быстро выпаливаю, что то, что вижу сейчас перед глазами, невообра-зимо, удивительно красиво, и судорожно пробую при этом сформулировать свои чувства: Жел-тый свитер из ангоры, точно такой же окраски, как носила Симона, потому что желтый так хо-рошо подходил к ее коричневой коже – желтый цвет точно в середине между неаполитанским желтым и лимонным, не слишком слабо и не слишком ярко.

У продавщицы такие же темные глаза, как у Симоны, а ее волосы имеют ровный темно-коричневый цвет, почти черный – она тоже выглядит как девушка-таитянка, и то, что она вы-брала желтый свитер, конечно, не простая случайность: Она тоже знает, что ей лучше всего подходит.

А как насчет этого, спрашивает меня продавщица и берет в руки сиреневый свитер. И тут меня охватывает легкое головокружение: Это точно такой же, другой ее свитер, в котором я когда-то рисовал Симону. Уже само это трезвучие цветов – желтого, сиренево-фиолетового и коричневой женской кожи – могло бы свалить меня с ног.

А затем продавщица погружает свои тонкие коричневые пальчики в фиолетовое руно и дви-гает ими там, будто ползущими червяками... Должна ли она принести какой-либо другой свитер из витрины, спрашивает она при этом.

Да, все же, по возможности все, чтобы мы смогли сделать правильный выбор!

Размер превосходен – «…pourrait pas etre mieux» . А затем присоединяется еще и клуб-нично-красный – нет, скорее клубника с молоком – и еще два белых и один яркого кобальтово-го цвета. Что за великолепный приглушенный пастельный тон!

Должна ли она также продемонстрировать и сиреневый пуловер? Ну, конечно же! прошу ее об этом.

Когда я, в то время как девушка переодевается, запускаю обе руки в мягкую шерсть, то вне-запно картина Симоны исчезает, и вместо Симоны передо мной возникает совершенно другая сцена: Я оказываюсь снова во Флотилии и смотрю, как шмонаются рюкзаки пропавшего в море экипажа. Из одного рюкзака лапы писарчука из канцелярии вытаскивали такие же мягкие свитера из ангоры, как и эти. Один за другим они развивались будто китайские чудоцветы в стакане воды...

Но вот продавщица возвращается, и я замечаю, как пристально она смотрит на меня. Ее взгляд пересекается с моим, и она внезапно прекращает свои движения руками. Какое же я должен был произвести на нее впечатление!

Проклятье, я должен был бы разорвать свой ремень и броситься на нее, так, чтобы продав-щица закричала о помощи. Но вместо этого натягиваю на лицо улыбку и восхищенно воскли-цаю:

- C’est bien – c’est tr;s, tr;s bien. C’est juste ce que je d;sire. Qu tombe bien! – болтаю без умолку, как попугай; пытаюсь вести себя совершенно нормально и одновременно готов прова-литься сквозь землю от стыда за свое замешательство. Слава Богу, я снова одерживаю верх. Чу-десная идея! Свитер из ангоры, практичный, как шуба. Маленький, но какой отличный! И столько много в одном флаконе.

В таком прикиде в меня многие влюбятся. Безупречный товар, идеальный подарок...

Говорю, что хотел бы купить их все.

- Mais oui!

Я хочу скупить всю витрину.

Продавщица приносит еще два свитера из витрины.

- Fini , – произносит она высоким голоском и взмахивает при этом обеими руками как крыльями.

Да, конец! Из-за недостатка товара придется закрыть магазин!

Шутки и смущенные речи. Удивляюсь, откуда я беру такое вдохновление.

Ну а теперь быстренько упаковать добычу и вперед!

Серьезно ли я ранен, хочет знать продавщица. Нет, не очень... Я могу сам вынести свои по-купки! Нет, никаких двух пакетов, лучше один большой и его аккуратно перевязать.

И вот:

- Au revoir! Et merci beaucoup!

На пороге спотыкаюсь.

- Cela ne se casse pas! – щебечет продавщица.

- Heureusement! – бросаю назад в магазин.

Оказавшись снова на улице, на один момент кажусь себе тем грабителем, что выносил ковер. Это и в самом деле было, конечно, тоже близко к грабежу. Набрался как сумасшедший. Определенно: За все заплачено, но что сегодня стоят эти гроши?

И тут же быстро прогоняю прочь угрызения совести.

Меня охватывает чувство голода. Не хватало еще, чтобы мы в Нанси не попробовали их ла-комства. Промотаю все деньги, и думаю, это уже ничему не сможет повредить. Спущу послед-ние деньги.

И, в конце концов, я должен позаботиться о моих обоих бойцах. Черт его знает, когда мы снова найдем что поесть.

Сделаюсь tabula rasa! А потом: Au revoir, la douce France – Прощай навсегда!

Прохожу несколько шагов, но когда вижу скамью на другой стороне, направляюсь к ней и удобно устраиваюсь.

Пять минут всматриваюсь в прохожих: Ничего кроме шмыгающих мимо, словно тени, су-ществ я не вижу. Что за важные дела у них у всех, что они так спешат? При этом только Бог знает, что произойдет здесь завтра или послезавтра.

Воробьи у моих ног нахохлились, громко чирикая и купаясь в уличной грязи, такой же се-рой, как и их оперение, и даже, если я немного передвигаюсь, им до этого нет никакого дела.

Со своего места смотрю на «ковчег», но не вижу Бартля.

«Кучер» сообщает мне, что Бартль, в ту же минуту, когда я исчез в магазине, пошел в парк – тут вот, за скамьей.

Но в парке Бартля нет.

- А он никогда и не пришлепает назад! – говорит «кучер» видя мою ярость.

- Что это значит? – кричу нервно на него.

- Этта значит только то, что он не притопает назад.

- Почему это? – напираю на «кучера».

- Как же, он же был же таким каким-то странным все последние дни...

Господи! Что делать?!

Не могу же я расспрашивать пешеходов: А не видели ли Вы имперского болтуна – с пушкой в кобуре и бородкой клинышком?

Короче, едем отсюда и в медленном, черепашьем шаге объезжаем вокруг четырехугольника домов!

Но как сильно не всматриваюсь, ища Бартля, нигде не могу его обнаружить.

Проклятье! Что за дурачество! Я вытащил его буквально из дерьма. А он устроил такое представление!

Но все лучше синица в руках, чем журавль в небе...

Не стоило мне идти в магазин одному – я должен был бы взять с собой Бартля.

Кто же может знать наверняка, что задумал, вроде бы преданный тебе, человек?!

Спрашиваю себя, как долго мы должны здесь еще накручивать круги? Если Бартль прячется, то мы никогда не найдем его. И мне ничего не остается, очевидно, кроме как позаботится о своей жизни!