Александр Майборода - Путь на юг

Гостомысл взял пирожок и переломил его.

— С рыбой, — проговорил он, рассмотрев начинку, и стал есть пирожок.

Съев половину пирожка, проговорил:

— От страха они пьют отвары из ядовитых грибов. Ядовитые грибы делают их смелыми и нечувствительными к боли, но они же отбирают у них ум и делают их безрассудными. В прошлом году, когда даны осаждали Корелу, на стены ворвались три берксерка. Они рубили всех подряд, не разбирая где свой, а где чужой. Из-за этого они помешали другим разбойникам забраться на стены. Мой отец убил первого берксерка, не затратив много сил. Других убили бояре. Их взяли даже не силой, а хитростью. Таким образом, разбойникам от берсерков оказался только вред. Так что в ратном деле нужны не столько лихость и отвага, сколько ум и расчетливость. Воин с холодным умом всегда победит азартного противника.

Гостомысл на секунду замолчал, затем проговорил:

— Мой отец потерпел поражение, потому что не проявил разумной осторожности. Мне нельзя повторять его ошибки, потому что каждое сражение для меня вопрос жизни и смерти. В случае поражения мне некуда будет бежать...

Князь Вяйнемяйнен кивнул головой, доел кусок телятины и приложился к кубку с вином. Выпив вино, вытер рукавом усы и усмехнулся. Непонятно чему, то ли рассудительности Гостомысла, несвойственной для людей его возраста, то ли тому, что тот вину предпочитал молоко.

Гостомысл спокойно доел пирожок.

— У тебя как налаживаются отношения с Кюллюкки? — спросил князь Вяйнемяйнен.

— Никак, — сказал Гостомысл. — Как видишь, — она живет своей жизнью, а я ей не мешаю.

— Мне нужны внуки, а тебе сыновья, — сказал князь Вяйнемяйнен, — поэтому не затягивай с этим делом. А отношения? Это не имеет значения. В конце концов люди женятся не ради забавы. Не беспокойся — любит она тебя или нет неважно — она княгиня, а потому сделает то, что обязана делать.

— Ну да. У нас еще есть время, — сказал Гостомысл. Поведение Кюллюкки задевало его самолюбие, поэтому ему не хотелось продолжать разговор на эту тему

Он приподнялся.

— Кажется, слышен звук трубы?

Заметив, что завтрак закончен, к князьям подошел Ратиша и подтвердил, что Гостомысл не ошибается — и в самом деле слышен звук трубы, и это сигнал от Медвежьей лапы о том, что он нашел вход в Неву.

Князь Вяйнемяйнен поднялся.

— Значит, мне пора на свой корабль.

— Отец, — сказал Гостомысл, — я пойду на звук трубы, а ты со своими кораблями от меня не отставай. И будь готов к сражению — если мы слышим сигнал, то его слышат и наши враги.

Весть об идущих по Неве купеческих кораблях мгновенно разнеслась по войску. Разумеется, никто не пожелал упустить возможности легкой добычи.

Погрузка на корабли для людей, привыкших к жизни в бесконечных походах, дело десятка минут.

Корабли сталкивались с берега на воду. Грузилось оружие. Слышались смех и возбужденные, в предвкушении добычи, возгласы.

Увидев эту картину, Готлиб разозлился:

— Тор их раздери, откуда они узнали о купеческих кораблях?

Харальд пожал плечами.

— Да кто же его знает. Может, кто из наших проболтался.

— Языки надо вырывать таким болтунам!

— Или подслушал. Теперь не найдешь виновного. Понаблюдав с минуту за этой суетой на берегу, Готлиб спросил:

— Харальд, а не слишком ли много набирается жаждущих добычи?

Харальд согласился:

— Многовато. Но что делать?

— Пусть остаются, мне хватит и шести стругов, — сказал Готлиб.

— Но как им запретить? Запрет вызовет возмущение — ведь это пока не войско, а банда. — Махнул рукой Харальд.

— Ты должен был их приучить к дисциплине, — сказал Готлиб.

— Для этого нужна хотя бы неделя, — сказал Харальд.

— Нет у меня для тебя недели, — сказал Готлиб и приказал: — Я беру шесть стругов...

По докладу дозорных, купеческих кораблей прошло три, но Готлиб, уже зная стойкость словен в сражениях, решил подстраховаться и создать перевес в силах вдвое.

— ... те, на которых командирами наши бояре...

Готлиб бежал из Словенска с одним кораблем, но перешедшие на его сторону даны привели к нему и свои корабли.

Ушедших от Отера-урмянина данов было много, но доверять людям, изменившим своему вождю, было не в обычае конунга Готлиба.

Он понимал, что получил в свое распоряжение не войско, а всего лишь неорганизованную банду нищих. Пока — обычную толпу: подлую, неустойчивую, способную переметнуться на сторону противника в любой момент.

Чтобы хоть как-то взять ее под свой контроль, Готлиб применил обычный способ — разбил новых людей на отряды и поставил во главе их своих людей.

Но, к его сожалению, старых дружинников было мало — ровно на шесть кораблей. Вот эти корабли Готлиб сейчас и брал.

Польза от этого была двойная: с одной стороны, команды кораблей приучались к власти назначенных им командиров; с другой стороны — команды получат часть добычи, и тем самым остальным будет видна выгода от подчинения назначенным конунгом воеводам.

К тому же Готлиб рассчитал, что многие новые люди неминуемо погибнут в сражении со словенами при штурме Словенска. Когда город будет взят, те, что останутся в живых, окажутся среди враждебно настроенных жителей.

Готлиб уже убедился, насколько опасны славяне. Во враждебном окружении даны смогут рассчитывать только на защиту своего конунга. Таким образом, даже самые буйные и неуемные вынуждены будут беспрекословно повиноваться Готлибу.

— ... Остальные, под твоим руководством, пусть ждут, — закончил распоряжения Готлиб.

— Но что я им скажу? — спросил Харальд. — Они вряд ли послушаются меня.

Готлиб мрачно усмехнулся.

— С каких это пор ты стал сомневаться, что в войске кто-либо не послушает тебя?

— С сегодняшней ночи.

— А ты тем, кто тебе не хочет подчиняться, посули петлю на ближайшей осине.

— Они не испугаются угроз, — вздохнул Харальд. — Необходимо время, чтобы вольных людей отучить от свободы.

— Ты ошибаешься, Харальд! — волком оскалил зубы Готлиб. — Чтобы отучить от свободы, необходимо не время, а хорошая палка.

— Их слишком много. Всех не перевешаешь, — сказал Харальд. — Завтра они будут бояться петли и палок, а сегодня еще нет.

— Ну, хорошо! — с раздражением проговорил Готлиб, — скажешь им, что мы пошли на разведку, а как обнаружим славянские корабли — дадим сигнал, по которому остальные и выйдут.

— А разве это славянские корабли?

— А кто еще кроме них тут ходит? Да и не имеет значение, чьи это корабли, славянские или чьи другие — нам нужна добыча. Осел упрям, и силой не заставишь его сделать то, чего он не желает, но он радостью бежит за морковкой, подвешенной перед его носом. Эту морковку и надо повесить перед носом, пополнившим наше войско ослам.