Кристиан Камерон - Тиран

— Великая Афина, встань рядом с нами в час нашей нужды, — произнес сбоку Ликел.

Никий выругался, грязно и длинно.

Для Киния появление всадников стало ударом. Они великолепнее любого отряда персидской конницы, какие ему приходилось видеть, и кони у них лучше. Четырнадцать всадников внизу казались жалкой кучкой.

«Плохо, — подумал Киний. — Лучше бы я погиб в походе царя-мальчика».

И все же.

— Тишина. Всем внимание. Держитесь спокойно, как подобает грекам.

На персов всегда действовало проявление строгого послушания, особенно у меньшего по численности противника. Киний вновь надвинул шлем и опустил на щеки защитные пластины.

От скопления всадников наверху отделились двое и начали спускаться. Трижды послышался низкий трубный звук, и остальные всадники тоже неторопливо двинулись вниз. С обеих сторон выросли два рога, отрезавшие Кинию пути к отступлению по берегу с юга и с севера, а основная масса остановилась на расстоянии выстрела излука.

На Киния такой маневр произвел впечатление, особенно оттого, что это проделали варвары. Но он вздохнул с облегчением: одним из двух приближающихся всадников был Ателий, вторым — несомненно женщина.

Всадники пересекли границу песка и остановились. Киний видел, что спутница Ателия стройна, у нее прямые плечи, на ней светлый кожаный плащ с синими полосками. Золотое украшение закрывает ее от шеи до середины груди. Черные волосы заплетены в две толстые косы. Двое еще приблизились, и он убедился, что это действительно женщина с темно-синими глазами цвета моря и густыми черными бровями, которые никогда не выщипывались и придавали ей серьезный вид. Молодая.

Киний повернулся.

— Сидеть истуканами. Думаю, все обойдется. Никий, ко мне.

Киний и Никий двинулись по мягкому песку навстречу подъезжающим скифам.

Ателий приветственно поднял руку и что-то сказал женщине. Она молчала. Потом произнесла несколько слов — мягко напомнила о чем-то, как показалось Кинию.

— Здравствуй, Ателий. Это твой народ?

Киний старался говорить властно и уверенно. Женщина, не глядя на него, внимательно рассматривала небольшой отряд.

— Нет, нет. Но похожи на мой народ. Да? Она говорит: «Не нравится, что лица не видно». Да?

Ателий широко развел руки, подчеркивая свою неспособность понять женщин или военных вождей.

Киний протянул свои копья Никию и снял шлем.

— Приветствую тебя, госпожа, — сказал он.

Она улыбнулась и кивнула. Наполовину повернула лошадь и сделала знак. Еще один всадник покинул строй и поехал к ним. Глядя на приближающегося всадника — тоже женщину — Киний заметил, что первая женщина что-то сказала Ателию. Всего несколько слов.

Ателий кивнул. Что-то в сказанном его удивило и возмутило, и в следующее мгновение они начали переругиваться на варварском языке.

«Гермес, бог торговцев! — подумал Киний. — Что ей нужно, Ателий?»

Женщина перестала кричать и снова заговорила тихим голосом. Ателий кивнул. Шагом приблизилась вторая женщина — трубач. Очень по-персидски. Только Киний слышал шепот…

Ателий повернулся к нему.

— Она говорит: «Плати дань за проезд по моей земле». — Он помолчал. — Говорит: «Две лошади, взятые у ублюдков-гетов» и говорит: «Полталанта золота». А я говорю, у нас нет полталанта золота. Да? А она говорит: «Золото мне?» А я говорю: «Золото у Киния». Отдай ей золото. И двух лошадей. И мы друзья. Будет пир, и поедем дальше с миром.

Прощай, казна отряда.

— Арни. Сними с лошади мой черный кожаный мешок и принеси сюда.

Он показал на вьючных лошадей.

— Спроси, не хочет ли она сама выбрать лошадей, — сказал он.

Ателий перевел. Она ответила.

— Говорит: выбери ты.

Ателий пожал плечами.

Киний проехал к поклаже, взял у Арни черный кожаный мешок и выбрал двух лучших гетских лошадей — он знал, что это лошади Ликела и Андроника, и придется возместить им это из того, что осталось у отряда. Он подвел лошадей на короткой узде к женщине, и та взяла узду, на мгновение притронувшись к его руке. Рука у нее по сравнению с рукой Киния очень маленькая, с тонкими пальцами, но с тяжелыми суставами — вероятно, от работы, подумал он. А ладонь мозолистая. На большом пальце массивный золотой перстень, на другом — кольцо из зеленого камня. Вблизи он разглядел, что синие полоски на ее кожаном плаще сплетены из тонких голубых волос, а когда она движется, многочисленные золотые бляшки, привязанные к этой волосяной сетке, мелодично звенят.

Эта женщина носит на себе месячное жалованье целого отряда конницы. Лошадь у нее великолепная — не хуже боевого коня Киния, а ведь его конь служил в бою знатному персу.

Он улыбнулся ей — один опытный воин другому, словно они обменялись шуткой. Она ответила тем же.

Киний открыл мешок и протянул ей.

— Скажи ей, это все, что у нас есть. Скажи, пусть берет по справедливости: я ничего не скрываю.

Женщина вскрикнула. Не нужно было знать варварский язык, чтобы понять — она богохульствует, как Киний. Женщина взяла одну из золотых застежек, а ее «трубач» издала непонятный возглас.

Ателий что-то коротко промолвил и показал на Киния.

Предводительница скифов посмотрела на него. Взяла обе застежки и вернула мешок. И обратилась прямо к Кинию, глядя в глаза.

— Она говорит: «Это нам. Они украдены. Ты убил гетов — хорошо. Это больше, чем ваша дань. Идем, будем есть, и она даст тебе за это дары». Она злится, командир. Очень сердится. Но не на нас. Да?

Ателий, кивая, сидел на лошади.

Киний благословил миг, в который неведомый бог послал ему скифа. Конечно, это Гермес, бог путешественников и воров, дал ему скифа в проводники: без Ателия эта женщина со своими людьми перебила бы их всех. Он чувствовал это. Чувствовал гнев, который делал ее уродливой и жестокой.

У нее на седле висела золотая плеть. Она махнула ею и снова заговорила — всего несколько слов, — потом повернулась и ускакала к своему отряду, трубач за ней.

Ателий покачал головой.

— Жаль ублюдков-гетов, — сказал он. — Они сделали какую-то глупость. Убили кого-то… не знаю кого. Но теперь многие умрут.

Киний глубоко вздохнул.

— Ты сказал ей, что мы убили того, кто носил эти застежки, и разогнали его всадников?

— Ей все равно. Молодая и сердитая. Эй! Ты у меня в долгу, командир!

Ателий выглядел очень довольным.

— Да нет, будь я проклят, — сказал Никий. Это были его первые за десять минут слова. — Мы все у тебя в долгу.

Ателий улыбнулся, показав гнилые зубы. Ему нравилось быть в центре внимания.

— Где ваш лагерь?

— Собираемся встать у реки.

Киний показал вдоль песчаного берега в ту сторону, куда уезжал Ликел.

Приближались другие скифы из большого отряда. Они не казались опасными. Скорее любопытствующими. Двое проехали вперед, так что их лошади встали морда к морде с лошадьми двух греков.