Сергей Житомирский - Ромул

Но тут с озера возвращается Акка и велит сыновьям отправляться спать.

Вооружённые благодаря деду Аккилу деревянными мечами, луками и колчанами тростниковых стрел, братья идут на площадку над озером, недалеко от места, где вчера подрались с войском Муция. Ромул, ощущая противный страх, решительно шагает за братом, который полон мстительной решимости. Но Муций со своими играет на другой стороне поля, видно, решил не связываться. Вскоре на площадку приходят друзья-однолетки, и (конечно, под руководством Рема) начинаются развлечения — поединки на мечах, соревнования по стрельбе из лука, бег, прыжки...

За обедом Рем спрашивает, когда приедет дед, он обещал, что сегодня доскажет про Персея. Отец мрачнеет и печальным голосом отвечает, что дедушка Аккил больше никогда не приедет. Ночью на его пастбище напали разбойники, скотину угнали, а ему отрубили голову. Завтра будут похороны.

̶ Наверно, это шайка Кальпура, говорят, он любит так убивать.

Ромул цепенеет от ужаса. Что это значит — никогда? Ещё вчера за этим столом дедушка шутил, слушал мамины песенки, рассказывал таинственные истории, и вдруг — никогда! Он откладывает деревянную ложку, встаёт и идёт к озеру плакать. Мать окликает его, но Фаустул останавливает Акку словами:

̶ Оставь. Дай ему пережить потерю.

Говорят, что братьев перевезли в Габий

и там выучили грамоте и всему остальному,

что полагается знать людям благородного

происхождения.

̶ Во что сегодня? — спрашивает Тит.

̶ В Амулия, — предлагает Рем, зная, что его предложения равносильны приказу.

Дети играют на берегу озера в месте, где привязана долблёная лодка старого Торна. Он на заре ставит сети, днём пасёт овец, а вечером плавает на ней за уловом. Лодка занимает в игре видное место, и они с разрешения Торна днём пользуются ею. Братьям, да и большинству из компании, уже по двенадцать. Игры в Персея или Амулия их любимые. Это некие сцены, знакомые и устоявшиеся, которые они давно разыгрывают для себя, каждый раз заново переживая события и иногда меняясь ролями. Ромулу больше нравится Персей, особенно появление Медузы. Все бегают, а Рем в шапке с верёвками-змеями грозно оглядывается и на кого посмотрит, тот должен мгновенно застыть. Правда, у них нет зеркала для сцены убийства Медузы, поэтому Персей подбирается к ней, глядя в щит из натянутой на прутья тряпки, а Тит из-за куста подсказывает ему, куда идти. Персея тоже играет Рем, а Медузу изображает кол со змееносной шапкой.

Но сегодня они разыграют Амулия. Решение принято, и теперь в дело вступает Ромул, основной автор и устроитель игр.

̶ Рем будет Амулием и Марсом, — объявляет он, — я Реей; Тит — Сервием и Гнеем; Цез — рыбаком-рутулом; Лид — его женой; остальные — воинами.

Он заходит в шалаш рыбака и передаёт Титу необходимые вещи: «близнецов» — полена с намеченными ножом глазами и ртами, корзинку, оружие, царскую диадему, женский наряд. Последним на свет извлекается знак Марса — щит с нарисованной волчьей мордой.

Все занимают свои места. Рем-Амулий в царской диадеме садится на пень, служащий троном, и приказывает Титу-Сервию привести Рею. Тот подталкивает Ромула, одетого в старое платье Акки, с набитой за пазуху соломой, который прижимает к себе деревянных младенцев.

̶ Мне доложили, что ты родила двух мальчиков, — грозно произносит Рем. — Где они?

̶ Вот, — жалобно отвечает Ромул, показывая глазами на замотанные в тряпку деревяшки.

̶ Ты преступница, ты оскорбила Весту, — с торжеством в голосе объявляет Рем. — Сейчас я прикажу Сервию бросить их в Тибр в жертву Тиберину! Эй, Сервий!

̶ Я здесь, государь, — отзывается Тит.

̶ Возьми у этой женщины детей, положи в корзину и брось в Тибр.

̶ Не отдам! — тонким голосом вопит Ромул.

̶ Воины, сюда! — зовёт Тит-Сервий.

Воины подбегают, хватают Ромула за руки, отнимают детей и отдают их Титу. Ромул тщетно сопротивляется.

̶ Уведите преступницу, — приказывает Рем. — Через три дня я решу, что делать с нею.

Корзинку с близнецами бросают в озеро. Потом отвязывается тяжёлая неуклюжая лодка, Цез с Лидом залезают туда, и Цез, отталкиваясь шестом, ведёт её вдоль берега.

̶ Что это там белеет, муженёк? — пищит Лид.

̶ Дохлая рыба, — отвечает Цез-рыбак.

̶ Эй, рыбаки! — кричит переодетый Марсом Рем, — это не рыба, а мои сыновья! Подберите их и воспитайте.

Игра идёт своим чередом...

Наступает очередь Реи. Тит-Гней делает вид, что связывает Ромула, и того, с руками за спиной, подталкивают в воду. С криком «Ой, сейчас утону!» Ромул идёт по пологому дну, пока над водой остаётся одна голова. Тут опять появляется Рем-Марс, зовёт щуку и велит ей перегрызть верёвки.

̶ Ой, кто-то кусает меня, — жалуется Ромул, потом радостно взмахивает руками и плывёт к лодке...

Утром Фаустул остановил сыновей, направлявшихся к озеру, сурово оглядел их и сказал:

̶ Вот что, парни, вчера я проходил мимо шалаша Торна, услышал крики и последил за вами из-за кустов. Скажите, кто вас научил этой странной игре про Амулия?

Дети удивлённо поглядели на отца.

̶ Никто, — ответил Ромул. — Мы с Ремом сами придумали.

̶ А от кого вы узнали про него и Рею?

̶ Ну, отец, — вступился за брата Рем, — про это все знают.

̶ Все знают, что Рея нарушила обычай и была казнена, — в голосе Фаустула появилась серьёзность. — Но с чего вы взяли, что она спаслась?

̶ Это из-за Персея, — стал объяснять Ромул. — Про него нам давно-давно рассказал дедушка Аккил. Это было у греков. Там Юпитер спас своего сына, почему бы Марсу не спасти двоих? Понимаешь, царь запер дочь в медной башне, а потом...

̶ Знаю я про Персея, — остановил его Фаустул. — Так это точно, что никто вас не учил играть в Амулия?

̶ Нет, мы сами, — кивнул Ромул. — А что, это плохо?

̶ Может быть, и плохо, — нахмурился Фаустул. — Это случилось давно, вам ещё года не было. Наверно, он уже всё забыл. Но разве ему приятно будет вспоминать, как погибла его племянница? Сами подумайте, хорошо ли будет, если кто-нибудь узнает о вашей игре и донесёт Амулию? Ведь я старший над его стадами, а вы мои сыновья. Скажут — я вас подговорил. Лучше бы вы играли в Персея.

̶ А мы и играем, — обрадовался Рем. — Я там и Персей, и Медуза...

̶ Ладно, — Фаустул кивнул. — Можете играть в Персея, Геркулеса, в войну с рутулами, вольсками, эквами, сабинами. Но играть в Амулия я вам запрещаю.

Фаустул наблюдал за ребятами не случайно. Накануне утром на пастбище Торн, тот самый, который разрешил мальчишкам пользоваться своей лодкой, вскользь упомянул, что они иногда играют в Амулия. Фаустул не стал его расспрашивать, но забеспокоился и пошёл на берег, чтобы побольше узнать об этой игре. То, что он увидел, напугало его. Игра была так правдоподобна, что Фаустул решил, будто тайна близнецов раскрыта, и кто-то подучил детей, чтобы, оставшись неизвестным, через них открыть её Амулию и тем погубить их и его. Но что толку вредить пастуху? Скорее, метят повыше, в Гнея, у которого достаточно врагов. Полночи пастух размышлял, кто бы это мог сделать, почему он ждал столько времени, и главное — как спастись от новой напасти?