Сергей Житомирский - Ромул

Кровосмешение, убийство, отцеубийство, теперь ещё предательство под прикрытием священного праздника — похоже, нет злодейства, которым бы царь себя не запятнал. И всё-таки город стоит уже пятый год. Либо боги очень терпеливы, либо счастье Ромула и впрямь настолько сильно, что он может безнаказанно нарушать все божественные законы. Второе объяснение обнадёживало больше, и Марк надеялся, что оно верно.

Но вот колесницы одна за другой остановились, и через толпу протиснулся молодой силач с секирой, принести в жертву коня-победителя. Марк потрогал рукоять спрятанного короткого меча, потёр потную ладонь в пыли, чтобы пальцы не соскользнули. Плащ у него был обмотан вокруг пояса, и конец перекинут через левое плечо. И правая рука свободна для драки, и сразу видно, что он римлянин — царю нравилось, чтобы подданные носили плащи именно так.

Внезапно Ромул спрыгнул с кучи камней с боевым кличем. Римляне бросились на остолбеневших гостей. Марк выхватил меч и кинулся к намеченному семейству.

Всё вышло точно, как он задумал. Сабинянин, коренастый и крепкий, встретил врага со сжатыми кулаками и не дрогнул, увидев обнажённый меч, но за его широкой спиной всё же не могли укрыться обе женщины. Марк увернулся, чтобы удар, направленный ему в лицо, пришёлся на плечо, ухватил девушку за волосы и стряхнул мальчишку, попытавшегося вцепиться зубами ему в ногу. Сабинянин, естественно, защищал жену, которой ничто не угрожало. Марк выволок добычу на колею, взял меч в зубы, обхватил девушку обеими руками и потащил вверх, на Палатин.

У ворот целер велел ему ждать с пленницей на главной площади и помог связать девушке руки за спиной. Связав ей ещё и ноги, Марк мог быть спокоен, что до прихода царя она никуда не денется.

С Палатина не было видно, что происходит внизу, но в ворота толпой валили римляне с добычей. По их рассказам, захват женщин прошёл без единой заминки. Первой мыслью гостей было спасаться, пока всех не обратили и рабство; они бежали по левому берегу к своим лесистым холмам. Невероятно повезло, что с обеих сторон никто нс погиб и серьёзно не пострадал. Захватили почти тысячу девушек, хотя некоторые оказались ещё слишком молоды для немедленной женитьбы. Марк не знал, гордиться ли ему хитростью вождя или стыдиться его коварства.

Скоро на площади показался Ромул во всём; своём великолепии, с пурпурной мантией на плечах и посохом из слоновой кости в руке. Перед ним вышагивали двадцать целеров, у каждого пучок розог, примотанный к топору палача. Такого воины раньше не видели; но с самого основания города целеры и рубили головы, и секли по приказу царя, чем не свита для римского владыки! Ромул обратился к подданным:

— Воины, вы захватили достаточно женщин, чтобы наш город выжил. Теперь надо обращаться с ними почтительно, чтобы они стали матерями достойных римских граждан. Эти дамы — ваши жёны, а не рабыни и не наложницы. Мои помощники обойдут вас с корзинами освящённых ячменных лепёшек, и пусть каждый разломит лепёшку, разделит со своей госпожой и поклянётся при этом, что он хозяин на поле, она — хозяйка в доме. Это самый строгий брачный обет, какой знают мудрые служители богов, и расторгнуть его может только смерть. Его охраняет Мать зерна, дающая нам ячмень, а с ней мой отец Марс и святыни, которые я собрал в этом городе. Пока жена жива, её нельзя прогнать и взять другую. Если кто-нибудь боится связать себя столь прочными узами с незнакомкой, может отказаться, мы найдём на его место другого римлянина.

Желающих отказаться не нашлось; после многолетнего воздержания женщина была для воинов сокровищем на любых условиях.

— Обращайтесь с жёнами как с равными, как с помощницами и спутницами жизни, — продолжал царь. — Не заставляйте их работать в поле, такой труд не подобает римлянкам. Если жена выкроит время от домашних хлопот, пусть дома прядёт шерсть. Муж должен уважать жену, отпускать по своим делам, признавать, что она правит кухней. Я знаю, пока мы живём в маленьких круглых хижинах. Но придёт время, когда у нас будут настоящие дома из нескольких комнат. Как только у семьи появятся две комнаты, а я надеюсь, что такого недолго ждать, одна комната отойдёт к жене, и муж будет заходить туда только как гость. Но, — Ромул выразительно помолчал, — глава семьи — муж. Если он убьёт жену, никто не смеет требовать объяснений. Это право даётся вам, чтобы поддерживать к себе уважение, на самый крайний случай. Теперь вы знаете, как обращаться с жёнами... Ещё одна практическая деталь. Супружеской паре не годится делить хижину с толпой холостяков; после общей свадьбы цел еры отведут каждой семье отдельный дом, а неженатые, если понадобится, будут ночевать на улице, пока не построят ещё жилья. Теперь помолчите и покройте головы, я помолюсь за вас. Оставайтесь на местах, пока не преломите и не съедите лепёшку.

По толпе пробежало движение — все садились, мужчины натягивали на головы концы плащей. Ромул молился вслух, со старинным выговором, как положено обращаться к богам. Он призвал Мать зерна взглянуть благосклонно на эти браки и закончил знакомым всем с детства свадебным призывом к богам. Целеры тем временем раздавали лепёшки.

Марк заставил пленницу сесть и развязал верёвки. На этот счёт царь ничего не сказал, но и так было ясно, что жениться на женщине, спутанной, точно животное, — явное кощунство. Все вокруг развязывали пленниц.

Наконец-то Марк как следует разглядел добычу. Приземистая, как все сабинянки, широкоплечая, с крепкими бёдрами, груди маленькие — ей вряд ли больше пятнадцати. Прямые чёрные волосы, густые, но не очень длинные, глаза серые, а кожа белая, где не тронута загаром. Прямой нос, маленький рот. В общем, сногсшибательной красавицей её не назовёшь, но внешность вполне приятная. Совсем неплохо.

Марк заговорил с ней, первый раз с тех пор как похитил.

— Слышала, что сказал царь? Мы сочетаемся законным браком. Я Марк, из рода Эмилиев. Как свободному гражданину мне выдали поле и упряжку волов, за ними помогают смотреть общинные рабы. У меня есть щит и копьё, а ещё железный меч и три глиняных горшка. Царь поселит нас в отдельную хижину. Как тебя зовут? Ты согласна за меня выйти?

На лице девушки читались гнев и брезгливость, но ни тени страха. Она ответила сразу, словно уже приняла решение.

— Согласна, что же ещё остаётся. Всё равно после того, как я побывала у римских разбойников, ни один приличный сабинянин меня в жёны не возьмёт. А своё имя я не скажу, оно — часть меня, и этой частью я не собираюсь с тобой делиться. Вообще тебе незачем знать, из какого я рода, тогда родичам будет легче за меня отомстить.

— Как хочешь, жёнушка, — весело отозвался Марк, — оставь своё имя при себе. Как-то называть тебя надо, поэтому я буду звать тебя Сабина, а соседям достаточно знать, что твой муж — Марк Эмилий. Кстати, ты девушка?