Сергей Житомирский - Ромул

«Конечно, этот царь Ромул немного разбойник, но очень хитрый полководец, — думал Перпена. — Зря жители Фиден полагаются на свои новые ворота. Обычные поворачиваются на каменной оси в каменной втулке, но какой-то путешественник показал, как подвесить ворота к железным крючьям кожаными ремнями. Их стало легче открывать и закрывать, не мешали случайные камешки, над землёй появилась щель в несколько пальцев, сквозь которую можно в случае чего смотреть на осаждающих».

Ромул или его отец Марс всё продумал. Отряд целеров в темноте подобрался к воротам и разрезал петли, незаметно для часовых. Наутро, когда ворота отперли, обе створки рухнули плашмя, и в зияющую брешь кинулось всё римское ополчение. Жители Фиден должны были сражаться без защиты своих мощных стен, а противник превосходил их числом. Они предпочли бы погибнуть в бою, чем обречь себя и своих близких на рабство, но мудро согласились на переговоры, пока первые удары, нанесённые в порыве гнева, не разожгли между Фиденами и Римом вечную вражду.

Ромул торопился. Если не заключить мир, завтра же на помощь Фиденам придут Вей, а то и весь Этрусский союз. Он предложил щедрые условия. Фидены выйдут из Этрусского союза и признают главенство Рима, запасы ячменя будут разделены (римляне заплатят за зерно скотом), а часть граждан переселится в Рим и оставит земли и дома римлянам, которые придут на их место.

Условия были приняты. К полудню в Фиденах расположился римский гарнизон, а основное войско отправилось обратно на Палатин.

Когда Перпена снова заглянул к Марку, разговор естественно зашёл о последнем походе. Марк был рад, что на зиму обеспечена еда, но сомневался, стоило ли нападать на мирных соседей.

— Они ничего нам не сделали и думали, что мы с ними в мире, — уныло сказал он. — Вот в старые добрые времена было ясно, что Рим воюет со всеми, а теперь чужие города откажутся торговать.

— Всё равно это был настоящий подвиг. Как ловко царь заметил слабину в их новых воротах!

— Сделанного не воротишь, — мрачно продолжал Марк. — Придётся есть краденый хлеб, не сидеть же голодными. Но мы победили несчастных только потому, что застали врасплох, и нечего было обходиться с ними так жестоко.

— Жестоко? — изумился Перпена. — Да царские условия — верх милосердия! Фидены были у нас в руках. Любой другой разграбил бы их, перебил воинов, а женщин и детей продал. Я и представить не мог, что можно захватить город и не стереть его с лица земли. Если царь так милостив к побеждённым, все побегут к нему сдаваться, и Рим станет могучей державой.

— Я рада, что ты так думаешь, — сказала Сабина, подходя с миской похлёбки. — Обед готов. Между прочим, краденую баранину все едят со спокойной совестью. Почему-то овец и коров отбирать можно, а урожай нехорошо. Но забавно слушать, как знатный этруск отстаивает выходку, которая возмущает простого латинского пахаря и сабинскую домохозяйку. Мы забываем, дорогой Перпена, что ты два года разбойничал. Тебе надо подыскать невинную римскую девицу и жениться, чтобы она вернула тебя к нормальным человеческим представлениям о том, что хорошо и что плохо.

— В самом деле, когда ты собираешься заводить семью? Может, мне поспрашивать знакомых с дочерьми на выданье? Без помощи детей не расчистить землю.

— Спасибо за заботу, но не хлопочи. Я настоящий этруск и не женюсь, пока не встречу девушку той же крови.

— Ну, в Риме ты таких не найдёшь! — засмеялась Сабина. — Здесь невесты почти не сыскать, в Риме очень мало женщин. Только не проси меня на ночь взаймы у Марка — что бы там ни говорили этруски, у латинян такого обычая нет.

— Я не гожусь для семейной жизни, — ответил Перпена. — Слишком долго бродяжничал. Лучше скажите, если на моё поле забредёт чужая коза, имею я право её убить или нет?

Лучше всего, чтобы эти милые люди не лезли в его личную жизнь, было обсуждать с ними римские законы, которыми они очень интересовались и гордились.

В тот вечер с юга налетела буря, и утром над Римом пролился кровавый дождь.

Остановилась даже неотложная работа в полях. Охрану на границе удвоили, чтобы страшным бедствием не воспользовался враг, остальные укрылись по домам. К полудню небо прояснилось, и с первым проблеском солнца царь отправился в святилище на Палатин приносить жертву. Печень быка оказалась самой обыкновенной, её показали народу, и возбуждение несколько спало. Ромул объявил, что будет один испрашивать у богов совета в священной сокровищнице, работать в такой несчастливый день нельзя, и разумнее всего гражданам оставаться по домам. Вечером на собрании царь объявит, что посоветовал ему отец Марс.

Перпена с полудюжиной целеров стоял под лестницей у входа в сокровищницу. Товарищи боязливо жались, стараясь не попасть в тень священного здания, а он прислонился к свае, беззаботно насвистывая. Что может сделать кучка амулетов, которые где-то подобрали невежи-латиняне, учёному этруску, жрецу великих богов? Ромул, должно быть, увидел его в щель, потому что вдруг высунул голову из двери и сердито подозвал.

— Что-то в тебе не заметно трепета ни перед сегодняшним знамением, ни даже перед святынями, а ведь мои предки привезли их прямо с таинственного острова Самофракии, — сказал он. — Кто ты такой? Ах да, ты тот молодой этруск; это меняет дело. Счастьем тебе со мной не сравниться, но знаний у тебя, может, и побольше. Я хочу поговорить с тобой наедине.

В сокровищнице пахло плохо выделанными шкурами, по тростниковому полу прыгали блохи.

Царь уставился на Перпену в упор.

— Давно пора нам поговорить наедине. Твоё счастье не стоит и половины моего, а если не веришь, мог бы из простой вежливости проявить уважение к моим семейным святыням. К тому же у меня есть триста целеров, а у тебя нет. Так что когда я спрашиваю совета, лучше выкладывай всё, что знаешь, и не пытайся увиливать. Ну, что ты можешь сказать про кровавый дождь?

— Во-первых, это не кровь, — начал Перпена, но царь перебил его.

— Естественно. Я не такой болван! Если бы нынче на нас истёк кровью Небесный отец, к полудню случилось бы что-нибудь жуткое, кровь не выпадает просто так. Поэтому во время жертвоприношения я капнул бычьей крови возле лужицы; сейчас оба пятна высохли и, как видишь, цвет совсем разный. Но если это не кровь, то что и зачем?

— Такие дожди случаются время от времени, особенно на юге, — Перпена говорил непринуждённо, как равный с равным. — Наши мудрецы заметили, что перед этим всегда дует сильный южный ветер. По всей вероятности, на юге есть сухая страна с красной пылью, и ветер иногда подхватывает эту пыль и приносит в Италию. Так объясняют мудрецы; а я учился на жреца и гадателя и могу добавить, что этот вполне естественный дождь выпадает, только когда боги гневаются. Итак, чем-то римляне прогневали богов.