Этон Цезарь Корти - Любовь императора: Франц Иосиф

В первый день нового года все обычные приёмы отменяются. Елизавета принимает только новобрачных и дарит Валерии брошь в виде двух сплетённых сердец. Настроение у неё не улучшается — она так же печальна и подавлена. При виде этой мировой скорби матери и её веры в безнадёжную предопределённость даже Валерию охватывает страстное желание очутиться в более здоровой атмосфере. Она много размышляет о матери, иной раз вынуждена признаться себе самой, что многое из случившегося не следовало воспринимать так болезненно. Слишком часто императрица, без всяких на то оснований чувствуя свою гордость задетой, вместо того чтобы объясниться, замыкалась в себе. Такое в её жизни случалось постоянно, и в конце концов эта благородная, незаурядная женщина со светлым умом и большим любящим сердцем отдалилась почти от всех. А тут ещё это несчастье с Рудольфом!

13 января исполняется год со дня его смерти. Елизавета не сомкнула глаз всю ночь, у неё сильно болит голова, но она договорилась с императором съездить в Майерлинг, где ещё ни разу не была. Между тем охотничий замок был превращён в монастырь кармелиток, а комната, где скончался Рудольф, — в церковь. Императорская чета и Валерия выехали по прекрасной лесной дороге в двух экипажах. За всё время никто не произнёс ни слова. В Майерлинге священник служит мессу у алтаря, который возведён именно на том месте, где прежде стояла кровать кронпринца. Елизавета присутствует на мессе словно в кошмарном сне. Рядом с ней — император, спокойный, с христианским смирением. Елизавета с горечью вспоминает всех тех, кто сыграл неблаговидную роль в последние месяцы жизни Рудольфа. Познав такое, думает Елизавета, потеряешь всякую веру в жизнь, любовь и дружбу.

Через некоторое время до неё доходит известие о том, что 18 февраля скончался граф Дьюла Андраши. Казалось, Елизавете не суждено познать покой.

— Мой последний и единственный друг умер, — сокрушается она.

21 февраля Андраши хоронят в Будапеште. Императрица едет к его вдове, графине Катинке, которая горячо уверяет её в своей верности, преданности и любви и просит свою королеву в любой ситуации рассчитывать на неё и её сыновей. Вернувшись, Елизавета говорит Валерии:

— Только теперь я поняла, чем был для меня Андраши. В первый раз я чувствую себя совершенно покинутой, оставшейся без друга и советчика.

В середине марта Елизавета вместе с дочерью отправляется в привычное весеннее путешествие, на этот раз в Висбаден и Гейдельберг.

— Только благодаря тебе, — не устаёт повторять она, — я иной раз испытываю какое-то подобие весёлости. Как сложится моя жизнь после разлуки, вызванной твоей свадьбой, я не могу себе представить. Время, оставшееся до твоего бракосочетания для меня словно отсрочка казни.

Мало-помалу Елизавета всё же отказывается от той полной отрешённости, в какой пребывала со времени смерти сына: 11 апреля 1890 года она принимает, в частности, кайзера Вильгельма, а немного позже — жену императора Фридриха, которую любит, и не только как простую и приветливую, но и как очень рассудительную. Смерть мужа совершенно надломила эту женщину и восстановила её против всего света, но не против Бога.

— Моя участь не менее горька, чем твоя, — говорит она Елизавете, — людская неблагодарность по отношению ко мне просто невыносима.

Елизавета мрачно отвечает:

— Всё, что происходит, предопределено.

— Ну нет, я думаю, в конечном счёте владыка небесный всё делает для нашего блага; впрочем, я жду, потому что того, что наступает после смерти, не знает ни один человек.

Вскоре после этого визита Елизавета возвращается в Вену, где привычная жизнь снова вступает в свои права. Теперь уединение императорской четы нарушает фрау Шратт. Она частенько разделяет трапезу с ними и с Валерией, которой происходящее не по душе. Ей непонятно, как это может нравиться Елизавете.

В это время из Регенсбурга приходит новая печальная весть. Сестра императрицы, Нене Таксис, которую некогда прочили в жёны Францу Иосифу, тяжело заболела. Императрица спешит к постели больной, которая до последнего момента не догадывается, насколько серьёзен её недуг. Нене Таксис рада вновь видеть свою Зизи.

— Нам обеим пришлось выдержать в жизни суровые удары судьбы, — говорит Елизавета.

— Да, потому что у нас есть сердце, — отвечает Нене Таксис.

Спустя несколько дней она в ужасных муках испускает дух. Потрясённая, снова ропща на Бога и на весь мир, Елизавета возвращается домой.

— Теперь я понимаю, — признается она, — что из одного только страха перед таким концом можно совершить самоубийство.

Франц Иосиф надеялся, что мало-помалу ему вновь удастся приучить императрицу показываться на людях, однако эта новая потеря свела его надежды почти к нулю. «Император, — характеризует ситуацию немецкий посол принц Рейсо, — больше всего страдает от этой изоляции своей супруги, а всё бремя представительства ложится исключительно на его плечи. Понятие императорского двора исчезает, и отношения между ним и придворным обществом становятся всё более вольными».

Теперь, когда со времени трагедии минуло уже полтора года, принимаются все меры, чтобы хоть немного вывести Елизавету из состояния обособленности, но ничего не получается. Даже в Ишле вокруг неё образовалась прямо-таки запретная зона, даже императорским адъютантам разрешено ходить в непосредственной близости от императорский виллы лишь в специально отведённых местах, чтобы не встретить Её величество. Только раз, в связи с прибытием в Ишль четырнадцатилетнего короля Сербии Александра, императрица позволила уговорить себя присутствовать на совместном обеде. Она немного замешкалась и вошла через скрытую за портьерой дверь в тот самый момент, когда через неё собирался выйти лакей. Они столкнулись.

— Как некстати, — обронила императрица.

Теперь все мысли Елизаветы заняты исключительно предстоящей свадьбой Валерии. Она часто говорит дочери:

— Не понимаю, как можно желать брака и ждать от него так много хорошего. Но если ты будешь счастлива, я охотно пожертвую всем.

Все усилия прилагает Елизавета, чтобы сделать последние дни пребывания своей доченьки в родительском доме как можно более приятными. Она лично печётся о каждой мелочи из приданого принцессы и частенько преподносит ей маленькие сюрпризы. Так, например, императрица велела положить на музыку одно из своих стихотворений, которое больше всего нравится Валерии. Однажды вечером эта песня неожиданно звучит под окнами Валерии в исполнении мужского хора. Мать и дочь растроганно слушают пение, затем императрица со слезами на глазах обнимает своё сокровище и говорит:

— Благодарю тебя за то, что ты всегда была таким славным ребёнком.