Дмитрий Евдокимов - Воевода

— Таким стенам никакие пушки не страшны, — сказал Гилберт, заметивший интерес капитана к фортификационным сооружениям.

Ворота гостеприимно распахнулись, и путники въехали внутрь просторной крепости. Строители-каменщики работали сразу в нескольких местах — и на стенах, и на кладке башен, и на строительстве собора в центре крепости.

— По повелению государя нашего Бориса Фёдоровича строится каменная крепость вместо прежней, деревянной, — объявил Власьев иностранцам. — Ведь Смоленск не зря называют город-ключ. Ему держать границу от лихих людей.

Строителями весёлым зычным голосом командовал высокий мужчина с окладистой, короткой бородой, в тёмном суконном кафтане и поярковом колпаке.

— А это наш зодчий Фёдор Конь, — не без похвальбы продолжал Власьев, — не смотрите, что по-мужицки одет. Мастер знаменитый. Белый город строил — третью крепостную стену вокруг Москвы. Стена знатная, из белого камня, а шириной — на лошади проехать можно.

Маржере слушал очень внимательно, а когда дьяка позвали к воеводе, выскользнул следом из гостевой избы и отправился вновь осматривать стены и башни.

— Башня от башни отстоит на двести сажен, — бормотал он про себя, отмеривая длинными ногами расстояние снова и снова. — Всего башен, четырёхугольных и круглых, тридцать восемь, каждая шириной девять-десять сажен, — значит, общая окружность крепости около мили...

Он остановился у самой большой башни «Орел», пытаясь подсчитать количество бойниц.

За этим занятием его застал Гилберт, тоже вышедший прогуляться.

— Эй, куманёк! — довольно фамильярно окрикнул он капитана. — Не боитесь, что русские примут вас за шпиона? Вон тот бугай с бердышом уже подозрительно к вам приглядывается...

Капитан, обычно столь находчивый и властный, неожиданно смешался:

— Интересуюсь, да! Может, нам с вами придётся эту крепость защищать?

Гилберт ухмыльнулся ещё шире:

— Помилуйте, капитан, от кого? От поляков? Они вроде сейчас нападать на русских не собираются. Однако, думаю, гетман литовский Лев Сапега [25] ... гетман Лев Сапега . — Лев Иванович Сапега (1557— 1633) — королевский секретарь, литовский канцлер, виленский воевода и великий гетман Литовский. дорого бы дал за сведения о новой крепости.

— Не понимаю, о чём вы...

— Уж так и не понимаете? Полно, капитан! О чём вы перекинулись словечком с гетманом, когда мы собирались выезжать из Кракова? Неужели забыли, как за вами пришли его люди, когда мы закатили прощальную пирушку?

Маржере в ярости схватился за шпагу.

— Вот это не надо! — в притворном испуге взмахнул руками Гилберт. — Вы же сами говорили, что дуэли в России запрещены!

— При чём здесь дуэли? — хищно оскалил зубы Маржере, оглядываясь по сторонам, не видят ли их посторонние. — Я вас просто проткну, как тряпичную куклу...

— Полно, голубчик, — став серьёзным, сказал Гилберт. — Вы думаете, только польские военачальники интересуются русскими секретами?

Маржере удивлённо поднял брови:

— Вы хотите сказать, что...

— Вот именно. К польским грошам вы сможете прибавить звонкие английские шиллинги. Если, конечно, будете регулярно сообщать то, что сочтёте полезным.

— Кому, не вам ли?

— Именно. Пока я рядом. Если же мне придётся срочно отбыть, сообщу другой адрес.

— Однако какой вы негодяй! Русские взяли вас на службу, чтобы вы их защищали с оружием в руках, а вы...

— А что делать, куманёк! — притворно вздохнул Гилберт. — Старость не за горами, и если сам не позаботишься о себе, придётся околевать с голоду в придорожной канаве. Помните, наш студент перевёл нам русскую поговорку. Как это? «Ласковый телёнок трёх коров сосёт».

— Двух, Гилберт, только двух!

— А трёх всё же лучше!

И два пройдохи, расхохотавшись, обнялись за плечи, чтобы идти к гостевой избе, где ждал их Думбар с вожделенным жбаном мёда.

...Всё ближе и ближе Москва. Миновали город Можайск со стоящей рядом небольшой крепостью Борисов, являющейся миниатюрной копией смоленской. Последняя остановка — царская вотчина — Вязёмы, где по повелению Бориса воздвигался новый великолепный собор.

Царское село Вязёмы не случайно названо «порогом Москвы». Уже через несколько часов кавалькада путников въехала на Поклонную гору и смогла любоваться золотыми куполами церквей великого города, сверкающими как алмазы в царской короне.

Дьяк Власьев, поспешно выйдя из своей колымаги, осенил себя широким крестным знамением, повернувшись лицом к возвышающейся над Кремлем златоглавой колокольне Ивана Великого, затем отвесил поясной поклон, коснувшись правой рукой земли, и прошептал:

— Здравствуй, матушка-Москва!

Стоявший поодаль Маржере заметил слёзы на щеках дьяка и вздохнул, невольно вспомнив свой родной Париж, где он не был уже более пяти лет. Окинув ещё раз панораму города, он негромко сказал стоящему рядом Гилберту:

— Москва, пожалуй, не уступит самым большим столицам мира.

Кортеж, возглавляемый Пожарским, начал спускаться с Поклонной горы. Миновали Дорогомиловскую ямскую слободу, переправившись через узкую в этом месте Москву-реку, мимо стен Саввинского монастыря поднялись к земляному валу, огороженному частоколом мощных брёвен.

— Скородом [26] Скородом проходил по границе нынешнего Садового кольца. ! — не без торжественности указал на стены толмач. — Это значит — быстро выстроенная! Хотя ещё называют Скородум. То есть быстро задуманная.

— Почему такое странное название? — не удержался от вопроса любознательный капитан.

— Эта крепостная стена вокруг Москвы была сооружена меньше чем за год, для защиты посадов от татарской конницы.

— Давно?

— В лето тысяча пятьсот девяносто первое. В тот год, когда преставился угличский царевич. Татары в очередной раз грозились напасть на Москву, вот Борис Фёдорович, тогдашний правитель при государе Фёдоре Иоанновиче, приказал построить.

— Конницу такая стена удержит, — прикидывая высоту вала и частокола, заключил капитан. — Но от огненного боя сгорит.

— Это ведь только первая стена, — усмехнулся толмач. — Но она защищает город со всех сторон. Далее вдет стена Белого города [27] Проходила по линии Бульварного кольца. .

— Белый город?

— Да, назван Белым потому, что стена сложена из белого известняка. Строил тот самый Фёдор Конь, которого мы видели в Смоленске. И это ещё не всё. К Кремлю примыкает Китай-город, и, наконец, сам Кремль, где царская резиденция и казна, огорожен тремя стенами. Он практически неприступен, потому что вдобавок с двух сторон его защищают реки Москва и Неглинная, а с третьей — глубокий ров. Впрочем, сами скоро увидите.

У Никитских двухарочных ворот с двумя высокими островерхими башнями движение замедлилось, поскольку проехать могли не более двух всадников одновременно. Под сводом ворот Маржере поднял голову и увидел массивные решётки, готовые опуститься в любую минуту.